— Например?

— Ты и сам прекрасно их знаешь. Что Звёздного Королевства больше нет. Что идеи Чарльза Минга слиты в Нижний Мир. Что даже сбросив Шэсска с трона, ты вряд ли остановишь машину завоеваний, насилия и лжи.

Диз сердито кашлянул.

— Ты слишком пессимистичен, Рейн. Прошло всего-то одиннадцать лет. Люди помнят прошлое. Помнят Звёздное Королевство, как и учение Минга. Просто надо показать им, что наследник жив, что есть за что бороться!

Птицечеловек издал ястребиный крик. Что-то аналогичное людскому "Фи!". Софи невольно вжала голову в плечи.

— Ты знаешь моё отношение к этому, — сказал Рейн. — Ты возлагаешь свои надежды на какого-то ребёнка, за которого, как ты думаешь, люди будут сражаться и погибать. Не за свободу. За нового господина. В твоём случае — за госпожу. С таким же успехом можно дать её кровь Зоаху или тому пирату. Пусть станут новыми императорами. Люди не увидят разницы.

Диз потянулся было к трубке, но потом вспомнил, о чём предупреждал Софи и Ника ещё вчера — Рейн не терпит запаха табака. Он вздохнул — переубедить крылатого друга Диз даже не надеялся.

— Софи воспитана. Ходила в лучшую школу Вольтпорта. Молониус не первому встречному её отдал. Он предвидел будущее, велел Майлзу дать девочке лучшее образование, какое только возможно. По крайней мере, мне видится это так. Она не будет тираном.

— Не будет. Или будет. В общем-то, всё равно. Людей устраивает тиран. С погромами, войной, поборами, посадками и лживой идеологией. Шэсск идеально вписывается. Даже не спорь. Если бы это было не так, народ давно бы его сверг.

Диз покачал головой:

— Ты не понимаешь мышления людей. Они… то есть мы…

— Не так свободолюбивы?

Софи рискнула вмешаться. Не то, чтобы она так уж хотела становиться королевой, просто спор показался ей занятным.

— А почему обязательно монархия? Ведь есть и другие формы правления. Республика, например. Власть народа.

Птицечеловек расправил крылья. Широкие — от стены до стены. Затем сложил, не проронив ни пёрышка. Сказал:

— Чуть лучше. Но, увы, не получится. Жители бывшего Звёздного Королевства мирятся с тиранией. Они не готовы бороться с ней. Не готовы взять ответственность на себя.

— А если я им её дам? Ну, если… чисто теоретически… я — тот самый ребёнок, та пропавшая принцесса?

Диз смутился:

— Не говори глупости.

А Рейн лишь холодно ответил:

— Ни один диктатор, царь, король или тиран не даёт своему народу лишних свобод. А если даёт, то значит он дурак, и дни его сочтены.

Софи нахмурилась, пытаясь понять смысл. Рейн противоречит сам себе. Ведь он же против деспотии! Или летун имеет в виду что-то другое? Они просто недопоняли друг друга?

Девочка сказала:

— Я не о вседозволенности. Это, конечно же, глупо, законы должны быть. Я о праве на свободу. О том, что даровано нам с рождения. О том, что отнимают короли и тираны. Вы ведь сами за это выступаете, да? Или я что-то не понимаю?

Рейн Колт всё так же смотрел вперёд, на далёкий безоблачный горизонт. Штурвал лежал в его узловатых, как у птицы, кистях. Время от времени, он что-то переключал на приборной панели, не отрывая взора от неба. Будто оно — единственное, на что вообще стоило смотреть. А люди не достойны даже мимолётного взгляда.

После недолгого молчания он сказал:

— Я хочу, чтобы ты уяснила одну простую вещь. Право на свободу никому никем не даровано. Это субъективное понятие. Оно может быть прописано в законах твоей страны, тогда знай — оно написано кровью. Не дано кем-то свыше. Богами там или царями, нет. Оно отвоёвано твоими предками, простыми людьми, которые не желали мириться с деспотией.

— Но…

— Не спорь, девочка. Любая демократия, любая власть народа, начинается снизу. С людей. Не с правительства — любое правительство как раз стремится отнять побольше власти. Попробуешь насадить свободу сверху — потерпишь крах. Тебя просто сметут. Я видел такое.

Софи не знала, что ответить. Крылочеловек ошибался. Где-то в его словах был изъян, некая логическая ошибка, но вот так сходу найти её девочка не могла. Она воспитывалась немного на других учебниках.

Молчание длилось долго. Чтобы хоть как-то поставить точку, Софи сказала:

— И всё-таки, республика лучше монархии. Более гибкая форма правления.

Рейн Колт ответил:

— Для вас, людей — наверное. Вам трудно осознать, что любое государство — лишь способ загнать стадо в клетки. Ограничить со всех сторон, лишить независимого мышления. И всегда найдётся оправдание. Только одни будут называть это "неизбежным злом", а другие — единственно верным порядком вещей.

— Но…

— Ты думаешь, без государства жизнь невозможна? Я тебя разочарую. Летуны живут без него. Мурры живут без него. Люди тоже жили. Например, на Облачном острове — до возникновения Республики. Кое-где на Западном Пределе до сих пор так живут. Вольные искатели, свободные фермеры. Исчезни Республика, они никуда не денутся — продолжат выращивать урожай и собирать луниумную руду. Так что, суди сама.

— Но… всё равно же есть регулирующие законы. Да и местное самоуправление никто не отменял. У мурров есть старейшины, у летунов, наверняка, тоже…

Рейн Колт чуть кивнул:

— Есть. Без этого никуда. Но летуны не потерпят, если кто-то из них станет претендовать на власть. Их дело — делиться мудростью. Не править, в привычном вам понимании. Но мы — это мы. Летуны более осознанны, чем люди. Мы берём на себя ответственность с юных лет — в том числе и социальную — и не отдаём её никому другому. Будь то вождь, старейшина или назначенное народом лицо. Чуть что, и мы отстраняем самозванца. По-другому — никак.

Софи хотела спросить что-то ещё. Только тут вмешался Ник. Впервые, с момента, как он ступил на борт, мурр подал голос:

— Извините, но я кое-что не понимаю. Если вы так ненавидите государства, то зачем помогаете нам? Только потому что Диз вас попросил? По дружбе?

Рейн снова не обернулся. Он как будто ждал, что Ник заговорит.

— Не только. Да, Диз мой друг, я готов помочь ему. И мне, как ты заметил, безразличны людские страны. Мой народ существовал задолго до них, и ничего с ним не будет, если Республика и Империя вдруг исчезнут. Но я — торговец. Нам, представителям малых рас, уже закрыт доступ ко многим городам Большого Осколка Луны. Если начнётся война, то же может случиться и на Малом Осколке. Республиканский строй не такой прочный, как думает Софи. Он хорош в мирное время. Не в военное. При длительной осаде Республика либо утратит свои демократические черты, допустив к управлению диктатора, либо будет завоёвана Империей. Не спорьте. И то, и другое одинаково плохо для меня, как для торговца.

— Понятно, — кивнул Ник. И снова надолго замолчал.

Софи тоже замолчала. Только, в отличие от мурра, понятно ей не было. Взгляды Рейна резко отличались от её собственных. Слишком резко. И трудно сообразить, что в них отталкивало. Высокомерие по отношению к людям? Отрицание превосходства республиканского строя?

Позже, чтобы поставить-таки точку в своих намерениях, Рейн сказал:

— Мне нравится высказывание Чарльза Минга. Он, кстати, тоже был торговцем — этим он мне и близок. И эта фраза тоже близка: "относись к другим народам так же, как хочешь, чтобы они относились к твоему". А я хочу, чтобы люди желали летунам мира.

За два с половиной дня путешествия ничего интересного не произошло. По крайней мере, для Ника. Софи с ним почти не разговаривала — всё свободное время проводила с Дизом. Влюбилась? Мурр пытался заглянуть в её чувства. Да, что-то такое проскальзывало. Вот только, любовь это женщины к мужчине или привязанность дочери к отцу, Ник не знал.

Диз ему не особо нравился. Слишком положительный. Как в поступках, так и в мыслях — не подкопаешься. Да ещё со своей бредовой идеей про Софи-принцессу. Что может быть глупее!

Рейн тоже доверия не вызывал. Каменная скала — вот с чем он ассоциировался у Ника. Такой же непреступный, молчаливый. Лицо суровое, мысли будто за толщей горной породы, а чувств словно и вовсе нет. Пару раз он встречался с мурром взглядом. И у Ника шерсть вставала дыбом. Примерно так хищная птица смотрит на свою добычу.