— Нефи, я сегодня, как мы и договорились, отправляю нашего сына к визирю Парамесу к восточной границе в Нижней стране. Он усыновит его, и мальчик до поры до времени поживёт там в безопасности.

   — Как я хочу обнять моего милого Сеси[21], — вздохнула царица.

   — Ничего не поделаешь, это невозможно. Ты сама хорошо понимаешь, что сейчас тебе с ним встречаться нельзя. Кругом шныряет полно шпионов Эйе и жрецов Амона, они легко тебя выследят, если ты отправишься за город к нашему малышу. Тогда его будет просто невозможно спрятать.

   — Я всё хорошо понимаю, можешь меня не убеждать. Чувствую, что наступают тяжёлые и опасные времена. Да ты ещё сегодня подлил масла в огонь, теперь все эти южане всполошатся: как же, молодой фараон хочет их извести и собирает уже войско для этого. — Царица шлёпнула любовника по плечу.

   — Ладно, не горюй, — сказал Хоремхеб, вставая с кушетки и потягиваясь, — я ещё доберусь до этих южан. Заставлю их уважать и власть фараона и нашу тоже. Сейчас я пойду, дел много.

Он поцеловал Нефи, натянул набедренную повязку и быстро вышел из комнаты. Царица с улыбкой любовалась его красивой фигурой и грацией хищника, которая сквозила во всём мощном и одновременно изящном теле.

Между тем Эйе, которого так ненавидел Хоремхеб, не терял после заседания совета времени даром. Он сразу же направился на паланкине, который несли мощные чёрные рабы, в один из своих домов. Таких домов, больше напоминающих дворцы, он понастроил чуть ли не во всех районах города. Вскоре к нему скрытно, завернувшись в простой серый плащ и надев старый парик из пакли, пришёл главный жрец Амона Хаемхат. Им было о чём поговорить.

   — Это наглый вызов всем нам! — выкрикивал высокий тощий жрец, брызгая от возмущения слюной и суетливо бегая по комнате с глухими побелёнными стенами. Только высоко под крышей в небольшое оконце падали скупые лучи дневного света. — Только мы избавились от этого сумасшедшего выродка, еретика из Ахетатона, и на тебе, его сынок со своим подручным Хоремхебом грозится всех нас перевешать, как бешеных собак!

   — А остальным отрезать носы и уши. И сослать в какую-нибудь дыру, где можно заживо сгнить в полгода, как, например, в Чаре, окружённой малярийными болотами, — добавил Эйе, кивая длинной жёлтой головой, похожей на полувысохшую дыню.

   — И мы будем вот так просто сидеть и ждать, когда нас и вправду перевешают, как собак?

   — А я уже давно вам повторяю, что хватит ждать. Пора брать власть в свои руки, пока этот выродок ещё не окреп. Потом будет трудно его одолеть, — продолжил Эйе, пристально глядя на собеседника змеиными глазами.

   — Да, мне теперь тоже ясно, что нельзя медлить ни одного дня. — Хаемхат подскочил к визирю и схватил его за руку. — Я тотчас же отправляюсь в Фивы и прикажу прислать из наших сокровищниц золото, которое вам требуется для подкупа армейских начальников. Затем я организую сбор ополчения по всему югу, чтобы у вас под рукой были верные воины, способные выполнить любой ваш приказ. Но только я пока никак не пойму одной очень важной вещи.

   — Какой?

   — Кого вы собираетесь посадить на освободившийся трон?

   — На него я сяду сам, — просто ответил Эйе.

Хаемхат остолбенел.

   — Вы?

   — А почему вас это так удивляет?

   — Но в вашем возрасте становиться фараоном...

   — Ну, возраст здесь не помеха. Я же не собираюсь заводить детей с молодой вдовой Тутанхамона. Этот брак для меня будет важен только как утверждение моих прав на престол. Правда, я в моём возрасте долго не протяну, это верно. Но зато я за эти годы подготовлю трон для вас. И вы осуществите мечту многих поколений главных жрецов Амона, станете владыкой государства, оставаясь одновременно духовным наставником всего народа. — И Эйе снисходительно потрепал жреца по плечу.

   — О, я об этом и не мечтал, — пробормотал Хаемхат и покраснел до корней бритых волос на голове.

   — Не будем притворяться, — взглянул жрецу прямо в глаза с кривой улыбкой на пергаментном лице Эйе. — Конечно же, мечтали. Плох тот воин, который не хочет стать командующим. Ну, и, естественно, плох тот главный жрец Амона, который не хочет стать фараоном. Поэтому отправляйтесь-ка на юг и побыстрей сделайте всё, о чём вы только что мне говорили. Это приблизит вас к трону вплотную. Ведь я не собираюсь долго на нём рассиживаться.

Эйе потайными коридорами вывел главного жреца Амона из дома. От пережитого тот шатался как пьяный. А старый визирь только посмеивался про себя, довольный. Он добился главного — безоговорочной поддержки жрецов Амона. Теперь можно было начинать переворот. Все нити у него в руках. Можно дёргать за верёвочки.

Ночью в дворцовую конюшню проник таинственный злоумышленник и быстро подпилил главную ось колесницы фараона у левого колеса, а затем замазал распил серебряной краской, которой была покрашена вся колесница. Так же тихо, как он проник в помещение, злодей удалился. Не зря говорят, что всё гениальное просто. Так было и в данном случае. Оказалось, что не надо подсылать убийц к фараону, травить его ядом или измышлять ещё кучу прочих злодейств. Несколько движений маленькой медной пилы, и великая династия властителей империи, правящая страной несколько столетий подряд, оказалась пресечена из-за треснувшей деревяшки.

Рано утром фараон, как обычно, вскочив на любимую колесницу, поскакал с бешеной скоростью в пустыню, где уже был приготовлен загон с антилопами. И вот в момент самого высшего пика азарта, когда молодой охотник уже пронзал стрелой десятую жертву, ось, скрепляющая колёса колесницы, треснула и левое колесо отлетело в сторону. Тутанхамон с луком в руках, не успев схватиться за поручни, полетел головой вперёд. К несчастью, на его пути оказался большой обломок скалы. Голубой бронзовый шлем фараона, не выдержав мощного удара, раскололся, как гнилой орех. Когда телохранители и слуги подбежали к поверженному властителю страны, он уже не дышал. Через час над телом Тутанхамона уже склонялась его молодая жена, а вокруг неё вельможи, слуги и служанки, рыдая в полный голос, рвали на себе одежды и бились об пол, сражённые великим горем.

А у себя в покоях из угла в угол ходила старшая вдовствующая царица Нефертити и мучительно думала: «Что же делать?..»

Прошли положенные три месяца. Молодой фараон был мумифицирован и похоронен, как и полагалось, в секретном склепе на западном берегу реки напротив Фив. Настало время отвечать на главный вопрос, который мучил всех в течение этих долгих месяцев: кого сажать на освободившийся трон? Женщина стать фараоном не могла, это также все понимали, но родственников-мужчин у скоропостижно скончавшегося юноши не было.

   — Не может обычный мой подданный жениться на моей дочери и стать моим зятем! Не бывать этому! — в который раз воскликнула Нефертити, бегая по спальне из угла в угол.

   — Да успокойся ты, — сказал Хоремхеб с кровати. — Ты уже на ковре тропинку протоптала, бегаешь как сумасшедшая.

   — Да ведь надо что-то решать, как ты не понимаешь?!

   — Я всё понимаю. Я предлагаю посадить на трон нашего сына Рамсеса. Ведь он же наш законный сын, а мы с тобой вот уже почти десять лет муж и жена, — устало произнёс Хоремхеб.

   — Да невозможно это сейчас, — ответила Нефи, подбегая к кровати. — Будущий фараон должен жениться на моей дочери Хеси. Даже если Рамсес сможет женится на своей сводной сестре, то надо ведь всем доказать, что он наш законный сын. А про него никто и не знает. Да и потом это очень опасно для мальчика, его могут просто убить.

   — Ну тогда давай я женюсь на Хеси. Из меня получится хороший фараон. Я не буду ждать, пока меня признают, я в бараний рог сверну всех тех, кто только посмеет сказать хоть полслова против.

   — Да думала я и об этом пути, — вздохнула Нефи, садясь на кровать. — С одной стороны, он был бы для нас наилучшим. Но я как только представлю, что ты, мой Хори, становишься мужем, пусть даже и фиктивным, моей дочери, так меня рвёт на части протест: «Этому не бывать!» А потом, какой может быть фиктивный брак с молодой женой? А как же наследники?