Когда чары ослабли, я осторожно приоткрыла глаза, взглянув на тьму за дверьми. Тьма эта жила, передвигаясь и маня к себе. Не было той пустоты, как в горах обсерватории. Это место ещё было живым.

— Идём, — позвал Эрон, взяв меня за руку и шагнув к дверям.

Кас уже порывался пойти следом, как Лили схватила его за рукав и качнула головой, давая нам время скрыться в Усыпальнице. Послышался треск, и двери за нашими спинами закрылись, на миг погрузив во тьму. Я приготовилась почти ко всему, но всё же вздрогнула, когда пространство озарили чаши с рыжим огнём, отгоняющим мрак.

Мои пальцы сжались на руке Эрона, да и сама я прижалась к нему, поражённо смотря на прямой мост из чёрного хрусталя, по краям которого зияла пустота. Приглядевшись, я заметила вздымающиеся из — под земли столбы с различным орнаментом и аккуратными ячейками, в которых лежали свитки.

Медленно, шаг за шагом, мы двинулись вперёд, к просторной платформе из нескольких этажей, к которой вели ещё несколько мостов из такого же чёрного хрусталя.

— Невероятно, — спустя время вдруг выдохнула я.

Эрон промолчал — его восхищённый взгляд скользил по Усыпальнице, задержавшись лишь раз внизу. Я проследила за его взглядом и невольно содрогнулась. Внизу, под мостом, парили небольшие платформы с саркофагами. В них покоились тела бывших властителей и их жён.

Дойдя до платформы в центре Усыпальницы с рядами лёгких стеллажей, на которых были книги, дощечки, хрустальные шары и прочее, я кивком головы указала на пьедестал в центре. Переглянувшись, мы молча зашагали к нему, даже не пытаясь разделиться и бросая удивлённые взгляды по сторонам.

Пьедестал был выполнен из чёрного камня с золотыми витиеватыми украшениями. На нём покоилась бархатная подушка, на которой, в свою очередь, лежала искусно сделанная корона из переплетения веточек и чёрных бриллиантов. Она предназначалась для правителя.

— Я слышала, что открыть двери в Усыпальницу может лишь следующий правитель, — сглотнув, прошептала я.

— У нас тоже была… такая легенда, — так же тихо произнёс Эрон, прежде чем взглянуть на меня. — Но стать следующим правителем, открывшим Усыпальницу, мог лишь нелюдь.

Я не ответила, даже не зная, как это вообще возможно. Но это место… оно приняло Эрона. Я чувствовала, как чары вокруг него завихряются, опознавая своего нового хозяина и полностью отдаваясь ему. Эрон тоже это чувствовал, долгим взглядом обведя Усыпальницу и замерев на мне. Возможно, другого шанса у меня просто не будет, и я прошептала:

— Эрон, послушай… — Я запнулась, смотря в его цвета шоколада глаза и отчаянно пытаясь подобрать слова. — Я… я хочу… что бы ты знал…

Мои пальцы почти отчаянно сжались на его ладони. Тяжело вдохнув воздуха с примесью мяты, я сглотнула, боясь, что мой голос сейчас подведёт меня. Я должна была.

— Исара, — заметив, что мне никак не совладать с языком, как можно мягче произнёс Эрон. — Говори. Не надо меня бояться.

Его тёплые пальцы аккуратно убрали выбившиеся из причёски пряди за ухо, проведя по лицу и замерев на щеке. Я невольно коснулась его ладони, лишь бы он не убирал её. Мне так было легче.

Вдохнув в грудь как можно больше воздуха, я сглотнула и только открыла рот, как меня перебили:

— Говори, Исара. Расскажи ему, кто ты. Расскажи это человеку, который тебя уже успел убить.

По моим жилам вместо горячей крови потекла ледяная река. Эрон рядом со мной вмиг схватился за меч, наставив его в клубящуюся тьму перед нами. Мне оставалось лишь смотреть на неё, ощущая волны ненависти, страха и гнева, пропитывающего всё насквозь. А я не могла даже пошевелиться, словно невидимые цепи сковали моё тело, не давая и шага сделать.

— Ты ещё кто? — сухо спросил Эрон, сильнее сжав рукоять меча.

В ответ послышался смех — тихий, полный чар и тьмы. По моей спине пробежала дрожь, и ком противоречий застрял в горле.

— А вы, люди, уже успели позабыть нас, — раздался леденящий душу ответ, прежде чем тени обрели плотность. — Однако всё равно смеете вторгаться в то, что мы так отчаянно оберегали от вас.

Я невольно отступила назад, врезавшись в пьедестал и испуганно смотря на одного из властителей Малоречья. На Темнейшего. Он ничуть не изменился с того дня, когда я покинула его земли — белая кожа, созданная из теней, и чёрные одеяния, мраком облегающие статную фигуру. Наверное, Эрона поразило лицо владыки — человеческое, но с глазами, полными ненависти и льда. И эти глаза были устремлены на меня, пронзая сердце и душу.

— Расскажи ему, Исара. Расскажи, как ты пришла сюда, что бы убить этого человека и завладеть его проклятым мечом. Расскажи, как ты клялась мне, что вернёшься обратно с оружием. Расскажи правду, и смотри, как разбивается его смертное сердце, пылающее к тебе любовью.

Каждое слово Темнейшего — кинжал, вонзающийся в моё тело по самую рукоять. Я могла лишь смотреть в ответ, ощущая гнев вперемешку со страхом, а ещё ужас и горечь.

Взгляд Эрона медленно скользнул по мне, полный непонимания, полный недоверчивости и холода. Вот сейчас мне стало действительно страшно.

— Это правда? — только и произнёс Эрон, испепеляя меня взглядом.

Я бросила взгляд в сторону Темнейшего, на чьих губах застыла усмешка.

— Да.

— Ты хотела убить меня?

Я скрипнула зубами от бессилия. Лучше бы он кричал, лучше бы замахнулся на меня мечом, а не говорил таким голосом, словно мы ведём обычную беседу.

— Когда — то ты убил меня, — совсем тихо прошептала я, сделав неуверенный шаг к нему и приложив ладонь к груди, там, где был шрам. — Пронзил своим мечом сердце. Ты разве не помнишь?

Эрон помнил. Я увидела это по его глазам, по дрогнувшим бровям, даже по тому, как сжались пальцы на рукояти меча.

— Кто ты на самом деле? — голосом, полного льда, произнёс он.

— Я не враг тебе… — только и выдохнула я, больше не пытаясь подойти к нему. — Твой меч… Эрон, твой меч способен спасти Малоречье. Поначалу я и вправду хотела украсть его у тебя, но не могла — защитные руны не позволяли.

— Почему не убила?

— Хотела. Но не смогла.

— Почему? — почти сквозь зубы произнёс он.

— Потому что она променяла своё предназначение на попытку узнать, действительно ли её сердце способно полюбить человека, — ответил вместо меня Темнейший, продолжая испепелять своим океаном глаз. — Вижу, у тебя это получилось, раз ты оставила Малоречье гибнуть.

— Ещё можно его спасти! — не выдержав, отчаянно выкрикнула я, смотря на правителя. — Почему ты сам не хочешь попросить помощи?! Почему ты думаешь, что справишься один?! Люди давно не ненавидят таких, как мы! Если мы объединимся… если попробуем хотя бы сработаться вместе, Малоречье ещё можно оживить!

Темнейший пронзил меня взглядом. Мои слова не затронули ничего в нём, лишь презрительная улыбка выступила на губах.

— Ты предала нас, — вдруг произнёс он холодным, бесстрастным голосом. — Ты подумала, что люди здесь относятся с заботой к таким, как мы… это ложь. Ты попалась на их ложь, Исара. Но пока не поздно, пока всё не потеряно — возьми меч, и мы уйдём отсюда. Этот человек не поможет ни тебе, ни мне. Он ненавидит нас. Все люди ненавидят нас.

Я поджала губы, дыша часто и резко, от бессилия сжимая пальцы.

— А я вижу, что война не изменила тебя, — вдруг произнёс Эрон, обращаясь к Темнейшему. Шоколадные глаза стали почти чёрными, и в них проснулось нечто новое — злость, вперемешку с гневом и досадой.

— Ты говоришь с правителем, человек, — сощурив глаза, почти что прорычал тот.

— Ты давно не правитель, Тем'Ас, — спокойно ответил ему Эрон. Я лишь поразилась, насколько властным и бесчувственным сделался его голос. Он даже не побоялся смотреть прямо в его глаза. — То, что случилось две тысячи лет назад, уже невозможно изменить. История написана и сыграна, а ты всё ещё пытаешься вернуться назад, в те времена, когда сам правил нами. Ты думаешь, я не знаю, что люди в твоём замке умирали как скот? Что каждая женщина, побывавшая в твоей кровати, утром отдавалась на растерзание стражи? Мы не выступали против Сам'Ита, мы выступали против тебя. Твой брат решил заступиться за тебя, хотя и знал, что мы правы. И всё же он пожертвовал всем ради тебя, а ты до сих пор ненавидишь нас. И я не удивлюсь, что если вдруг в твои руки попадёт мой меч, ты не станешь останавливать болезнь. Ты пойдёшь на нас войной.