Рядом, внутри кольца разноцветного огня, были люди. Все смотрели на неё и улыбались. Большинство — незнакомые, но одного Софи узнала.

— Рейн!

— Моя девочка! — воскликнул птицечеловек с необычайной для него эмоциональностью. — Он всё-таки сделал это!

И, ничего не объясняя, сел рядом на колени. Крепко обнял Софи.

— Рейн, что случилось? Где мы?

— Ты жива! Вот что случилось!

Он ещё крепче прижал девочку к себе. Укутал крылом, как тёплым пуховым одеялом. И держал так целую вечность.

Потом отстранился и по-доброму посмотрел ей в глаза.

— Ты жива! — повторил Рейн, улыбаясь.

Софи поразилась его лицу. Нос сломан, под глазом огромный фингал, пары зубов не хватает, а подбородок весь в корке засохшей крови. И всё-таки, он улыбался.

Тут Софи вспомнила. Они — на Трибуне Справедливости. Диза кто-то ранил, её схватил пират, потом что-то спасло… Да, теперь она поняла — это был Рейн. Естественно! Кто ещё из её знакомых умеет летать?

Затем была потасовка с Туудом. Она вспоминалась как во сне, потому что без очков Софи видела плохо. По крайней мере, в тот момент. Просто несколько размытых пятен, которые схватили её за руку, сломав кости. Вонь изо рта, запах пота и гнусавый бас, орущий ей прямо в ухо: "Ты сдохнешь!".

И боль…

Но что же произошло? Софи начала осматриваться, ища следы Тууда. И даже увидела что-то большое, грузное, заляпанное чем-то тёмно-красным…

Рейн всё понял. И не дал девочке посмотреть на труп.

— Идём, они нас ждут, — сказал птицечеловек, аккуратно поворачивая лицо Софи к своему. — Слышишь? Они хотят видеть свою принцессу. Ну же!

Рейн встал, чуть кривясь от боли. Софи вскочила, как котёнок во время игры. Казалось, ещё немного, и она сможет летать — так легко ей сейчас было.

Они подошли к краю Трибуны Справедливости. Сквозь звёздный вихрь Софи увидела площадь. Увидела счастливые лица: мужчин, женщин, стариков, детей. Кто-то плакал, кто-то кричал, некоторые прыгали от радости и обнимались с незнакомыми людьми.

Рейн помахал рукой. Софи тоже помахала — толпа ответила восторгом. Откуда-то издалека, с отдалённых частей площади, послышалось пение. Полминуты, и его подхватили все. Одна из народных песен — Софи не могла разобрать слов. Но отлично видела неподдельное счастье на лицах. Люди, держась за руки и плавно раскачиваясь, выводили красивую и немного грустную мелодию.

Да, шестьсот двадцать первая годовщина подписания Торгового Соглашения явно удалась.

Софи дёрнула Рейна за руку:

— А где Диз? — спросила она у летуна.

— Ранен. О нём уже заботятся.

— А Ник? Он здесь?

Птицечеловек перевёл взгляд на машину смерти. Та застыла рядом с Трибуной Справедливости, как огромный механический паук. Несколько подростков забрались на её полусогнутые лапы, и тянули песню оттуда. Двое или трое пытались залезть выше — на круглый чёрный корпус.

— Где-то там, внутри, — сказал Рейн. Чтобы Софи его расслышала, летуну пришлось нагнуться к самому её уху. — Вместе с другими муррами. Машина работала на их магии. Это он вытащил тебя с того света.

— Что?

— Ты умерла. А он тебя спас. Только, боюсь, бесследно это для него не прошло. Иначе мы бы уже видели, как он вытаскивает наружу всю свою семью.

Софи продолжала махать людям. И, в то же время, не могла оторвать взгляда от машины смерти. Нехорошее предчувствие заскребло где-то внутри. Ведь они с Ником так и не помирились. Рассорились — пусть даже по его вине — но не помирились.

А вдруг он умер? Девочка знала, что игра на истощение даётся муррам не просто так. Она помнила плавание в черепашьем панцире, помнила побег от пиратов на полуразрушенной яхте. В те моменты Ник превозмогал себя, и потом какое-то время восстанавливал силы. Софи не знала, могут ли мурры убить своё тело интенсивной игрой. Скорее всего, у них есть какая-то защита, что-то вроде инстинкта самосохранения.

Но ведь может мама-мурр пожертвовать собой ради детёнышей? Да. Может Ник пожертвовать собой ради спасения друга?

— Что будет дальше, Рейн? — спросила Софи. Она всё ждала, что дверца в боку машины откроется, и оттуда выйдут мурры с Ником во главе. — Мы ведь победили, да?

Ник всё не появлялся. Рейн какое-то время молчал, потом ответил:

— Да. Мы выиграли первый бой. Но только первый. Впереди их ещё много. Я помогу тебе, пока обстановка не наладится. Найдутся другие люди, которые помогут. Диз, когда поправится, будет служить тебе верой и правдой. Но борьба только начинается, Софи. Не забывай этого.

— Он проснулся! Проснулся!

Ник поморщился, но глаза не закрыл. Сфокусировал зрение, и увидел перед собой сестру.

— Лэй? Что ты тут делаешь?

— Тебя караулю, глупышка!

— Где я? Что случилось?

Он попытался встать, но голова закружилась от одной только мысли об этом. К горлу подступил ком, а руки сами рухнули обратно в постель.

В постель? Пока Лэй звала остальных, Ник осмотрелся. Да, он лежал в чем-то, напоминающем кровать людей. То ли детская колыбель, то ли большая корзина с высокими бортиками — изнутри не поймёшь. Под спиной — чистая и мягкая ткань, над головой — серый потолок.

Они где-то в Звёздном Городе.

— Он жив, наш герой! — воскликнула мама.

— Братишка! — обрадовался Бон.

— Ну ты нас и напугал! — улыбнулся Рэн.

Бортики кровати-корзины запестрили от мордочек мурров. Их тут было десятка два, а снаружи толпились те, кому не хватило места у постели. Радовались так, что Ник слышал их даже в своём теперешнем вялом состоянии. От подобного галдежа он едва снова не провалился в беспамятство.

— Эй, посторонитесь! Пропустите лекаря!

Распихав других мурров, к ограждению прорвался Мок. Тот самый врачеватель, к которому Ник собирался податься в подмастерья. Он перелез через бортик.

— Софи жива?

— Жива, жива, — кивнул Мок, прослушивая мелодию Ника. — И ты жить будешь. Только сил подкопи, хотя бы пару дней ещё не вставай.

Он взял самодельный инт и сыграл что-то ободряющее. Ник почувствовал прилив энергии. Голова кружилась, и мелодии он воспринимал плохо. Да и соображал, словно после трёх бессонных ночей.

Что вообще произошло? Как он сюда попал?

Толпа мурров, несмотря на приказ Мока дать больному хоть немного покоя, принялась наперебой рассказывать о случившемся. Как они проснулись в тёмной кабине, привязанные к креслам. Как несколько смогли освободиться и развязали остальных. Как вышли на площадь, щурясь от яркого света и непривычного зрелища. Как вытаскивали Ника с той грани, на которой он очутился.

Да, мурры помнили о его подвиге — спасении Софи. Для них он остался чем-то вроде сна. Из тех, в которых пытаешься решить сложную задачу, и не можешь. Для Ника же это было то ещё испытание. Но он справился. И другие мурры, несмотря на собственную слабость, растерянность и шок, сумели его откачать.

Несколько дней Ник провалялся в беспамятстве. Лучшие колдуны поддерживали в нём жизнь, и без интов это было трудно. Чуть позже, когда обследовали Дворец Мудрости, кто-то нашёл в башне Зоаха ингредиенты для инструментов. По-быстрому изготовили самые простые. С ними стало намного проще. Подправили здоровье Ника, его состояние улучшилось. Помогли раненым людям. Подпитали энергией тех, кому пришлось особенно туго (всё-таки, рабство в машине смерти не прошло бесследно ни для кого).

По большей же части, мурры боялись открытых пространств. Им выделили целое крыло в одном из административных зданий. Нику предоставили отдельную комнату, чтобы он мог отсыпаться в тишине. Возле его постели всегда кто-нибудь дежурил. Прошло дней десять, прежде чем он очнулся.

Примерно так. Больше информации из этого балагана вытянуть не удалось. Разве что, никто из мурров не умер — по крайней мере из тех, что были захвачены в плен. С оставшимися на острове, естественно, пока не связались.

Ник хотел задать миллион вопросов. Но тут Мок окончательно вышел из себя. Пуская неметафорические громы и молнии (кому-то он даже нечаянно подпалил хвост), лекарь погнал всех прочь от постели больного. На какое-то время Ник остался один. Позавтракал сладкой кашей, задремал.