— Но ведь Вы не пойдете.

— Не пойду. И буду права.

Рэм по-прежнему закрывал собой выход. Смиренно улыбнувшись, не очень виновато признал:

— Просто хотел с Вами поужинать. Только с Вами.

— Я не голодна.

— Тогда десерт?

В последнее время Рэнни слишком часто соглашалась, хотя бы потому, что не было сил на споры, если уж и отстаивать свои права, то только в самом важном и нужном. Ужин не был вопросом жизни и смерти.

«Если только это не ужин со Смертью, дорогая…».

Раньше на принятие решения у нее уходили тысячные доли секунды, сейчас она все еще стояла и разглядывала Рэма. Он неплохо выглядит, хотя как будто что-то его снедает. Значит, оно тут, еще не отдал… Вполне ожидаемо. И… вот уж сюрприз так сюрприз.

Неизвестно, что отразилось в это время на лице Эррнгрид, но Рэм улыбнулся. Осторожно взял ее руку и приложил к своим губам. Сквозь тонкую ткань холодную, как обычно, руку обожгло кипятком. Горячие руки, горячие губы. Пффф… Сейчас пар пойдет, а нет, не сможет, рука же в перчатке.

К ужину он переоделся и подготовился. Одет в серый сюртук (цвет клана), застегнут на две пуговицы снизу, подчеркивая треугольный силуэт — широкие плечи и подтянутый стан. Тонкая голубая сорочка с традиционными эльфийскими завитками по вороту и открытым вырезом (что-то слишком открытым), можно было разглядеть и хорошо развитые мышцы шеи, и тренированную грудину, и ключичную впадину, и едва заметный шрам под ключицей…

Не вынимая своей руки из его крепкой ладони, да что с тобой! Эррнгрид позволила отвести себя за стол и усадить на стул с высокой спинкой.

Столовая-гостиная была большая. От входа надо было спуститься пять полукруглых ступеней, покрытых ковровой дорожкой, которая была прижата на каждой ступени металлическими прутками с набалдашниками в виде головы единорога. В центре комнаты, занимая в длину два оконных пролета, стоял накрытый стол, на котором красовалась вытянутая цветочная композиция из белых роз и лилий. Помимо традиционного камина здесь находились высокие стеллажи из темного дерева с книгами, тяжелый дубовый стол с письменными принадлежностями, два больших кресла, кушетка-диван.

Никакая это не столовая. Это его личный кабинет. Он неплохо устроился.

— Могу себе позволить небольшие привилегии как наместник замка и глава всех здешних эльфов.

Небольшие, значит. Рэнни с детства привыкла к роскошной обстановке, выбрав минимализм только в последние годы, ее сложно было чем-то удивить, но вот пара вещиц — две статуэтки на каминной полке — ее очень заинтересовали, она собиралась спросить разрешения их взять в руки после ужина, но Рэм ее удивил:

— Хотел перед Вами извиниться.

— За что? — Эррнгрид изумленно на него посмотрела.

— За небольшое представление там, в Зале.

— А, — махнув рукой, словно говоря: «Не стоит», — Я была к нему готова. Раайэнне Вам верят, и было бы странно, если бы Вы сразу приняли мое предложение, даже не попытавшись возмутиться. Наверное, на Вашем месте я бы так и сделала.

«Но я не на Вашем».

Рэм подошел к ее месту и элегантно снял крышку с парующей тарелки.

Рэнни принюхалась:

— У Вас на десерт суп из шпината?

— Давайте начнем есть десерт с супа…

— Мне, по-Вашему, пять лет?

Рэм рассмеялся. Смех был теплый, в уголках собрались маленькие морщинки.

— Повар очень старался, хотя бы попробуйте.

Рэнни снова вздохнула. Крем-суп был такой нежный-нежный и с каждой ложкой ее печали и заботы уносились прочь. Но много съесть она не могла. Не было аппетита. А еще потому, что разом уносящиеся проблемы и горести возвращаются с друзьями, ну или изрядно растолстевшими. Проглотив еще две ложки, она отложила прибор.

— Рамидар, — в ее исполнении «р» звучала сильно и раскатисто, как рык дракона. Сами раайэнне произносили его мягко и почти неслышно, поэтому на общеэльфийском букву писали через апостроф, показывая обязательность ее смягчения в речи. А сильный начальный звук ему понравился. В нем слышался… вызов? — У меня к Вам будет просьба.

Рэм промокнул салфеткой рот и откинулся на спинку стула.

— Слушаю.

— Мне нужно встретиться с Длорангом.

Рэм внезапно нахмурился.

— Зачем?

— У меня к нему дело.

Рэм чуть подался вперед и, пристально глядя ей в глаза, сказал:

— Он болен и очень серьезно. Это не объяснить, это надо видеть.

— Это важно.

— Если Ваше дело касается событий прошлого, когда он был мастером над монетой, то он не вспомнит ничего.

— Нет, я хотела поговорить с ним о другом.

— О чем?

Рэнни замолчала и посмотрела в окно, надеясь там найти ответ. Но как обычно ни в окнах, ни в камине ответов не было. А жаль, что они там не растут, ведь туда так часто смотрят.

— Эррнгрид? О чем Вы хотели с ним поговорить?

— Я не знаю. Я подобрала мальчика в лесу, там, в Герриндоре. Наимил сказал, что это племянник мастера Ракейна. Сам мальчик ничего не говорит. Вообще. Но все понимает. Я не знаю почему, но мне нужно увидеть его дядю. Чувствую, что так будет правильно. Я взяла опекунство над мальчиком, сам Рилинн не против, по крайней мере, от меня еще не сбегал.

— И что вы хотите от Длоранга?

— Мне надо ему сказать, что мальчик у меня, и что с ним все в порядке. И не возражает ли он против моего… опекунства.

В клане раайэнне мальчика могла бы взять любая семья, поскольку с рождением детей у клана были большие проблемы последние сто лет. О чем Эррнгрид узнала, когда вошла в Совет.

Она отложила салфетку с колен в сторону.

— Позвольте, — Рэм стоял рядом, помогая ей выйти из-за стола.

— Не надо.

— Не надо чего?

— Быть слишком милым.

— Ничего не могу с собой поделать, рядом с Вами могу быть только таким.

Она все-таки подошла к камину и, показывая на статуэтки, попросила:

— Можно?

— Вам — все что угодно.

Эррнгрид бережно и осторожно, как будто перед ней снежинка, и она вот-вот растает в руке, взяла в руки одну из статуэток. Древняя мощь ударила ее, как будто хлыстом перетянули по лицу, кончики пальцев стало покалывать, а неприятные ощущения усиливаться.

Рамидар, все это время за ней наблюдавший, не мог не отметить, как она изменилась. Это уже не та больная роунгарри, шатающаяся на ветру и скрывавшее свое изувеченное тело под семью слоями ткани, а весьма и весьма привлекательная женщина.

Стройная шея без намека на шрамы или уродства с идеально ровной кожей и золотым загаром была прикрыта роскошным боа. Он видел каждый черный волосок меха, любовно щекотавший кожу и трепетавший от ее тихого дыхания. Хотелось снять ненужную здесь и сейчас вещь, чтобы рассмотреть, как четкие линии с шеи переходят в плечи и растекаются нежным золотом ниже, опускаясь через вырез на грудь и…

От мыслей о том, каким бы мог быть цвет загара ниже, и есть ли он там, его отвлек шевелящийся рот Эррнгрид. Вопроса он не слышал, и, тем не менее, сходу ответил:

— Семейная реликвия. Переходит по отцовской линии в нашем роду.

— Вот как? И как давно переходит?

— Сколько себя помнит мой род — с тех пор у нас эта реликвия.

Эррнгрид благоразумно промолчала, не спросив с каких, поскольку каждый эльфийский род считал себя более древним, чем остальные, неважно какому клану принадлежал, переведя тему:

— Так что с моей просьбой?

— Я организую Вам встречу. Завтра с утра подойдет?

— Вполне.

Поговорив еще немного на нейтральные темы, Эррнгрид стала прощаться. Рэму хотелось так много ей сказать, что его распирало, но стоило открыть рот и заговорить, так слова получались не те, какие надо. Поняв, что ничего путного уже ей не скажет, любезно вызвался ее проводить.

На обратном пути шагов и шорохов не было. Рэнни только сейчас обратила внимание, что стены исписаны как будто теми же чертами и резами, как в Малом зале, с небольшими различиями. Напоследок, она его спросила:

— Что Вам удалось выяснить о прежних владельцах замка?

— Немного, они здесь жили, оставили кое-какие безделушки и ушли, — нехотя ответил Рэм.