— Не всё так просто, — задумался Посланец. — Мы-то создавали добрых Хранителей, оттого сделали так, что им никто не сможет навредить. Лишь когда поняли, ЧТО натворили, попытались решить проблему. Как думаете, отчего ваш колдун позволил двум врагам добраться так далеко? Ему нужно наше оружие, чтобы устранить других Тайных и стать единственным божеством.

— Так дайте нам больше силы на время, чтобы смогли одолеть преступника, — взмолился Орлиан. — А после отберёте, дабы не сошли с ума и, в свою очередь, не заделались завоевателями.

Несколько минут продолжалось молчание, которое резало уши наших героев, заставляя оглядываться по сторонам. Но вокруг ничего не менялось, только арка начала искриться сильнее, вспыхивая то в одном месте, то в другом, причём всполохи менялись в определённой последовательности: синий, голубой, розовый. А затем все цвета смешались, стараясь перекрыть друг друга.

— Спорят, — проронил Дар.

— Интересно, что придумают, — продолжил Ориан.

Наконец арка вновь стала прежней, потом стала сиять меньше, вскоре свет от неё пропал, только контур еле мерцал. Коридор утонул в темноте, только пол возле Врат призывно засветился. Вскоре на светлом квадрате появилась призрачная фигура с яркими глазами цвета льда. Эти глаза смотрели прямо в душу воинов.

— Вам уже сказали, что лишь достойный способен попасть в Мир Изначальный. Только тот, кто чист душой и имеет любящее сердце. Любой другой погибнет или будет странствовать между мирами вечно. Вы готовы?

Друзья переглянулись и в два голоса заявили:

— Победа или смерть!

Тотчас подул в спину сильный порыв ветра, подталкивая дивинов к Вратам.

Однако пришла пора временно оставить нашу пару храбрецов и вернуться к их боевым подругам. Увы, порадовать любимых читателей нам решительно нечем. Сама крепость после чудовищного взрыва просто перестала существовать. Многоножка, прибывшая с армией хищных тварей, быстро разметала развалины и наскоро наваленные баррикады, разрыла тоннели.

Сколь ни храбры были её защитники, против такого количества врагов решительно ничего не могли поделать. На каждого воина приходилось десятка по два монстров. Несчастных просто смели и повязали всех, кого смогли. Единицы сумели сбежать через потайные норы.

К счастью, в планы колдуна вовсе не входило убивать полезных воителей и слуг. Технику превращения обычных существ в карликов он отработал на царице Киме. Зачем лишать жизни тех, кто может стать против воли твоим верным рабом? И разум пленникам никто оставлять не собирался.

Сестры единственные остались самими собой, их лишь заковали в зачарованные кандалы, не позволявшие даже двигаться, поместили в клетку и повезли к будущему мужу. Красавицам оставалось оплакивать горькую судьбу и молиться, чтобы возлюбленные уцелели и победили злодея, пока не стало слишком поздно.

Кама рыдала сильнее сестры, так горько, что добросердечная старшая, позабыв о себе, начала её успокаивать:

— Мы выкрутимся, обещаю! Потерпи!

— Да что ты понимаешь? — простонала младшенькая. — Подумаешь, бед изведала, карлицей побыла, мне-то куда хуже пришлось. Сказать по чести, ангелом никогда не была, и ту чёртову карлицу пригласила жить в замке от чистого сердца, поддавшись на слова льстивые, а дальше такое началось, как вспомню, сердце замирает. Уверена, что-то в еду или питьё подмешивали регулярно, ибо мир вдруг утратил все краски. Ничто более не радовало, наоборот, раздражало, злило, бесило. Зависть терзала, подобно монстру. Стоило увидеть у кого что-то чуть капельку лучше, чем у меня, пробуждались ярость и ненависть, ни спать не могла, ни есть, ни сидеть, ни лежать. Пока не завладею, успокоиться не могла. А как получу, вроде и не надо уже. Оттого помогла тебя свергнуть, на трон села и Ориана заполучить мечтала.

— Единственным лучиком света в этой бесконечной мгле оказался тот мальчик — царевич Рад. Увидела его и как ударило что-то, на миг даже ослепла, развеялись тучи чёрные над головой и небо стало из серого голубым. Думаешь, только по приказу карликов сделала начальником стражи? Нет, желала видеть подле себя постоянно. И лишь когда Орлиан прибыл, забыла на пару дней о горлиане. Как представила, сколько боли тебе смогу причинить, соблазнив его, от радости едва не свихнулась. Только перевёртыш оказался стойким, даже духи с афродизиаками не помогли. Один крошечный поцелуй — всё, что сумела похитить. И сбежал прочь немедленно. Не знаю, что в тебе такого нашел?

— Красота моя та же, искусство в играх любовных выше многократно, а возбуждаю меньше? Не поверишь, вместе с яростью почувствовала и… облегчение. Даже травить негодника не стала, как собиралась вначале. А потом уже и возможности не представилось. А потом карликов отловили, мне же легче не стало, наоборот. Первые несколько часов болело всё, даже кожа, желудок выворачивало наизнанку, во рту пересохло, сердце колотилось, как бешенное — ломка, видимо началась. Думала, не выживу, но так разозлилась на весь мир, что выдержала, не поддалась. Но после как будто к жизни вернулась. Цвета, запахи, вкус? как, оказывается, их не хватало! И главное, больше ничто не злило. Весь день радовалась, как птичка, пока не пробудилась давно умершая совесть.

— О, лучше бы оставалась бездушной тварью! Каждое преступление, да что там, малейший проступок вспомнились, осознала, ЧТО сотворила. А список оказался велик! Думала, помру совсем, даже мечтала о том, чтобы жизнь закончилась, и наступил вечный покой.

— Когда крепость взорвалась, и начался штурм, отвлеклась от нравственных страданий. Ныне же всё вернулось и даже тяжелее стало. Ведь теперь меня опять могут опоить, а я не хочу быть прежней. Это так тяжело!

— Бедняжка, — Кама обняла сестричку, прижала к груди. — Как же мне тебя жалко!

— После всего, что я сделала? — пролепетала Кима.

— Все мы совершаем ошибки. К тому же, мы с тобой из рождённых на троне, властолюбие и честолюбие бурлят в крови, как яд, заставляя творить страшные вещи. Говорят, цари дарованы народам богами — не верю! А если и помазали нас, о долге забывать не должны. Ты не лучше и не хуже других, да ещё и под злые чары попала. Родилась бы на пару минут раньше меня, кто знает, не стала бы я завистливой интриганкой, а ты — свергнутой добродетельной царицей? Поведай только, в убийстве родителей участие принимала?

— Нет!!! — ужаснулась Кима. — Каким бы чудовищем я ни была, это уже слишком. Гир намекал, что неплохо бы ускорить смену правителя, да только я пообещала перерезать ему горло. Правда, когда преступление свершилась, предпочла сделать вид, что ничего не знаю. Не только из-за своей выгоды, осознавала: пойду против союзников — стану следующей. Мечтала на трон сесть, а не в склеп семейный лечь.

— Здесь я не лучше тебя оказалась, — Кама поморщилась. — Расследования серьёзного не провела, виновных не казнила. И примерно по тем же соображениям, как и ты. Старалась обезопасить себя от яда, окружила телохранителями, но оказалась слаба, любовь к нянюшке, второй матери, подвела. Кинулась в сад, как безумная, опередив стражей. Похитители управились так быстро, что охрана не успела вовремя. Если не была подкуплена заранее.

— И как жилось тебе у карликов? — спросила вдруг младшенькая, (непонятно было, хочет знать всё, чтобы пожалеть сестричку или порадоваться её страданиям?)

— Не самый приятный отрезок моей жизни. Очнулась я в тоннеле, попыталась встать, но упала на жёсткое ложе — голова закружилась. Попыталась приподняться и увидела свои скрюченные руки. Тут уже начала обследовать тело и поняла, что со мной сделали. Прокляла всё на свете, и, прежде всего, собственную глупость. Знала же, что вампирам доверять нельзя, надо было изгнать их, а лучше истребить поголовно.

— Ты всегда была против их присутствия не только во дворце, но и в царстве, — вздохнула Кама.

—Так отец завещал. Он к ним всегда был враждебно настроен. Это после стычки карликов с ночлишами. Он тогда был участником нашей операции, возглавлял отряд виторов. Гир рассказывал несколько раз о той схватке и каждый раз шипел от злобы. К сожалению, скоро этот отряд распался. Наши самцы совсем не витязи. Только пример отца и его жёсткая рука делали наше царство недоступным для врагов. Да и дружба с грифовитязями…