Первый элемент подошел еще ближе, ощутил знакомую вибрацию воздуха вокруг человеческих тел, виски приятно закололо, словно ледяными иголочками принялись едва касаться кожи. Разум копателя эхом отозвался в моей голове. Сначала он напоминал едва слышимый шепот, но с каждым ударом сердца становился всё громче и громче. Лицо Луция будто распалось на множество составных частей. Я-первый начал осознавать, как же его нос и рот приняли именно такую форму, как глаза приобрели подобный цвет, как возникли едва заметные морщины в уголках губ, как виски коснулась седина в столь раннем возрасте…

Мысленно приказал себе остановиться. В поглощении нет необходимости.

— Все жители Мезармоута больны, — сказал я. — Даже Безымянный Король. Даже старейшины. И лишь я знаю, как вылечить людей. Луций, ты станешь свидетелем моей силы. Пообещай рассказать о том, что я сегодня сделаю, всем знакомым и друзьям.

— Я обещаю, — прошептал копатель.

— Тогда пусть твоя жена подойдет ко мне.

Он смутился, нахмурился и уставился в пол.

— Не бойся, друг. С ней всё будет хорошо.

Не дожидаясь разрешения мужа, женщина решительно направилась ко мне. Она выглядела жалкой и запуганной, губы тряслись, от страха, казалось, вот-вот пустит лужу. Однако продолжала идти.

Я-первый ощутил пульсацию её разума, на миг все чувства жены копателя передались мне. Нечем кормить детей… Последняя лепешка… Он обещал изменить жизнь… Гектор велик… Провести хотя бы один анимам в постели с таким сильным мужчиной… От последней мысли едва не скривился. Нестерпимо захотелось поглотить женщину, стереть воспоминания одним желанием. Но сдержался.

— Антуса, веришь ли ты, что Безымянный Король — воплощение бога-создателя? Только говори правду.

Она стояла напротив меня, маленького роста, взор упирался мне в грудь, ей приходилось поднимать голову. Если подкормить немного жену копателя, то её лицо станет даже милым, а из зеленых глаз исчезнет болезненный блеск. Нечем кормить детей… Пусть поможет… Я скажу, что он хочет услышать… Нет, врать нельзя… Луций запретил…

— Верила, — промямлила женщина. — Но… но после случившегося на площади собраний… я… то есть хочу сказать…

— Успокойся, я не обижу тебя.

Она заплакала.

— Пожалуйста, великий, помогите! Мне нечем кормить детей. Мы нуждаемся в вашей помощи!

— Молчи, Антуса! — закричал копатель. — Ты позоришь нас!

Я повелительно взмахнул рукой и гаркнул:

— Тихо!

Повисла абсолютная тишина, нарушаемая лишь сиплым дыханием горбатого Катона. Я-первый еще раз оглядел собравшихся, а затем коснулся указательным и средним пальцами лба жены копателя. Кончики перст вспыхнули красным огнем, мощный ментальный импульс ворвался в мозг Антусы, обследовал глубины её сознания, ища логово паразита. Я-первый на миг перенял чужие чувства. В желудке завязался болезненный узел; сердце бешено забилось в груди; меня бросило в пот; горло заткнуло невидимой пробкой. Я в ужасе попытался вздохнуть, но ничего не получилось.

Вены на лице Антусы распухли и потемнели, стали похожими на растолстевших червей хаето. Дрожа, жена копателя рухнула на колени и, схватившись за грудь, выплюнула небольшой белесый комок. Я же сделал два шага назад, схватился за спинку стула, пытаясь не упасть от головокружения. Пришлось разделить боль с остальными элементами.

— Антуса!

Витам подскочил к жене, обнял, бросая боязливые взоры на меня.

Между тем, комок на плитах зашевелился, из слизи показались миниатюрные лапки-крючья и с десяток усиков. Мелкая тварь, похожая на матку жука хунфусе, мерзко запищала. До меня донесся запах рвоты.

— Луций и Антуса, вам лучше отойти от паразита, — попросил Катон.

Не веря в происходящее, муж помог жене подняться, и они вместе вернулись к детям. Я-первый подошел к белесому комку:

— Как я уже сказал, все жители Мезармоута больны. Но в нашей общине дела обстоят совершенно иначе.

— Что это за тварь? — испуганно спросил Луций.

— Я сам до конца не знаю, если честно. Но уверяю: если не дать паразиту сдохнуть, то, возможно, он вас обратит. Обратит в чудовище, которое даже представить сложно.

— Возможно? Вы не уверены?

— Не буду лгать: паразит не всегда изменяет людей. Я сам до конца еще не разобрался.

С этими словами с хрустом раздавил ногой паразита.

— Теперь вы подойдите ко мне, Луций. После разберусь с детьми. Затем один из охранников на первом этаже доведет до общины.

Избавившись от паразитов, семья копателя покинула зал. Катон положил раздавленные трупики тварей на кусок старой ткани и принялся с остервенение чистить полы от гноя и белесой жидкости. Я же плюхнулся на стул не в силах пошевелиться.

— Пожалуйста, больше не приводи ко мне никого. Нельзя помочь всем.

— Хорошо, Гектор. В этот раз было особенно тяжело, да?

Смахнув тыльной стороной ладони пот со лба, я-первый кивнул. Пришлось даже на время приглушить связь с другими элементами.

— Не ожидал, что паразиты так раскормились в телах ребятишек.

— Теперь люди в безопасности, — заметил Катон, продолжая драить мраморные плиты. — Уверен, теперь до конца жизни будут благодарить тебя.

— Если бы, Катон. Если бы. Чудеса довольно быстро забываются. Такова уж природа человека.

Я прислонился на спинку стула и блаженно вытянул ноги.

— Вы точно хотите сегодня вернуться в общину? — спросил паренек.

— Да. И не говори это мерзкое «вы», я же просил.

— Прости.

— Надеюсь, Луцию понравится на новом месте. По крайней мере, его дети больше не будут голодать. Это греет мне сердце. Заверяю тебя, что в скором времени даже в Юменте станет жить лучше. Засеем поля…

— Жаль, только отца нет рядом со мной, — заметил Катон. Он бросил грязную тряпку в бронзовый таз. — Он всю жизнь мечтал увидеть, как в Юменте установится новый, лучший порядок. Наверное, он бы первый кинулся с мечом на Безымянного Короля.

— Не на Безымянного Короля — на слабого тщедушного ублюдка, — поправил я. — И мне жаль, что твой отец не видит, каким храбрым и мудрым стал его сын.

— Вы… то есть, я хотел сказать, ты меня перехваливаешь.

— Лишь самую малость.

Я-первый поднялся, наладил связь с остальным элементами.

— Нужно собираться.

— Сейчас принесу лепешку и воду для тебя.

Паренек, отряхиваясь, направился к двустворчатой двери.

— Постой, — окликнул его я. — Хотел бы попросить тебя еще об одной услуге. Послезавтра отпусти бывшего претора-демортиууса Секста из казематов.

— Да он уже, наверное, давно умер от голода. Мы как минимум шесть анимамов не спускались в подземные переходы старейшин.

— Ты его недооцениваешь, — сказал я, улыбаясь. — Он один из нас.

Брови Катона поползли вверх.

— Ты это серьезно, Гектор?

— Да. Секст куда более живуч, чем ты думаешь.

Ведь он мой тринадцатый элемент.