Облокотившись спиной об подоконник, я задумчиво смотрела на чай. В голове всё ещё творился хаос. Может, и вправду простудилась? Иначе как понять, что всё мне кажется каким — то подзабытым и ненастоящим? Наверное, я и вправду что — то упускаю. Понять бы ещё, что именно, и почему так отчаянно желаю вспомнить.

Время до утра я провела за размышлениями, а когда на порог квартиры заявилась Алёна, вдруг поняла, что еле помню черты её лица. Худенькая, выше меня на пару сантиметров, с точно такими же чёрными волосами и тёмно — синими глазами. Если бы не мамин нос и узкие губы, возможно, мы бы и вправду сошли за близняшек.

— Ты, я смотрю, вообще не ложилась, — с усмешкой заметила Алёна, раскладывая коробочки с лапшой. — Давай, рассказывай, что у тебя там с Андреем приключилось.

Я рассказала, не став утаивать, как тот домогался до меня. Алёна с каждым словом становилась всё злее и злее, так что когда я закончила рассказ, она взметнулась на ноги, так и не дотронувшись до своей еды.

— Так, короче — я вернусь через час, а может, под вечер, если не утром. Готовь пластыри — будем меня забинтовывать, если что, — кинула Алёна на прощанье, выскочив из квартиры.

Остаток дня я попыталась хоть как — то себя развлечь, взяв дочитать одну из книг и вновь поняв, что абсолютно забыла весь сюжет. Неужели я и вправду ударилась головой во время падения? Иначе как я могла забыть лицо собственной сестры? Да и моё само казалось каким — то незнакомым.

Алёна не явилась домой и поздно вечером, сообщив по телефону, что попала в участок вместе с Андреем. На моё предложение за ней приехать она лишь отмахнулась, сказав, что теперь — то у них будет много времени пообщаться «по душам».

В какой раз за день заварив себе чай, я вновь вдохнула слабый аромат мяты. Он навевал воспоминания, но о чём? Или — о ком?

— Что же я забыла? — у самой себя спросила я, сжав в ладонях кружку и прикрыв веками глаза.

Запах мяты успокаивал, и в то же время расшевеливал странное чувство. По идее, я должна была уже через несколько часов забыть об этом, но всё помнила и помнила. Неужели это и вправду было так важно? Неужели важно настолько, что какой — то аромат мяты заставляет меня обо всём этом вспоминать?

— Бред какой — то… — тихо выдохнула я, словно надеясь, что это хоть как — то прояснит голову. Но и это не помогло.

Запах мяты стал назойливым, и взглянув на кружку, я с удивлением обнаружила кружащийся листочек свежей мяты. От удивления пальцы чуть не разжались, и вовремя опомнившись, я отложила кружку в сторону. У меня в квартире отродясь мяты не было, да ещё и свежей.

Вновь заглянув в кружку, словно листок мог пропасть через некоторое время, я сглотнула. Что всё это значит?

Оглянувшись, я замерла, со странным трепетом в сердце смотря на стол. Сердце обычно билось так часто лишь когда Андрей меня целовал, да и то, не так громко. По крайне мере, я могла стоять на ногах, а сейчас колени подкашивались, словно я увидела то, что заставляло меня жить дальше.

На столе, рядом с вазой, в которой покоились подаренные Андреем белые розы, лежал перевязанный чёрной атласной ленточкой букетик. Из мяты.

Мне вдруг показалось, что пол ушёл из — под ног, и еле преодолев удивление и страх, я подошла к столу. Запах мяты вскружил голову, заставив ту пустоту, которую я так отчаянно пыталась разгадать, распасться на тысячи осколков. Пальцы сами потянулись к необычному букету, и осторожно взяв его в руки, я вдруг задохнулась. Слёзы защекотали глаза, срываясь с ресниц и падая на зелёные листочки.

Я коснулась дрожащей ладонью губ, давя всхлипы и ощущая дрожь во всём теле. Пальцы лишь сильнее сжались на тонких веточках, и упав на стул, я содрогнулась всем телом. Слёзы было уже не сдержать, а в мыслях мелькнуло такое знакомое и одновременно чужое лицо. Глаза цвета шоколада с огнём внутри и золотыми искрами. Таких глаз не было ни у кого в моём мире. Лишь у одного человека. И он сейчас так далеко, что до него невозможно дотянуться, как не желай.

Букет мяты выпал из моих рук, а мир вдруг покачнулся. Я ощутила дурноту, подступившую к самому горлу, и судорожно сделала вздох. Вместе с этим вздохом сердце пронзила боль, а стены квартиры вздрогнули, прежде чем расколоться на части. Я куда — то падала, не в силах даже закричать, и ощущая лишь нити боли, сосредоточенные на груди.

Страх пропал, когда ладони обожгло приятным жаром, огнём распространившемся по всему телу и заставившему сердце вновь забиться.

А спустя миг я раскрыла глаза.

Перед глазами встала пелена, и лишь через пару секунд я поняла, что это вода. Прохладная, приятная вода, что даже не пыталась просочиться в лёгкие и заполнить их собой. Вместо этого она выталкивала из тьмы, и когда пальцы сжались на чьих — то горячих ладонях, я рывком села.

Свет ударил в глаза, и тяжело вдохнув, я закашляла, ощущая в груди странную тяжесть. Словно сердце потяжелело, да и билось оно как — то уж слишком часто. Кровь, такая горячая и живая, струилась по венам, давая согреться после холодной воды, в которой я всё ещё сидела.

Несколько раз моргнув, смаргивая слёзы вместе с водой, я первым делом заметила скользнувший перед носом нежно — розовый листок, упавший на мою ладонь. Её держали чьи — то крепкие горячие пальцы, ещё покрытые крапинками крови.

Подняв взгляд, я вдруг задохнулась от неожиданности, смотря в глаза цвета шоколада, в которых было тревожное пламя. Знакомое лицо заострилось от усталости и тревоги, а золотистые волосы, кое — как зачёсанные назад, окропляла корка уже успевшей подсохнуть крови. Но что самое удивительное — по щекам струились дорожки слёз, срывающихся с подбородка и капающих на воду.

Над нами, словно стараясь прикрыть от утреннего солнца, стояло единственное дерево с чёрным стволом и нежно — розовыми лепестками. Его корни уходили прямо в воду и как будто пытались дотянуться до нас. Какое знакомое место. И человек рядом со мной тоже знакомый.

Я тяжело вдохнула, вдруг уловив запах мяты, и ладони задрожали от неожиданности. Вот откуда мне так знаком этот запах. Как я могла его забыть? Как я себе это позволила?

Осторожно подняв руку, я коснулась горячей щеки человека передо мной, как касалась до этого много раз. Но сейчас этот простой жест заставил его вздрогнуть и накрыть своей ладонью мою.

— Я же сказал тебе — жди… — охрипшим голосом прошептал он.

— Ты обещал не умирать… — ответила я, ощущая, как дрожат губы. — Но умер бы… Эрон.

Он вздрогнул, поддавшись ко мне и обняв так, что кости затрещали. Я лишь прикрыла глаза веками, потянувшись и сжав дрожащие пальцы на его спине, сама содрогаясь от слёз. Слёз облегчения и радости.

— Всё… всё закончилось? — когда слёзы перестали обжигать глаза, тихо поинтересовалась я.

— Да… всё закончилось, — прошептал Эрон мне на ухо, зарываясь пальцами в волосы. — Владык больше нет.

— Ты — есть.

— Только благодаря тебе, — ответил он, опустив голову на моё плечо.

— Сколько меня не было? — решила всё же спросить я, зная, что этот вопрос иглой вопьётся в сердце Эрона.

— Целую ночь, — хрипло произнёс Эрон, выпрямившись и обхватив моё лицо своими ладонями. Я почувствовала запах крови, пота и мяты. — Я боялся, что древа не помогут. Боялся, что…

Он не договорил, как я, поддавшись к нему, нежно поцеловала в губы, ощущая солёный привкус слёз. Как своих, так и его.

— Я тоже боялась, — прошептала я, взглянув на него. — Я помнила и в то же время ничего не знала… это было ужасно.

— Понимаю, — попытался улыбнуться Эрон. — Даже не представляешь, насколько…

Мы просидели целое утро, и лишь когда солнце выглянуло из — за шпилей замка, Эрон помог мне подняться на ноги. Древо Жизни тихо зашелестело, и розовые лепестки закружились вокруг, падая на хрустальный ручей.

— Осталось всего одно, — тихо произнесла я.

— Нет, — ответил Эрон, взяв меня за руку и кивнув на чёрный ствол. — Приглядись.