Настала очередь раненого хмуриться. Он попытался подняться, но тут же лег обратно.

— Голова кружится, — сказал старик, разглядывая свои забинтованные руки. — Долго я был без сознания?

— Три анимама.

Он вдруг посерьезнел, закрутил головой, лицо исказилось испугом.

— А книга? Где моя книга? Фабриций забрал мою книгу?

Шифра положила ладонь ему на грудь.

— Успокойся. Она лежит в твоем заплечном мешке.

— Хвала дагулам! — воскликнул старик. — Учитель бы никогда не простил мне, если бы я потерял священные слова. Ты даже представить не можешь, насколько это важная книга. Я потратил один хакима на то, чтобы переписать её. Сам учитель благословил меня после этого! Что бы ни случилось, она всегда должна быть рядом со мной…

Он тяжело вздохнул, сглотнул слюну, кадык дернулся. Шифра поправила одеяло под ним. Холодало…

— Ничего с твоей книгой не будет, старик.

— Меня зовут Сенеционом. А тебя?

— Шифрой.

— Как менсе?

Она кивнула.

— Странное имя, — сказал старик. — А далеко ли мы от Юменты?

— Я… я не знаю. Думала, ты мне скажешь.

Ехидно ухмыльнувшись, он огляделся.

— Ты тоже отправилась за истиной, Шифра? После смерти моего учителя многие стали отшельниками и ушли в пещеры… Какие же дураки! Их головы так же пусты, как плоды рогерса.

— Подожди, — сказала Шифра, — ты же говорил, что твой учитель не простит тебе потерю книги. Значит, он жив?

— Нет, женщина. Если бы. Мой учитель скончался хакима назад от голода. Но я верю, что его дух по-прежнему следит за своими учениками. Тебе, наверное, не понять. Только мужчины способны на мудрость.

Шифра хмыкнула, легко ударила ладонью по сломанной ноге. Сенецион скривился от боли.

— Мудрость одна, старик, — заметила она. — Если ты слаб, то не выживешь в пещерах. Твой учитель должен был объяснить это, если сам добровольно стал отшельником. В ближайшее время ты обязан поправиться. Скоро мы отправимся Домой.

Брови старика поползли вверх.

— Домой?

— Да, в пещеру, где живут мои… — она запнулась. — Мои сородичи.

— Так ты не из Юменты?

Она замотала головой.

— Я никогда там не была. Бессмертным путь туда заказан.

Сенецион зажмурился, принялся шептать молитву на непонятном Шифре языке. Она только сейчас поняла, что сболтнула лишнее — рассказала про группу, про Дом. А если старик — преображенный червивый? С таким она еще, конечно, не сталкивалась, но знала, что при каждой новой встрече монстры немного менялись. Точнее — менялись их паразиты. «Глупости, я же лечила его несколько анимамов. Он обычный человек».

— О великие дагулы! — воскликнул старик. — Похоже, учитель ведет меня в нужном направлении. Я так рад нашей встрече, Шифра. Ты послана мне богами, клянусь всей своей душой, что нетленна! Я и Фабрициус после смерти учителя решили тоже отыскать повелителя мертвых в пещерах, чтобы задать свои вопросы. Мы долго готовились: купили еды, воды, огненного масла, так как жар-камни не горят за пределами Нижнего Города. Мы верили, что у нас все получится — ведь нас обучал сам учитель! Но стоило нам углубиться в пещеры, как у Фабрициуса сдали нервы. — Старик витиевато выругался. — Этот предатель решил вернуться в Юменту. Я же отказался. Тогда он отнял у меня огненное масло и избил. Оставил друга умирать… Каков глупец!

Шифра вскинула руки:

— Подожди, подожди. Я ничего не понимаю. Повелитель мертвых?

— Да, женщина! Юзон!

— А кто же твой учитель?

— Корнелий Публий.

Шифра еще больше нахмурилась. Из пучины подсознания хлынул каскад воспоминаний.

Пять анимамов спустя

— Гектор, это безумие!

Я тяжело вздохнул, оглядел группу. Лишь старик Кор и гигант Коммититур смотрели мне в глаза. Остальные пялились на камни. Треклятые трусы! Впился ногтями в ладони, не обращая внимания на разрастающуюся боль. Только усилием воли подавил раздражение.

— Неужели вы не хотите увидеть звезды? — спросил я, стараясь говорить спокойным, ровным голосом. — А Огненный Шар? Все, что нам нужно — чуточку потрудиться. Слой льда на вершине расщелины можно попробовать растопить! Чего вы боитесь?

Люди сидели полукругом у полыхающего белым пламенем жар-камня, я же стоял напротив них. Из-за жары весь измок, одежду можно выжимать. А воздух был настолько сухим и горячим, что забивал дыхание и высушивал ноздри. К тому же слезились глаза.

Теш шмыгнул носом и сказал, крутя в руках небольшой железный нож:

— Нельзя, Гектор, отводить всю группу к расщелине. Коммититур прав: это безумие. Мы же будем уязвимы для атаки червивых! Чего проще переловить нас в темном проходе?

Я пожал плечами.

— Хорошо, давайте отправим к расщелине не всех. Пять человек мне будем достаточно. Ну же! Не будьте трусами! С каких это пор мы боимся покидать Дом, а?

Тишина. Сердце предательски молотило, отдаваясь тяжелым буханьем в ушах. По спине сбегали струйки холодного пота. Как же тяжело убедить группу… Я словно стою перед чудовищем и жду, когда оно кинется в атаку. Чтобы хоть немного успокоиться, опустил руку в мешочек на поясе, вытащил несколько засушенных листьев ореха и бросил в рот. Полегчало.

— Зачем кого-то отправлять? — спросил Теш, наконец-то посмотрев на меня. В его глазах я видел не прежнее обожание, а страх. — Мы только-только зажили хорошо: можем не бояться атак червивых, можем спокойно ложиться спать. Ты, Гектор, предлагаешь всем уйти и оставить Дом врагу. Так нельзя.

— Но ведь мы с самого первого анимама, как очнулись во тьме, мечтали увидеть Огненный Шар! — не удержался я. — У нас появилась возможность оказаться на поверхности, дурень! Почему бы ей не воспользоваться?

Теш бросил нож под ноги. Его голый торс лоснился от пота, тонкие кожаные штаны облепляли комья грязи. Мне он казался испуганным, хотя и пытался выглядеть спокойно. Его выдавали бегающие глаза.

— Господь не даст нам увидеть Мезармоут, — сказал он, запустив руку в бороду.

— Я про город смертных ни слова не говорил! — бросил я и подошел ближе к костру, хотя и без того изнывал от жары. — При чем здесь бог?

— Это очевидно! — взорвался Теш. Он резко вскочил и, брызжа слюной, принялся объяснять мне: — Как только мы окажемся на поверхности, то сразу же увидим Верхний Город! Понимаешь? Мы сможем добраться до него! А бог никогда не позволит увидеть бессмертным Мезармоут.

— Ты ошибаешься… — начал я.

— Нет, это ты ошибаешься! — перебил Теш. — Ты! За все хакима, что я пробыл под землей, понял одну важную вещь: нельзя покидать Дом. Потому что за этими стенами нет ничего! Ничего! Группе и так тяжело пришлось. Мне не хватит сил еще раз все отстраивать, Гектор. Я устал. Как и остальные.

Он замолчал, опустил голову и сел на валун. На мгновение показалось, что вижу перед собой дряхлого старика, уставшего от жизни. Впрочем, так и было. Мы все здесь старики, хотя и выглядим молодо. Но в отличие от остальных я понимаю, как важно найти себе цель. Люди обязаны жить! И если отступлю, то группа зачахнет. Уже сейчас у Эроды и Воруба появляются провалы в памяти…

Пытаясь успокоиться, я огляделся. На фоне темно-желтых стен, поблескивающих в свете костра из-за солевых отложений, три печи кричаще выделялись размерами. Они казались каменными красными монстрами с раззявленными в безмолвном крике ртами. А две прямоугольные дыры, в которых сейчас едва тлели жар-камни, придавали сходство с глазами, что следили за каждым шагом группы. Не верилось, что именно мы построили эти печи.

Перевел взор на фундамент мастерской Терифа. Предстояло еще много работы: надо было проверить прочность кирпичей, изготовить строительный раствор… Потребуется несколько хакима, чтобы закончить дом. Не пропадут ли мои усилия напрасно? Перед мысленным взором пронеслись картины, как твари снова и снова врывались в Дом и уничтожали все, как они издевались над бессмертными. И, когда червивые уползали обратно во тьму, людям приходилось заново отстраиваться.