– А по-моему, астрология – это интересно, – возразил он, – хотя я ей толком не занимался почти. Но когда я смотрю на небо, мне кажется, что звезды могут многое нам рассказать.

Я с подозрением покосилась на Рована.

– Может, ты еще и будущее умеешь по ним читать?

– Нет, не умею. Хотя говорят, что раньше встречались те, кто мог. Но таких не рождалось уже несколько десятков лет.

Я кивнула.

– Пришли, – Рован указал на корпус, к которому мы подошли вплотную.

Я остановилась, разглядывая его лицо – все такое же таинственное, как и неделю назад, пусть и в свете дня.

– Я зайду за тобой после занятий, – сказал Рован на третий день.

И зашел. Компания подруг смотрела на меня со смесью зависти и презрения. Жаклин буравила таким взглядом, как будто хотела прожечь насквозь. Ева с Зэлмой реагировали поспокойней, и тем не менее именно Ева отозвала меня в сторону, не давая вместе с Рованом отправиться домой.

– Эсти, я просто хочу тебя предупредить…

Я подняла бровь.

– Он не тот, кем кажется на первый взгляд. Большего я обещала не говорить.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила я и отодвинула ее руку, неведомо как оказавшуюся на моем плече. – Твои слова очень много значат для меня.

И это в самом деле было так. Если уж Ева знала, что Рован скрывает какую-то тайну, то мне разобраться с этим секретом сами звезды велели.

И тем не менее я, разумеется, не стала отменять прогулку.

Мы долго ходили по парку, и Рован, к моему удивлению, легко и свободно рассказывал мне о себе и о своей семье.

– Эта старый род, – говорил он, – но в нашем мире родовая знать давно не имеет власти над другими, так что по большей части это всего лишь… слова.

– Разве магия не дает власть?

– У нас – нет. Да и в семье у отца не было магов. Чародейкой была моя мать. Он женился на ней и принял в семью, но на нее до сих пор смотрят как на чужачку.

– А на тебя?

Рован повел плечом.

– Я привык, – просто сказал он.

Я остановилась и, поймав его руку, развернула лицом к себе.

– Глядя на тебя издалека, не ожидала, что ты будешь так откровенен со мной.

Рован пожал плечами.

– Я не вижу ничего плохого в откровенности. Мне нечего скрывать.

– Зная твои слабости, люди смогут использовать их против тебя.

– Нет, – Рован улыбнулся и покачал головой, – никто не сможет использовать против меня мою семью. Я так привык быть пятым колесом, что мне давно уже на это наплевать.

Мы оба замолкли и какое-то время просто стояли, рассматривая друг друга.

– А ты… – произнес он наконец, – расскажешь мне о себе?

Меня пробила дрожь. Необыкновенно отчетливо я осознала, в какую ловушку загоняю себя.

– Может быть, как-нибудь потом, – я потянула его дальше, надеясь отвлечь.

– Боишься, что я использую сказанное против тебя?

– Не совсем.

– Тогда что?

Я задумалась, подбирая слова.

– Моя семья сейчас далеко, – сказала я, – мне не хочется о них вспоминать.

– Ты же говорила, они выбрали для тебя этот факультет.

– Да, это так.

Я не стала ничего объяснять, решив, что пробелы в противоречивых обрывках моей биографии он вполне может заполнить сам – так, как нравится ему.

На четвертый день Рован пригласил меня к себе.

Я немного мандражила – изодранные плакаты все еще стояли перед моим мысленным взором, но вместо этого я увидела полностью выкупленный на него одного блок, в котором царил идеальный порядок. Вся мебель была завезена с собой – аккуратная, минималистичная, но явно дорогая. Студентам такую обычно не дают.

Перед въездом, похоже, был проделан серьезный ремонт, потому что от стандартных блоков отличалось все, даже расположение светильников на стенах.

– Ты собрался с комфортом провести ближайшие пять лет, – сказала я, оглядываясь по сторонам.

– На самом деле нет, – Рован ответил мне легкой улыбкой, – здесь должен был жить другой человек. Вот он действительно любил комфорт.

Я хмыкнула, про себя откладывая сказанное на полочку. Обошла основную комнату, разглядывая черно-белые фотографии, висевшие на стенах.

– Значит, это все не твое? – я кивнула на одну из них.

– Нет. Но мне пришлось по вкусу, и я решил оставить себе.

– Мрачно, – констатировала я, разглядывая изображение белого лебедя в черной воде.

– Это делает его более похожим на настоящего.

Я была не согласна, но спорить не стала.

– Хочешь… чего-нибудь? – спросил Рован.

– Чаю, может быть, – сказала я, присаживаясь на диван.

Я бы предпочла что-то покрепче, но понятно было, что в Академии, да еще наедине с малознакомым парнем, лишнего лучше не пить.

Рован сделал чай, который мы так и не стали пить. Он присел на диван рядом со мной, и мы целовались часа три, пока губы не стали болеть, а я не вспомнила, что мне рано вставать с утра.

Пятый день выпал на субботу, но, потянувшись и выглянув из окна, я все равно увидела, что Рован уже стоит там. Я быстро натянула на себя джинсы и джемпер и выскочила к нему.

– У меня сегодня лекций нет, – предупредила я.

– Значит, провожу тебя куда-нибудь еще.

– Куда, например?

Рован подмигнул.

– Если готова – покажу прямо сейчас.

Я была готова. Правда, на улице уже становилось слишком прохладно для свитера, но любопытство оказалось сильнее страха простыть.

Рован поймал мою руку и отвел меня в узкий проулочек между двух корпусов. Достал из кармана какой-то предмет, который мне не удалось разглядеть и который тут же замерцал тусклым оранжевым светом, и открыл проход между миров.

– Пошли, – он кивнул на портал и потянул меня за собой.

Поколебавшись секунду, я ступила в переливавшийся радужными красками овал и через мгновение обнаружила, что стою на мостовой какого-то городка, по бокам улиц которого стояли низенькие здания, лепившиеся вплотную друг к другу. Многие фасады украшали искусные скульптуры, изготовленные с такой тщательностью, что сами дома становились похожи на кондитерские изделия.

– Это Таунхил.

– Твой мир?

– Нет, – Рован улыбнулся, – просто место, где я люблю бывать.

– В смысле – водишь сюда девушек? – уточнила я.

Рован как-то странно посмотрел на меня, так что я тут же пожалела о своих словах.

– Извини, – я отвела взгляд.

Рован шагнул ко мне и замер рядом. Коснулся свободной рукой щеки и заставил снова посмотреть на себя.

– Я редко доверяюсь кому-нибудь, – сказал он.

– Так я же о доверии и не говорю.

– И редко… обращаю внимание на кого-нибудь.

Возможно, это должно было мне польстить, но я лишь почувствовала себя еще глупей.

– И почти никогда, – продолжил Рован тем временем, – не пускаю посторонних в свою жизнь.

Я повела плечом.

– Давай забудем этот разговор, – попросила я и первой двинулась по извилистой улочке вперед.

Однако забыть не удалось. То, как Рован говорил только что, не укладывалось даже не в мои представления о нем… Скорее, в мои представления о том, как должен разговаривать и вести себя восемнадцатилетний бунтарь, каким я считала его. Но к чему придраться в его словах – я не нашла. И потому спросила только:

– А как же Пэйс?

– С Пэйсом я знаком уже очень давно. Я доверяю ему как себе.

Я замолкла, не зная, что на это сказать, но после долгой паузы все же решилась поинтересоваться:

– У тебя нет друзей кроме него?

Рован качнул головой, и больше мы не поднимали личные темы в тот день. Просто смеялись, осматривали город, покупали карамельных петушков и мороженое и вернулись в Академию, когда уже начинало темнеть.

Уже засыпая, я заставила себя задуматься о том, что за артефакт использовал Рован. Если бы где-то умели делать столь маленькие предметы, открывающие Врата – не нужны были бы проводники наподобие меня. И в то же время – не могло ли быть так, что Рован сам был проводником? Я не смогла ответить себе на этот вопрос.

Все воскресенье я пролежала простуженная у себя в комнате, проклиная тот миг, когда решила не одевать куртку. И вот в понедельник, хотя простуда еще давала о себе знать, я не смогла отказать себе и Ровану в совместной прогулке. Между парами у меня образовалось окно, и у него тоже была пара свободных часов, и мы отправились осваивать часть парка, в которую не заглядывали до сих пор.