Рован кивнул и наступила тишина. По большому счету все было решено, а детали обсуждать я не видела смысла – как, наверное, и он. Глотнув кофе, я спросила:

– Ты не слишком-то детально прорабатываешь планы, да?

Рован улыбнулся краешком губ.

– Обычно озарение приходит само собой.

Я невольно улыбнулась в ответ и откинулась на спинку стула. Стакан я по-прежнему держала в руках и медленно потягивала прохладный напиток глоток за глотком.

Рован внимательно смотрел на меня – как будто ждал, что меня сейчас опять накроет, и я разревусь.

– Это… так много значило для тебя? – осторожно спросил он.

Я отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза. Я сама не знала, как это объяснить.

– Рован… – медленно сказала я наконец. – Я не знаю, может, это была просто первая любовь? Или первый обман? В сущности это ведь одно и то же, да?

Рован пожал плечами. Я заметила это краем глаза и посмотрела на него.

– Неужели у тебя не было человека… С которого для тебя все началось?

– Не знаю, – сказал он и, взяв со стола свою бутылку с водой, поднес к губам. На меня он так и не посмотрел, сделав вид, что его очень увлекает крышка. – Человек, который был для меня первым… давно мертв. Я предпочитаю об этом не вспоминать, но чтобы закрыть вопрос – ее сожгли.

Я поежилась.

– Наверное, ты никогда не забудешь ее.

– Нет, – сказал Рован и теперь только посмотрел на меня, – но я четко знаю, что прошлое осталось позади. Я живу тем, что происходит сейчас.

– А тем, что будет завтра?

Рован покачал головой.

– У меня такой возможности просто нет. Я не знаю, куда меня отправят в следующий раз.

– Да… – согласилась я и перевела взгляд с его лица на ветку дерева, покрытую весенней листвой. Рован был прав. Стоит нам вернуться назад, как все наши чувства потеряют значение. Никто из нас не контролировал свою жизнь настолько, чтобы строить планы на завтрашний день.

Я снова опустила взгляд на бумажное блюдце с маффином. И все-таки, прошло восемь лет… Как он мог помнить, что я люблю есть? Этих проклятых маффинов давно уже не подавали в студенческом кафе. И никто не помнил их, кроме меня… и его.

– Ладно, – сказала я, доев пирожное, и поднялась из-за стола. – Идем искать место, где удобнее заниматься воровством.

Рован поднялся следом за мной и, покинув двор, где стояло кафе, мы вернулись в парк.

Какое-то время ушло на то, чтобы обойти интересовавшие нас корпуса – мы выбрали лабораторный комплекс, корпус администрации и, по-моему предложению, седьмой корпус, где вела занятия Тора.

Первые два не открыли нам ничего нового. А вот третий порадовал – Тора, еще довольно молоденькая, стуча каблучками спешила с занятий домой.

– Она ведет занятия на третьем этаже, – сказала я. – И лабораторная у нее там же, за стеной.

Поманив за собой Рована, я сделала вдоль дома с десяток шагов и указала ему на окно.

– Подождем ночи? – спросил он.

– Я бы не откладывала, – призналась я. – Если моя наводка оказалась достаточно точна, то ночью и наш противник займется приготовлениями к ритуалу. У него немного возможностей сделать это днем, когда в парке полно людей. А вот когда наступит темнота…

Рован кивнул.

– Что мне делать? – спросил он.

– Прикрой меня. Если кто-то появится в зоне видимости, отвлеки его как-нибудь.

Рован снова кивнул и отвернувшись полностью сосредоточился на отслеживании прохожих. Я же достала брошь и, стараясь случайно не наколдовать огненный цветок или двухметровые крылья, стала подниматься вверх. К счастью, все прошло без происшествий. Я удачно открыла окно, забралась внутрь и, перебравшись через подоконник, огляделась по сторонам. Отыскала среди множества лежащих тут и там тетрадей чистый лист бумаги и ручку. А затем вывела на нем несколько строк. Подобрать слова было нелегко. Трудно сказать человеку, что хотя он тебя и не знает – обязательно должен помочь спасти мир от апокалипсиса. Но ничего лучшего мне в голову не пришло.

Закончив, я снова огляделась по сторонам решая, где бы оставить листок, чтобы Тора заметила его… Подошла к ее письменному столу и замерла, увидев в коробочке под прозрачным колпаком свою брошь.

Секунду я колебалась, а потом быстро положила листок на стол, схватила брошь, спрятала в другой карман и бросилась к окну. Никто за мной не гнался, но страх и стыд подгоняли меня.

Вылетая из здания, я даже забыла закрыть за собой окно, но Рован, в руки которого я рухнула, вспомнил об этом вместо меня – взмахнул рукой и то закрылось у нас над головой.

Я же замерла в его объятиях, тяжело дыша. Лицо Рована оказалось нестерпимо близко, мое сердце бешено стучало, и я с трудом удерживалась от того, чтобы поцеловать его. Рован ждал. Смотрел на меня и все. И после недолгой борьбы с собой я коснулась губами его губ.

Руки Рована сжимали меня бережно, но твердо. Язык ласкал мои губы, и я стремительно терялась в бездне ощущений, окруживших меня.

Когда поцелуй закончился, я так и не смогла отстраниться от него. Судорожно вцепилась в плечи, прижимая к себе.

– Я ждала тебя, – сказала я, уткнувшись носом в изгиб его шеи. – Дункан, я не знаю почему, но ждала. Зачем ты так поступил со мной?

– Я уже говорил.

Рован осторожно погладил меня по спине.

– Ты даже не вспоминал обо мне.

Рован молчал. Меня охватила нестерпимая злость при мысли о том, что он не может даже соврать.

Я резко отстранилась от него и пошла прочь.

Рован постоял какое-то время, и, позволив мне удалиться на пару десятков шагов, двинулся за мной.

Это спокойное равнодушие бесило нестерпимо – и в то же время волшебным образом охлаждало пыл. Бесполезно было злиться на этого человека. Бессмысленно злиться на того, кого не интересует твоя злость.

В конце концов, я остановилась и, глубоко вдохнув, сошла с дорожки, а затем опустилась на траву.

Рован подошел и сел рядом – но все же чуть в отдалении от меня.

– Я оставила письмо, – не дожидаясь вопроса, сказала я. И замолчала, машинально прикрыв карман с брошью рукой. Рован пристально смотрел на меня.

– Что-то еще произошло, – сказал он.

Я нехотя кивнула и достала из кармана брошь.

– Она не ждала меня в лабиринте, – сказала я. – Она была у Торы до последних лет. Не знаю, откуда она у нее и зачем. Но я думаю… мы должны замкнуть время в кольцо. Поместить Звезду туда, откуда я ее заберу.

Рован протянул пальцы к Звезде, но почему-то не коснулся ее.

– Может быть, – согласился он. – Но если так, то это значит, что наше появление здесь, в прошлом, было предрешено. Что мы ничего не сможем изменить.

Я потерла висок.

– Давай без головоломок, – попросила я. – Сделаем что можем, вернемся назад так же, как и пришли. А если не получится – попробуем еще раз.

Рован кивнул.

– Я бы все-таки предложил отложить эту часть плана до завтра, – сказал он. – Разберемся сначала с ограничителями. У Торы ты их не нашла?

– Даже в голову не пришло искать.

Рован поднялся и протянул мне руку, приглашая встать. Я вложила свою ладонь в его и на мгновение натолкнулась на улыбку, от которой мне захотелось улыбнуться в ответ. В следующее мгновение Рован рванул меня вверх и почти прижал к себе. Сердце гулко ухнуло и замерло от такого поворота, но я больше не собиралась поддаваться на эту близость. И сам Рован тоже не попытался меня поцеловать.

Всдохнув я развернулась в его руках и, не выпуская его пальцев из своих, потянула Рована обратно к дорожке.

– Идем, попробуем взять штурмом административный корпус.

Здесь дело прошло не так легко – очевидно, в кабинете ректора было что красть, и она тщательно охраняла свои документы.

Пока Рован стоял внизу, мне пришлось несколько раз облететь угол дома, в котором располагался кабинет, и я уже всерьез начала подозревать, что нас вот-вот спалят, когда мне, наконец, удалось нащупать брешь в защитном барьере. Я приникла к окну – по другую сторону стекла не было никого. Попыталась повернуть защелку, но она, похоже, была зачарована.