Я ощутила нестерпимое жжение во всём теле, и сквозь туман заметила собственные руки. Они чернели — кожа грубела, а на ней вырисовывались мелкие плотные чешуйки. Ногти изменялись, двигаясь под пальцами и загибаясь вовнутрь. Кости внутри меня захрустели, и резкая боль сдавила сердце. Я собиралась закричать, позвать на помощь, чтобы Роэн меня услышал и пришёл. Но из моего рта даже звука не вырвалось, и я беспомощно упала на колени, царапая когтями камень улицы и выгибаясь в спине. Моё рычание застряло в горле, становясь с каждым мигом все менее и менее человечным.

Самое странное во всём этом было то, что я не могла оторвать взгляда от улыбающейся Ахаманы, что с наглой усмешкой смотрела за моими страданиями.

Мне показалось, что муки длятся больше часа — одежда буквально врастала в меня, а ногти на ногах дырявили ткань сапог, царапая брусчатку. В какой — то момент спину разодрала ужасная боль, и я бы взвыла, но воздуха просто не хватило. По моим щекам уже стекали слёзы от беспомощности, капая на камень и тут же высыхая.

С тихим звоном упал кинжал и сумка. Я ощутила во рту металлический привкус, и мои зубы начали заостряться, готовясь проткнуть раздвоившийся язык.

Когда всё закончилось, я беспомощно лежала на холодном камне, вздрагивая всем телом. Слёзы больше не лились, хотя и щекотали глаза, а воздух с шумом выходил из ноздрей.

— Ну вот и всё, маленькая ниитка, — промурлыкала Ахамана, наклонившись и схватив меня за загривок. Ей не составило труда меня поднять и хорошенько встряхнуть, что бы я раскрыла глаза и посмотрела на неё. — Я думала, ты получишься уродливей… интересно, сколько у тебя займёт преображение обратно? Я слышала, что нииты просто ужас как ненавидят людей. Видимо, ты останешься в таком облике навсегда.

Я бросила взгляд вниз, с ужасом заметив лапы с чёрными загнутыми коготками, а так же безвольный хвост, усеянный мелкими белыми шипами. Вдоль моего тела висели кожаные крылья, заканчивающиеся жёсткими перьями тёмного оттенка, переливающегося на свету золото — красным.

— Ах ты гадина ползучая! — не выдержав, закричала я, но из глотки раздался лишь мой озлобленный рык. — Ты думаешь, я не доберусь до тебя?! Да я тебе горло перегрызу! Сердце твоё выжму и на кол посажу! Тварь!

Я буянила как настоящая ниитка, извергая на неё такой поток слов, что воздуха не хватало на новый. Ахамана слушала это с усмешкой на губах.

— Как жаль, что я ничего не понимаю из твоего рычания, — перебила она меня. — Лучше потрать его на то, что бы выбраться из клетки.

Я замолкла, непонимающе уставившись на неё. Преподнеся к губам трубку, женщина выдохнула бардовое облако дыма, тут же окутавшее меня с головой. Я зачихала, а спустя пару секунд поняла, что нахожусь в железной клетке, слишком тесной для меня.

Перешагнув через мои вещи, Ахамана прошла к продавцу с птицами и изящным жестом протянула меня в клетке.

— Сколько за этого дашь?

— Кто это? — настороженно спросил грузный мужчина, смотря на меня. Я тут же зашипела, как кошка, выгнувшись и обнажив острые клыки.

— Горный плевель, — спокойно произнесла Ахамана. Я не знала, сочиняла она или говорила правду, но к словам прислушалась. — Они всегда такого размера, огнём почти не дышат, да и летают на короткие расстояния. Их можно использовать как посыльных в городе.

— Горный плевель? — задумчиво переспросил человек, и я заметила в его глазах искру. Он уже знал, как меня пристроить. — За триста готов взять.

Нелюдимка даже не торговалась, отдав меня вместе с временной «тюрьмой» торговцу и улыбнувшись мне на прощанье. Тот же повесил клетку на крюк, с интересом наклонившись и рассматривая меня. Я гневно, почти отчаянно зарычала, со всей силы дав по клетке лапой и заставив прутья зазвенеть. От неожиданности человек отпрянул.

— Какой неукротимый, — недовольно произнёс он. — Ну ничего, исправим…

Я испуганно зарычала, вжавшись в стену клетки и ощущая слёзы на глазах. Но что самое ужасное — ни одну слезинку проронить не могла, как бы не пыталась. Что же теперь со мной будет? Продадут какому — нибудь покупателю, и всё, прощай нормальная жизнь?! И что за чушь несла Ахамана?! Неужели она не понимает, что моё сердце уже занято Темнейшим? Ну что за су…

Мои мысли замерли, когда я заметила среди толпы светлые волосы. Вмиг вскинувшись и встав на задние лапы, опираясь об решётку, я с замиранием сердца смотрела на Роэна. И почему я его только не послушала? Зачем пошла на знакомый запах?

В руках охотник держал книгу в красной кожаной обложке с золотым тиснением — дорогой подарок. Видимо, долго выбирал, а когда вышел, меня уже не было.

— Иса! — донёсся до меня его голос — встревоженный и нерешительный. — Куда ты умудрилась деться?..

Роэн прошёл мимо, и я отчаянно заскреблась по прутьям, но тот меня не услышал. Он оглядывался по сторонам, пока не заметил проулок. Я видела, как удивлённо вскинулись брови охотника, а сам он, протолкнувшись через людей, замер напротив моих вещей. Ещё раз оглянувшись и удостоверившись, что меня нет рядом, Роэн поднял мою сумку. Наклонившись, он взял было в ладонь кинжал, как удивлённо отстранил руку. Видимо, защитные руны действовали, и Роэн просто не мог коснуться оружия. Тогда, достав несколько платков, он осторожно завернул кинжал и поднял его, прежде чем вложить в сумку. По его лицу стало заметно — он напрягся. Откуда у простой полукровки из леса может быть зачарованный кинжал, так похожий по свойствам на проклятый меч?

Я вновь сделала отчаянную попытку прорезать прутья решётки, на что торговец отвесил мне увесистый щелбан по хвосту, так и заставив на него зашипеть и прижать повреждённую часть тела к лапам.

— Роэн!

Я напряглась, завертевшись и наконец заметив черноволосого Эрона, что проталкивался через людей и взглядом искал меня. Наконец, удостоверившись, что меня нет, он остановился напротив охотника.

— А где полукровка? — как можно беззаботней спросил принц. — Сбежала от тебя?

— Оставив вещи, — негромко произнёс тот, указав на сумку в своих руках.

— Обычно дамы туфли оставляют, а не сумки… а может, догадалась и сбежала?

— Она могла догадаться только благодаря твоему длинному языку, — неожиданно резко произнёс Роэн, так и заставив того тут же отпрянуть, подняв руки.

— Ничего я ей не говорил! — нахмурился он. — Может, девка просто догадливая… увидела где — нибудь здесь твой портрет, и догадалась, кто ты. С тебя и так уже защита сыпется — странно, как раньше не разрушилась. Да и при том, она полукровка — о чарах понять могла.

Я ничего не понимала. Совершенно. Я вслушивалась в их разговор и пыталась догадаться, о чём они говорят, но в голове стояла каша. Кто такой Роэн, раз его портрет может висеть в городе? И о каких чарах они говорят?

— Странно это, — произнёс Роэн, всё ещё смотря на мою сумку. Его брови нахмурились, а на скулах заиграли желваки.

— Пойдём уже, — со вздохом произнёс Эрон, вновь оглядев улицу. — Её нигде нет. Можешь с облегчением вздохнуть, когда её лошадь из стойла пропадёт — значит, жива и всё в порядке.

Охотник не ответил, вновь открыв мою сумку, что бы положить туда книгу. Моё маленькое сердце забилось с удвоенной силой, когда, приподняв одежду, он увидел перетянутые бечёвкой листы. Без лишних слов достав старую желтоватую стопку, исписанную людским подчерком, недоступным для меня, Роэн поражённо взглянул на Эрона. Кажется, у того тоже язык к нёбу примёрз — он лишь смотрел на эти листы как на седьмое чудо света. Неужели они знали, что это такое?

— Откуда у неё «Святые Летописи»? — одними губами прошептал Эрон, не веря своим глазам. — Книгу же разделили и отдали вторую часть нелюдям…

— Не знаю, — необычайно хрипло произнёс Роэн, и его глаза стали жестокими, отчего дрожь прошлась по моему телу. — Может, украла, может, нашла… нелюди хранили бы это как зеницу ока.

Я не выдержала и фыркнула. Ну — ну, конечно. Хранили. Запихнули куда подальше и пылилась их эти Летописи.