— Успокойся, все хорошо. Я принесла поесть. Можешь не переживать: буду стоять в пяти шагах от тебя. Хорошо?

Шифра растянула губы в улыбке. Внимание приковывала тварь на груди. Серое тельце подрагивало, исторгая из себя зелено-желтую жидкость, похожую на гной; крохотные, как бусинки, глаза горели красным; от бесчисленных крючьев исходило слабое серебряное сияние.

— В этот раз я мясо даже не посолила. Специально для тебя, чтобы ты поел.

Она села на колени, по-прежнему прикрывая нож ладонью. Подползла к Гектору, тот, похоже, даже не заметил. Его взгляд был прикован к кускам мяса.

«Хорошо, милый. Правильно: думай о еде».

Еще чуть-чуть…

Еще ближе…

С бешено бьющимся сердцем Шифра бросила тарелку ему в голову и кинулась к паразиту. Высоко вскинув руку, она закричала. Когда лезвие почти коснулось склизкого тела твари, что-то обожгло и резко вывернуло кисть.

Кости хрустнули, и в глазах забрезжили звезды.

Крича, Шифра выронила нож и упала на камень.

Рука превратилась в один сплошной комок боли.

Тяжело дыша, Шифра взглянула на Гектора. Тот возвышался над ней, прикрывая гадину бронзовой тарелкой.

— Я… я не хотела… Ты должен избавиться от нее. Иначе потеряешь рассудок… пожалуйста… Я прошу тебя…

Он глядел ей в глаза, и она читала там слишком многое, чтобы надеяться, что её послушают. Может, попытаться вскочить и зубами оторвать паразита? Или она могла вонзить ногти в красные бусинки глаз, надеясь на нерасторопность Гектора.

— Прости меня, я не хотела. Прости…

Хватая ртом воздух, Шифра баюкала сломанную руку.

— Я не хотела…

«Он больше не подпустит меня к себе».

Гектор плюнул ей под ноги, развернулся, подняв несколько кусков мяса, и побрел вдоль стены.

В груди разливалось приятное тепло. Прикрыв глаза от наслаждения, я положил ладонь на него. Ощутил слабую пульсацию, исходящую от склизкого тельца. Он боится меня ничуть не меньше, чем я. Это придает уверенности, что в любой момент смогу избавиться от гостя.

Боли нет, хотя даже быстрого взгляда достаточно, что его лапки вспороли мою кожу, просочились сквозь ребра и прилепились к легким и сердцу. Я боюсь, что одно неловкое движение убьет Ключ, и тогда все доставшиеся с таким трудом знания исчезнут, как линумная бумага на огне. Много анимамов назад Шифра хотела обмануть меня и попыталась зарезать его. Глупая, глупая баба. Она ничего не понимает.

… Антиклея сидит напротив меня, обхватив руками колени. Света не хватает, чтобы разглядеть черты её лица. Тогда я запускаю руку в мешок, нащупываю кругляшок жар-камня, кладу перед собой. Жду пламени, но его всё нет.

— Ты забыл слова? — весело спрашивает Антиклея.

«Какие слова?» — думаю я.

— Волшебные слова. Тебе же нужен огонь?

«Да, видимо, я забыл. Прости».

— Ничего страшного. Я сделаю всё сама.

Через мгновение жар-камень вспыхивает. Теперь могу во всех деталях разглядеть Антиклею. Она очень похудела с нашей последней встречи, под глазами чернеют круги, лоб иссекают морщины.

«Ты выглядишь уставшей».

Антиклея растягивает губы в улыбке. Кожа на щеках натягивается так сильно и начинает казаться, что она сейчас вот-вот порвется. Выступит кровь…

Я замотал головой, сильнее прижал Ключ к груди. Очередной морок. Я сидел у стены один. Передо мной плясало слабое пламя жар-камня. Его света было достаточно, чтобы рассмотреть мои руки-палки, тонкие ноги и грязную одежду, пахнущую потом и мочой.

Как я жалок.

До чего докатился? Разве об этом я мечтал?

Но ведь могло бы быть и хуже. В отличие от большей части группы я более-менее соображаю. А после того, как Ключ сделает свое дело, мне станет только лучше. Его голос не мог врать.

СКОРО ТЫ ИЗМЕНИШЬСЯ.

В голове словно вспыхнула звезда. Слова впечатались в сознание раскаленным железом. Скривившись, я кивнул. Затем, вытерев бороду от слюней, прижался к стене, тяжело дыша. Хотелось пить. Вот только фляга была пуста.

Шифра, мне нужна Шифра. Я позову её. А затем перед мысленным взором всплыл образ, как девушка пыталась уничтожить Ключ. Нет, её помощь не нужна.

… Существо возникает из тьмы и на коленях ползет ко мне. Внешне оно похоже на неестественно худого ребенка: живот запал к позвоночнику, на широкой груди выступают кости, а ребра едва не прорывают туго натянутую бледную кожу. Глаз и носа нет, на их месте паутина сосудов. Вместо рта — круглое отверстие, из которого вырывается низкий гул.

Существо останавливается в нескольких локтях от меня и падает на камни. При виде выступающих на спине позвонков, я морщусь.

«Убирайся!» — хочу крикнуть я, но изо рта вырываются нечленораздельные звуки…

ТЕБЕ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СТРАШНО.

Я скользнул взглядом по пещере. По левую сторону от меня в грязи, словно черви, копошились люди. Их разум давно потух, и теперь они мало отличались от дагенов или алахамов. Мне было их жаль, ведь когда-то я делил с ними пищу. Но время не щадит слабых.

Заметил у самой дальней стены лежащую в позе эмбриона Шифру. Дрожа, она закрывала уши руками и часто мотала головой. Словно тоже слышала голос Ключа. Хотя я сомневался в этом. Он доверился только мне, потому что я устроен иначе, чем остальные.

Я — особенный.

… Антиклея, чуть не плача, гладит по спине существо.

— Тебе его не жаль? Посмотри, как оно мучается.

Уродец обнимает свою голову и дрожит. Словно глубоко из земли доносится низкий гул. У-у-у-у. У-у-у-у. Противно.

— Ты должен спасти его.

«Почему?»

— И ты еще спрашиваешь? Хотя бы потому, что не спас… — Антиклея закрыла глаза. — Потому что не спас меня.

Я лишь киваю. Достаю из мешочка засушенные листья подземного ореха, катаю в ладони…

В ладони был песок. С отвращением высыпал на землю. Как же все это надоело! Внезапная злоба охватила меня. В бешенстве я заорал так сильно, что разболелась грудь, а Ключ раскрыл черные бусинки глаз.

НЕНАВИСТЬ — ВОТ ТВОЯ СИЛА.

Я вскочил и заметался вокруг жар-камня, словно попавший в клетку даген. В слепой ярости принялся бить по стене кулаками. Гранит маслянисто поблескивал. Почему-то от этого злость лишь разгоралась сильнее. После очередного удара правая кисть хрустнула. Я упал на колени, разглядывая разбитые до крови костяшки пальцев. Всхлипывая, пошевелил руками. Вроде ничего не сломал.

Вдруг наступила неестественная тишина. Я оглянулся. Казалось, вся группа пялилась на меня. Люди хотели, чтобы я присоединился к оргии. Их черные провалы глаз звали меня.

СКОРО ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ.

… Я и Теш сидим возле яркого пламени жар-камня в одной из дальних пещер. От костра вкусно пахнет теплом и защищенностью.

— Когда это закончится? — спрашивает Теш.

— Ты о чем?

— Да обо всем. Когда мы увидим Нижний Город? Твой бог говорил о сроках нашего изгнания? Долго нам мучиться?

Я пожимаю плечами:

— Не знаю. Думаешь, мне не хочется увидеть других людей?

Бросаю в рот засушенные листья рогерса. Слюна тут же горчит, но и бодрости прибавляется.

— Я их ненавижу, — бросает Теш, нахмурившись. — Людей. Этих ублюдков, что живут в уютных домах. У них есть все — горячая еда, чистая вода. Ненавижу!

— Эй, успокойся. У нас тоже это будет. Надо просто подождать. Мы сами всего добьемся.

— Было бы здорово, если Мезармоут разрушит твой бог, Гектор. Представь, как по одному его щелчку здания разрушатся, а горожане превратятся в кровавую пыль. Я бы посмотрел на подобное зрелище.

— Не говори ерунды.