К тому времени шеф разволновался почти как она.

— Да плевать мне на Фабианское общество, борьбу за избирательное право для женщин, приют для бездомных кошек в Баттерси и прочие благоглупости!..

Тем временем я продолжал размышлять и наконец кое-что понял.

— А зачем ему понадобилось брать с собой кухарку? — спрашиваю я.

— Чтобы она ему готовила, — отзывается шеф. — Для чего же еще?

— Чушь! — отрезаю я. — Он что, всегда таскает за собой кухарку?

— Нет, — отвечает мисс Дортон. — Теперь припоминаю: раньше ему хватало услуг миссис Мидоуз.

— Ту дамочку вы найдете в Фингесте, — объявляю я. — Сидящей напротив него, за изысканным ужином на двоих.

Шеф хлопает меня по спине и поднимает мисс Дортон со стула.

— Ступайте-ка телефонировать мисс Булстрод. Я заеду в половине первого.

Когда потрясенная мисс Дортон удалилась, шеф дал мне соверен и полдня свободных».

Мистер Кондор-младший считает, что дальнейшие события доказывают скорее правоту, нежели ошибочность его предположений.

Мистер Кондор-младший также пообещал прислать нам свою фотографию для публикации, но, к сожалению, на момент печати тиража она так и не была получена.

От проживающей в Тербервилле, Бакингемшир, миссис Мидоуз, вдовы капрала Джона Мидоуза, награжденного крестом Виктории, наш местный уполномоченный получил следующие сведения:

«На мистера Пэрабла я работаю уже несколько лет: мой коттедж находится всего в миле оттуда, мне нетрудно ходить к нему.

Мистер Пэрабл любит, чтобы дом всегда был в порядке, а он мог приехать когда вздумается, поэтому он иногда предупреждает меня, а иногда — нет. В конце прошлого месяца, в пятницу, если не ошибаюсь, он нагрянул внезапно.

Как правило, он идет пешком от станции Хенли, но на этот раз нанял экипаж и приехал с какой-то молодой особой — кухаркой, как он мне объяснил, — а при ней был саквояж. Всю работу в доме мистера Пэрабла я обычно делаю сама, там же и ночую, но, сказать по правде, при виде кухарки я обрадовалась. Стряпня мне никогда не давалась, еще мой бедный покойный супруг так говорил, и мне было нечего возразить. А мистер Пэрабл виновато объяснил, что в последнее время страдает несварением.

— Вот и хорошо, что она приехала, — говорю я. — У меня в комнате две кровати, ссориться мы не станем.

Кухарка была хоть и молодая, но смышленая, это я с первого взгляда поняла, хоть она и маялась в то время простудой. Берет она на время велосипед у Эммы Тидд, которая все равно на нем только по воскресеньям ездит, берет корзину и отправляется в Хенли, а мистер Пэрабл говорит, что поедет с ней, покажет дорогу.

Уехали они надолго, и неудивительно: ведь до Хенли восемь миль. Когда они вернулись, мы поужинали все втроем: как сказал мистер Пэрабл, чтобы «лишний раз не возиться». Потом я прибралась и оставила их беседовать вдвоем. Позднее они прогулялись по саду — ночь выдалась лунная, но по мне, слишком уж холодная.

Утром, до того как он спустился, мы с ней разговорились. Она вроде как беспокоилась.

— Надеюсь, люди не станут сплетничать, — говорит она. — Он сам уговорил меня приехать.

— Что такого, если джентльмен привез с собой кухарку, чтобы она ему готовила? — отвечаю я. — Ну, про сплетни я всегда говорю одно: лучше сразу дать людям повод почесать языки, не дожидаясь, когда они выдумают его сами.

— Вот была бы я дурнушкой средних лет — тогда другое дело! — говорит она.

— Еще успеете, — говорю я и, конечно, вижу, к чему она гнет. А женщина она была славная, чистенькая, лицом приятная и не из простых. — А пока, если вы не против материнских советов, вот что я вам скажу: помните, что ваше место в кухне, а хозяина — в гостиной. Нет, человек он порядочный, я-то знаю, только натура есть натура, тут уж ничего не попишешь.

Мы с ней позавтракали вместе, еще до того как он встал, так что ему компанию никто не составил. Попозже она заходит в кухню и закрывает дверь.

— Он хочет показать мне дорогу до Хай-Уиком. Мол, в Уикоме лавки получше. Что же мне делать?

А я по опыту знаю: советовать людям делать то, что им не хочется, — зря терять время.

— А вы как думаете? — спрашиваю.

— Да я-то бы с ним поехала, — отвечает она, — и радовалась бы каждой миле.

И тут она ударяется в слезы.

— Что тут дурного? — твердит она. — Я сама слышала, как он с разных трибун высмеивал классовые различия. И потом, вся моя родня — фермеры. А у мисс Булстрод отец кто? Бакалейщик, только лавок у него не одна, а сотня. Ну и в чем разница?

— Когда все это началось? — спрашиваю я. — Когда он в первый раз обратил на вас внимание?

— Позавчера, — отвечает она. — А раньше он на меня и не смотрел. Ведь я всего-навсего кухарка — что-то такое в наколке и фартуке, попадающееся ему на лестнице. А в четверг он увидел меня принаряженную и влюбился. Бедняжка, сам он этого еще не понял, а на самом деле с ним все ясно.

Ну, тут я вспомнила, как он поглядывал на нее за столом, и не стала спорить.

— Скажите честно, вы-то как относитесь к нему? — спрашиваю я. — Он ведь завидная добыча для таких, как вы.

— Я не могу о нем не думать, и в этом моя беда, — признается она. — Стать миссис Джон Пэрабл — да от такого у любой женщины закружится голова.

— Нелегко будет ужиться с ним, — говорю я.

— Как с любым гением, — соглашается она. — Но если относиться к нему как к ребенку, будет легче. Просто он порой немного капризничает, вот и все. А в душе он самый добрый и милый…

— Берите корзину и поезжайте в Хай-Уиком, — перебиваю я, — не то разозлите его.

Я не рассчитывала, что они вернутся скоро, и они в самом деле задержались. А днем у ворот вдруг останавливается авто, из него выходят мисс Булстрод, мисс Дортон — та девица, которая пишет под его диктовку, — и мистер Куинси. Я объясняю, что не знаю, когда вернется хозяин, и слышу в ответ: не важно, они просто проезжали мимо.

— Вчера его никто не навещал? — будто невзначай спрашивает мисс Булстрод. — Какая-нибудь дама?

— Нет, — отвечаю, — вы первые.

— Он ведь привез с собой кухарку? — вмешивается мистер Куинси.

— Да, отличную, — отвечаю я чистую правду.

— Мне бы хотелось перемолвиться с ней парой слов, — говорит мисс Булстрод.

— Сожалею, мэм, сейчас ее нет дома — уехала в Уиком.

— В Уиком! — хором восклицают все трое.

— На рынок, — поясняю я. — Не ближний свет, само собой, но лавки там получше.

Смотрю, они переглядываются.

— Значит, решено, — заключает мистер Куинси. — Придется все-таки уладить щекотливые вопросы еще до того, как она вернется из Уикома. Сегодня вечером здесь состоится приятный ужин.

— Нахалка! — вполголоса добавляет мисс Булстрод.

С минуту пошептавшись, они поворачиваются ко мне.

— Доброго вам дня, миссис Мидоуз, — говорит мистер Куинси. — Не говорите мистеру Пэраблу о нашем визите: он будет недоволен, узнав, что мы нарушили его уединение.

Я пообещала, что ничего не скажу, и сдержала обещание. Они сели в авто и укатили.

Перед ужином мне пришлось идти в дровяник. Открыла дверь — и слышу, кто-то шарахнулся в сторону. Если я не обозналась, в углу, где мы храним кокс, пряталась мисс Дортон. Я не видела причин поднимать шум, потому ушла, оставив ее там. Когда я вернулась, кухарка спросила, нет ли у нас петрушки.

— Растет перед домом, — говорю я, — слева от ворот.

Она ушла и вскоре вернулась перепуганная.

— Здесь поблизости кто-нибудь держит коз? — спрашивает она у меня.

— Ближе, чем в Ибстоун-Коммон, вроде бы нет, — отвечаю я.

— Я могла бы поклясться, что, пока рвала петрушку, прямо на меня из кустов крыжовника глядела козья морда, — объясняет она. — Я даже бороду разглядела.

— Смеркается, — объясняю я, — привидеться могло что угодно.

— Только бы у меня не расшалились нервы! — говорит она.

Я решила пройтись вокруг дома и отговорилась, что мне надо за водой. А когда наклонилась над колодцем, тем, что под тутовым деревом, что-то пролетело мимо меня и упало на выложенный кирпичами край. Смотрю — шпилька для волос. На всякий случай я как следует прикрыла колодец, а потом сама обошла весь дом и убедилась, что шторы везде задернуты.