Если Светлейший был громадным золотым львом, то Темнейший был волком, сотканным из самой тьмы. Его клыки напоминали заточенные кинжалы, а когти рассекали воздух. Рога, словно корона, венчали голову, но эту корону уже посмели срубить.

Зарычав так, что наверняка всё Малоречье содрогнулось от неожиданности, Тем'Ас бросился на Эрона. Каждое его движение — смерть. Каждый удар лезвия оставлял борозды на земли, а деревья с грохотом валились друг на друга. Даже моя призрачная суть задрожала от ужаса, из — за которого у обычного человека давно остановилось бы сердце.

Это продолжалось долго, и Эрон начал уставать. Он уже не сколько отбивался от атак, сколько уклонялся, стирая со лба пот и кровь. В его глазах разгорелось настоящее пламя, сделав их золотыми, светящимися во мраке. Чары Малоречья придавали ему силы биться дальше, но даже это не могло продолжаться вечность.

Эрон отступился.

Темнейший, словно предчувствуя это, торжествующе полыхнул глазами, и нанёс свой последний удар.

Я зажмурилась, если это вообще было возможно, ощутив свист ветра в ушах, а после резкую, ужасную боль, пронзившую грудь насквозь. Позади раздался гневный вопль, и холод покинул грудь, оставив лишь странную пустоту.

Перед взглядом мелькнула тьма, что вдруг развеялась, и я успела заметить Эрона. Его глаза остекленели, а вся краска с лица пропала, отчего кровь казалась ярким пятном на белом полотне. Его взгляд был направлен на мою грудь, где ещё секунду назад было лезвие Темнейшего.

— Напрасная жертва, душа… — послышался трескучий голос Тем'Аса, от которого меня замутило. — Ты лишь отсрочиваешь чужую смерть.

Я хотела ему ответить, но ноги подогнулись, и колени врезались в мелкую гальку ручья. Огненные руки успели подхватить меня прежде, чем я ощутила холодную воду на лице. Приятный запах мяты вскружил голову, и с щёк в какой раз за день скатились слёзы. Безмолвные, безнадёжные.

— Зачем? — услышала я полный боли и хрипоты голос Эрона, прижавшего к себе. — Ну зачем?

— Так… надо… — выдохнула я, ощутив ужасную боль в груди. Лёгкие жгло огнём, а собственный голос показался мне не более чем ветром над головой. — Прости…

— Лишь людская порода может извиняться за то, что они не делали, — послышался насмешливый голос Темнейшего. Даже не верилось, что когда — то я и вправду готова была отдать ему себя.

Я хрипло выдохнула, заставив себя не закрывать глаза и смотреть на Эрона. Хотя взгляд и расплывался, а рот наполнился привкусом крови, я всё ещё смотрела на него, больше не ощущая ударов сердца и в какой — то миг поняв, что уже не слышу ничьих голосов. Моя душа, оторвавшись от тела, взлетела вверх, обернувшись лишь раз, что бы успеть заметить яркую вспышку света, в которой рождался новый владыка.

А после свет от звезды, открывающей врата в Мариану, захлестнул меня с головой, унося во тьму.

Вода захлестнула лёгкие, и раскрыв глаза, я устремилась к слабому свету, льющемуся сквозь толщу воды. Тело сдавила невыносимая боль, и лишь когда холодный ветер лизнул лицо, я хрипло вдохнула, тут же зайдясь в кашле.

Вокруг меня была лишь тьма, которую тускло освещали фонари моста влюблённых. Решётку полностью усеивали замочки, чьи очертания выступали из мрака. Я пару раз моргнула, вновь оглядевшись вокруг и заметив по сторонам молодые деревья парка.

Дрожа всем телом и стараясь не думать о зверском холоде, я подплыла к берегу, на негнущихся ногах выпрямившись и тут же задохнувшись. Вода лилась из носа и рта, заставляя хрипло кашлять и сипло вдыхать. Мокрые волосы посыпались на плечи, а красное платье, слишком лёгкое для такой погоды, ничуть не спасало от ветра.

Сняв с ног туфли на слишком высоком каблуке, я коснулась стопами обжигающе холодного камня моста. Скрипя зубами и обняв себя, я не спеша пошла вперёд. У одного из фонаря с погасшей лампой валялся плащ. Подобрав его дрожащими руками, я накинула на плечи, нащупав ключи от квартиры.

Мысли путались, скручиваясь в один ком, который я пыталась разобрать.

Последнее, что я помнила, как Андрей домогался до меня, а я не выдержала и прыгнула прямо в воду. Ну и дура. Хотя, как ещё мне надо было поступить? Людей в такое время здесь совершенно нет, а на каблуках я бы далеко не убежала.

И всё же мне казалось, словно я что — то упускаю. Какую — то деталь, очень важную для меня, но такую прозрачную, что никак не могла сосредоточиться на ней. Как будто там, в воде, что — то произошло, что — то очень весомое, что я так легко забыла.

Преодолев парк и улицы, освящённые рыжими фонарями, я встретила на пути лишь парочку влюблённых. Они тут же замолкли, удивлённо проводив меня взглядом и зашептавшись. Я даже не обратила на это внимания, дойдя до знакомой парадной и поднявшись на лифте до квартиры.

Кое — как открыв дрожащими пальцами дверь, я ввалилась в тёплый коридор, тяжело дыша и стирая с лица воду. Взгляд тут же устремился на собственное отражение в зеркале. Тёмные волосы, которые я так тщательно завивала, теперь липли ко лбу и плечам. С лица пропала вся краска, а тушь растёрлась под глазами, которые показались мне серыми и скучными. Тяжело выдохнув и еле отведя взгляд от отражения, я прошла в ванную, где провела целый час, отмываясь и пытаясь вспомнить то, что забыла.

На кухне раздалась трель телефона. Накинув на тело халат, я неуверенно подошла к столу, на котором лежал мой мобильник. Несколько пропущенных вызовов. Пальцы дрожали, и с пятой попытки нажав на нужный номер, я заслышала равномерные гудки. Спустя несколько секунд раздался ответ:

— Насть, ты где пропадаешь?

— Алёна? — узнала я голос подруги. Почему — то встало чувство, словно я не слышала его очень давно, хотя мы и общались с ней перед приходом Андрея. — Я дома… час назад примерно пришла.

— А чего так поздно? — тут же напряглась подруга, и спохватившись, затараторила: — Андрей же тебе ничего не сделал, верно?! Просто Макс мне сейчас рассказал, что тот явился белым, матом ругался, тебя смертницей обзывал… что случилось то?!

— Ничего, — лишь пожала плечами я, накручивая на палец тёмную прядь волос. — Я просто спрыгнула с моста в воду.

— Ты… что?!

— Знаешь, у меня такое ощущение, словно всё не так, — не слушая её вопли, продолжила я, смотря в пустоту перед собой. — Словно когда я была в отключке, я что — то узнала. Что — то очень важное… а сейчас забыла и не могу вспомнить.

— Так, Насть, давай я «скорую» на всякий случай вызову, а?! — взволнованным голосом предложила Алёна. — А то, чувствую, что — то с тобой не так… где восторженные разговоры насчёт того, что Андрей наконец — то обратил на тебя внимание, пробыв с тобой так долго, когда остальных бросал буквально за пару дней?

— Нет, не надо, — закачала головой я, облокотившись локтем об стол и зарывшись пальцами в волосы. — Голова не болит, кости тоже… наверное, простудилась.

В трубке послышался тяжёлый вздох.

— Вот почему я за тебя переживаю больше, чем за себя?

— Потому что ты не только моя подруга, но и дочка моей матери, а значит, сестра, — вымученно улыбнулась я. Пускай у нас и были разные отцы, но мать то одна. Даже странно — по идее, должны ненавидеть друг друга из — за того, что та уделяет одной слишком много времени, а в итоге дружим уже какой год.

— Вот только не начинай… ладно, я утром к тебе забегу, идёт? Не против китайской еды?

— Приноси, — разрешила я.

— Если что — сразу звони. Я на связи.

— Знаю, знаю, — вымученно улыбнулась я, прежде чем отключиться.

Поднявшись со стула, я включила чайник. Пока он кипел, переоделась в более приличную одежду. Вряд ли я теперь усну до самого утра — есть над чем подумать.

Заварив зелёный чай, я почему — то принюхалась к нему, хотя до этого не особо присматривалась к сортам, которые приносила мне Алёна. Но сейчас уловила тоненький запах мяты — и вправду, на коробке были нарисованы лайм и мята. Вроде бы, столько раз пила этот чай, но только сейчас заострила внимание на мяте.