Ответила Делла:

— Он теперь и ночует там. Совсем рассудок потерял от горя. Нет, Софи должна его навестить. Должна показать, что жива.

Старая работница библиотеки вызвалась сопровождать их. "Детям сейчас в одиночку ходить нельзя, указ мэра такой, — сказала Делла. — Так что давайте поторопимся, пока не стемнело".

Шли медленно. Ник уже не так пугался вечерних улиц, и время от времени слезал с плеча подруги. Софи и вовсе расслабилась. Она дома, дядя жив — что ещё нужно для счастья? Волнение отступило, и девочка вернулась к любимому занятию — стала делиться вычитанными в книжках фактами.

За недолгую прогулку Ник узнал о Вольтпорте много интересного. Например, что у него два неофициальных названия — "мост в небо" и "город водопадов". Первое дали из-за лучших во всей Республике верфей: именно в Вольтпорте собирали самые-самые корабли, а местные инженеры считались первоклассными специалистами. Второе название город получил из-за двух водопадов, низвергающихся с окружающих город скал.

— Двадцать лет назад на них построили гидроэлектростанцию, — похвасталась Софи, — и у нас теперь есть электричество.

— Если бы не Империя, оно бы повсюду было, — проворчала Делла.

И одёрнула девочку:

— Нет, не сюда, милая.

— Но мы же идём в госпиталь!

— В госпитале мало места, на всех раненых не хватило. Оставшихся разместили в здании Парламента.

Софи на секунду остановилась — она не ожидала такой новости. Впрочем, мысль отняла лишь мгновение. Девочка круто развернулась, зашагала в другом направлении. Лекция по истории города продолжилась, только теперь с вкраплениями политики.

Дело в том, что до войны с Империей, Вольтпорт был столицей. И недаром: самый большой прибрежный город, с самыми передовыми исследовательскими институтами, лучшими инженерами, древней историей и множеством мастеров на все руки. Но атаки с соседнего континента участились, и на всякий случай решили перенести все правительственные учреждения вглубь страны, в горный Виндер. С тех пор здание Парламента пустовало (вернее, перешло под руководство городской администрации, которая часть помещений заняла под свои нужды).

Ник слушал внимательно. Первое время — точно. Во всяком случае, пытался. Но когда Софи перешла к описанию Парламента (верхняя палата, нижняя палата…), он начал зевать. Перечисление фракций и партий сделало зевоту невыносимой. Мурр стал вертеть головой в поисках хоть чего-нибудь интересного. К счастью, они шли по довольно оживлённой улице, и можно было зацепиться взглядом за прохожих.

Именно тут Ник впервые увидел представителей нечеловеческих рас. Иностранцы выделялись из толпы, но внимания на них никто не обращал. Видать, привычное зрелище. Были тут и коренастые коротышки, с кожей, словно древесная кора. И лысые синие красавцы, на голову выше среднего человека — с надменными взглядами, жёлтыми глазами, они не шли, а плавно скользили. У кого-то из чужаков виднелись рога, у других из-за спины выглядывали крылья. Иные были с трёмя или четырьмя глазами, а у одного толстяка Ник заметил аж два лица — одно спереди, другое сзади.

"Малые народы" — вспомнил он уроки Гортенгрунна. Некоторые даже меньше по численности, чем мурры. Живут на отдалённых островах, поддерживают контакт с людьми, в основном торгуют всякой всячиной. Софи уже как-то обмолвилась, что в Вольтпорте много иммигрантов из Империи — с тех пор, как наместники пришли к власти, жизнь для не-людей стала там в разы хуже.

Ник задумался, а много ли в городе мурров. Наверняка ведь кто-нибудь есть. Может, отыскать — сдружиться, рассказать об уничтоженном острове, как-то предупредить сородичей с других островов? Они тоже под угрозой.

Мысль прервала Софи. Девочка что-то сказала.

— Не знаю, — ответил Ник механически.

— Ты что, вообще не слушаешь? Я говорю: "это и называется представительной демократией". Вся наша система.

— А… — среагировал мурр многозначительно.

Софи, похоже, не обиделась. И продолжила монолог. Теперь уже о верховном консуле: что избирается он всенародно, раз в три года, что должность эту занимают только почтеннейшие граждане Республики, что сейчас это Пол Аркер, который очень много сделал для страны, что…

От смерти — смерти от скуки — Ника спасло здание Парламента. Они наконец-то пришли.

— Дядя Майлз! — воскликнула Софи.

Это могло означать: "нам будет невероятно трудно найти его во всей этой суматохе".

Они поднялись по широкой лестнице, лавируя между потоками людей, и очутились среди массивных колонн, под высокими сводами. Всюду лежали раненые: кто на кушетках, старых кроватях, а большая часть — на грязных циновках и засаленных одеялах. Мраморный пол был переполнен ими. А по свободному пространству сновали добровольцы.

Отовсюду доносились стоны. Кто-то плакал, кто-то утешал плачущих. Лекари делали всё возможное, никто не сидел сложа руки. В воздухе стояла смесь запахов: пота, блевотины, испражнений, целебных мазей, зелий и варящейся в дальнем углу похлёбки. За всеобщим ощущением хаоса стоял отчётливый призрак смерти.

Нику врезалось в память несколько картин. Старик, прижимающий окровавленную повязку к правому глазу. Волонтёры, несущие чьё-то безжизненное тело по узкому проходу между лежанками. Прижавшиеся друг к дружке девочки, на несколько лет младше Софи; а также их взгляды — потерянные, подавленные, смирившиеся. Толстый бородач, орущий на добровольцев и седого врача, что те ничего не могут сделать с его любимой. И это всё на фоне стонов, стенаний, мольбы о помощи и прочих ужасов.

А ещё Ник поймал себя на мысли, что он может помочь этим людям. Он же маг! Он способен врачевать, и, тем более, целительсвто — его ремесло, его призвание. Вот только…

Нашлись тысячи отговорок, чтобы этого не делать. Ник не знал людской анатомии. Ник не был уверен, что сможет правильно сыграть хоть что-нибудь в атмосфере хаоса. Ника самого мутило. Ник отчётливо осознавал, что спасти всех не получится, а начни он пытаться, от него не отстанут до конца жизни. Ник…

А ещё перед глазами всплыл облик Сеттергана — старого облезлого мурра, верховного мага — и крайне отчётливое ощущение позора. Такого он не испытывал со времён Дня Взросления. Нику вдруг страстно захотелось провалиться сквозь пол, исчезнуть. И он стал молиться, чтобы Софи поскорее нашла своего дядю.

Им повезло. Пожилой библиотекарь стоял за следующей колонной и что-то втолковывал молодым добровольцам. Софи дёрнула его за рукав, потому что на слова тот не реагировал.

— Я же сказал, подождите! — раздражённо бросил он. И только тогда заметил, кто стоит перед ним. — Моя… моя маленькая леди!..

Дядя схватил девочку и крепко-крепко обнял. Потом поставил на пол и с полминуты любовался, будто драгоценностью.

— Ты жива, — сказал он, вытирая слёзы. — Но жизнь твоя в опасности. Идём, ты должна всё мне рассказать. Я боюсь, у нас мало времени.

И, дав напутствие всё ещё стоявшим рядом волонтёрам, двинулся к выходу. Софи, Делла и Ник поспешили за ним — обратно в библиотеку.

— Моя жизнь в опасности?

Этот вопрос Софи задавала несколько раз — в разных вариациях, в разное время. Но где бы он ни настигал дядю Майлза, будь то ужин, завтрак или простая беседа, ответ всегда был один. "Да, в опасности" — и никаких подробностей.

— Но почему? Что эти пираты от меня хотят?

Наибольшее, что ей удалось вытянуть, это обещание всё рассказать:

— Ты обязательно узнаешь. Но позже. Сейчас нам надо спешить.

В первый вечер, когда они все вчетвером вернулись в библиотеку, дядя Майлз внимательно выслушал Софи. Задал несколько уточняющих вопросов. Пару раз обращался к Нику — тот почти всё время молчал, а на реплики библиотекаря отвечал простыми фразами.

— Плохо дело, — говорил дядя, почёсывая небритый подбородок. — Плохо.

Но ничего больше. Софи с радостью бы подопрашивала старика, если бы сама не измоталась за день. Пришлось идти спать.