Присутствие Даллы тоже помогало мало. Она считала, что вся идея возрождения истинного мира – нездоровый бред фанатичного разума, и тех, кто занимается этим надо брать тепленькими и лечить.

– Дождемся Ночи Силы, – предлагала она, попивая после занятия по боевой магии чай в своей учительской вместе со мной. – Это самый верный вариант. И если наша подруга из дома Сильфов замешана в этом – у нас будет отличный козырь против ее хозяев.

Я тоже потягивала чай и молчала. Мне почему-то вспоминался тот день, когда Ева взяла меня с собой чтобы добыть эссенцию своей стихии. Когда показала свою мать. Правда это была или ложь? Оставалось только гадать.

Эта загадка и навела меня на мысль подготовить зелье правды и дать каждому из них. Но я никак не могла решиться: я, наверное, плохой оперативный агент, но мне стыдно вторгаться в чужую личную жизнь.

Ева, Рован, Зэлма и даже Жаклин давно уже перестали быть для меня просто элементами операции. Я почти подружилась с ними. А может быть, и не почти… Если в первые дни Ева казалась мне поверхностной и пустой, то в последние недели я просыпалась с мыслью о том, что увижу ее, спешила на завтрак чтобы провести его вместе с ней… Мне на самом деле было с ней хорошо. И это началось задолго до того, как я узнала, что она тоже не из числа учеников. Теперь же я не могла отделаться от мысли, что мы могли бы поладить с ней. Знать бы только, что у нас общая цель.

И еще – если бы она не испытывала необъяснимую ненависть к Ровану. Ева, похоже, твердо решила уничтожить его.

– Я подумаю, что можно сделать, – сказала я поднимаясь и давая Далле понять, что на этом на сегодня все.

Та кивнула, и закрыла за мной дверь, а я побрела по коридорам спортивного комплекса к себе. За окнами падал снег, и зиме, казалось, не будет конца никогда.

Я поправила шарф и невольно подумала о том, как устала от этих постоянных холодов. От сугробов. От курток толщиной с подушку, от вечной темноты и света магических шаров, который озарял коридоры, аудитории и жилые блоки.

Это была пятница. А в ночь на субботу мне опять приснился проклятый сон. Тело сковывал холод, и я бродила по пустым улицам города, пока не забрела в тупик. Равнодушно стоя в сумраке мертвого города, я смотрела на каменную стену, преградившую мне путь, когда луч звезды сверкнул на металлическом завитке, украшавшем ее и, отбросив блик, ударил мне в глаза. Я вскрикнула, зажмурилась и увидела, что Гвендолин стоит передо мной. Глаза ее, колкие и серьезные, пристально смотрели на меня.

– Ты заблудилась, – сказала она.

– Это факт, – согласилась я.

– Зачем ты пришла?

Я молчала, не зная, что сказать.

– Ты должна была уйти далеко вперед.

Я начинала понимать. Впервые она заговорила со мной и будто видела меня насквозь.

– Я должна была вернуться, – сказала я, – у меня был приказ.

– Ложь.

Я молчала. И правда. С самого первого моего дня здесь, в Академии, меньше всего меня волновал приказ. Я ненавидела это место и думала, что это Далла заставила меня прийти сюда, но если бы я действительно старалась, наверное, нашла бы Звездочета уже давно.

Правда состояла в том, что я хотела вернуться в академию. Хотела завершить то, что не давало мне покоя все прошедшие года.

– Я хотела увидеть его… – прошептала я и закрыла глаза. – Дура, да?

– Да.

Наступила тишина, и мне стало страшно – вдруг она покинула меня? Я поспешно распахнула глаза.

– Но я нашла его, – упрямо сказала я, – я сумела вернуться назад.

– Что же не так? – усмешка заиграла у Гвендолин на губах.

Я не могла сказать. Лишь бессильно осела на мостовую, понимая, что не хочу уже ничего.

– Все не так, – прошептала я, – он не такой…

Я вскинула голову и попыталась поймать ее взгляд.

– Проклятие отражений преследует нас, – сказала я, – это ведь твои слова. С тех пор, как был разрушен истинный мир, все, чем мы владеем, лишь отражения, скользящие бликами в сотнях миров. Каждое из них – ложь. Все что мы получаем – обман.

Гвендолин сухо рассмеялась и качнула головой.

– Нет истинного мира, кроме мира, в котором мы живем.

Она растворилась у меня на глазах, а я не нашла сил шевельнуться и попытаться ее удержать.

Сон прервал звонок будильника, и едва открыв глаза я поймала пристальный взгляд Маргарет, устремленный на меня. Дернула плечом и посмотрев на часы, показавшие половину седьмого, поплелась в душ.

– Сама не спишь, хоть дай поспать другим! – донеслось мне в след. Я решила не размениваться на спор. Привела себя в порядок, оделась, закуталась в шарф и вышла на улицу.

Стоял неслабый мороз, но я не хотела тянуть. Нервы плясали джигу, и я не знала способа успокоить их лучше, чем заняться делом – хотя и этот способ, честно говоря, почти перестал помогать.

Для изготовления зелья требовалось получить по предмету от каждого, кого я намеревалась заколдовать. Конечно, светить свои планы и лишний раз показываться противникам на глаза не стоило.

Вместо этого я направилась к нашей с Рованом беседке и, тщательно обследовав ее, выудила из-под скамейки пустую пачку сигарет.

– Курение до добра не доведет, – пробормотала я и сунула ее в карман. Сомнений в том, что пачка осталась от нашей встречи, быть не могло – беседка находилась так далеко от магистральных аллей, что я ни разу за все время не видела тут никого, кроме нас.

Отряхнув руки, я двинулась по направлению к учебным корпусам, но все они оказались заперты.

Пришлось прибегнуть к трюку, который вышел у меня недавно сам собой – взлетев, я преодолела защитный барьер. Сконцентрировалась, отодвигая щеколду запиравшую окно изнутри, и нырнула внутрь.

Меня интересовала лаборатория, где мы готовили наш проект, и я ее нашла. На столе все еще лежала пара брошенных карандашей. Я хотела подцепить один из них, но тот покатился и упал. Пришлось лезть под стол. Наклонившись, я увидела еще и заколку – сообразить, кому она принадлежит, не смогла. Просто запихнула в карман и уже по дороге домой поняла, что видела ее у Жаклин пару раз.

Маргарет мешалась под ногами как только могла, и, в конце концов, я просто повернулась к ней и скомандовала:

– Спать!

Маргарет в одно мгновение осела на пол, так что я едва успела подхватить ее и уложить на кровать.

Оставшаяся часть процесса заняла с полчаса. Два флакона стояли на столе передо мной к середине дня, и еще оставался состав, в который я, поразмыслив, погрузила заколку Жаклин. Не помешало бы и для Зэлмы изготовить еще флакон, но приходилось отложить до следующего раза.

Итак, я снова надела куртку, распихала флаконы по карманам и, плотно закрыв за собой дверь, отправилась на поиски друзей.

Жаклин попалась мне первой – она сидела в библиотеке и читала какой-то фолиант. Беспардонно вылив зелье ей за шиворот, я прикрыла Жаклин рот рукой, чтобы Линда не прибежала на крик.

– Поговорим, – дождавшись, когда Жаклин перестанет кричать, я отпустила ее и с улыбкой переместилась на противоположную сторону стола. – О чем ты хотела мне рассказать?

С мгновение Жаклин боролась с собой, а потом ее понесло.

Она рассказывала мне обо всех парнях, которые были у Евы за весь прошлый, не существовавший ни для нее, ни для Рована год. О сережках, платьях, туфлях и всех прочих обидах, которые Ева умудрилась ей нанести.

– Я тоже люблю красный цвет! – чуть не плача говорила она. – Почему его может носить только она?

К концу исповеди у меня так распухла голова, что я едва не отложила до завтра остаток плана.

– Я поняла, – согласилась я, в конце концов, – спасибо, Жаклин. Ева и правда – вселенское зло.

Оставив Жаклин преодолевать отходняк, я продолжила поиски. Ева обычно спускалась выпить кофе в общий буфет в три часа дня. Застать ее там оказалось так же легко, как и вылить зелье в чашку, которую я же ей и принесла.

– Что за дрянь, – Ева поморщилась, пробуя напиток на вкус.

– Хочешь, поменяемся? – предложила я.