Нам случилось видать даже такую злостную метель, которая три раза обходила вместе с героиней всю сцену, а потом вместе с ней удалялась за кулисы.

Само собою разумеется, что от такой метели никуда не спрячешься. Сценическая метель — это такая метель, которая провожает вас, когда вы поднимаетесь по лестнице и готова засыпать вас даже и тогда, когда вы ложитесь в постель.

Эти сценические метели еще замечательны и тем, что во время их всегда светит полная луна. Она освещает только героиню и совершенно так же, как и снег, всюду следует за ней.

Никто, кроме лиц, хорошо знакомых со сценой, не может так хорошо понять, какое странное явление природы представляет собою луна. Астрономия сообщает нам кое-какие сведения о луне, но вы узнаете о ней гораздо больше, если несколько раз побываете в театре. Тут вы увидите, что луна освещает исключительно героев и героинь, и только, может быть, как-нибудь случайно ее луч упадет на комика; когда на сцене появляется злодей, то она всегда заходит.

До чего быстро может заходить луна на сцене, это тоже очень удивительно! Вы сейчас только видели ее в полном блеске, посреди безоблачного неба, но пройдет, может быть, только одна минута, глядишь, а ее и след простыл! Точно кто ее повернул по произволу. Сначала это действует на вас ошеломляющим образом, но потом вы привыкаете.

Сценическая героиня больше склонна к меланхолии, нежели к веселью.

В веселые минуты сценической героине представляется, что она видит привидение своей матери, или тень своего отца, или же, может быть, она видит во сне своего умершего ребенка.

Но и это случается только тогда, когда ей очень весело. Обыкновенно же она бывает слишком занята своими слезами и у нее нет времени для того, чтобы предаваться таким пустым мыслям.

Она очень болтлива и обладает удивительным даром говорить образами и сравнениями — которые, впрочем, бывают натянутыми и не отличаются эстетическим вкусом — а это в повседневной жизни могло бы показаться неприятным в жене. Но так как героя обыкновенно приговаривают к десятилетней каторжной работе на другой день после свадьбы, то он на известное время избавляется от опасности, которая, конечно, могла бы угрожать менее счастливому жениху.

Иногда у сценической героини есть и брат, и когда он есть, то его, наверно, примут за ее любовника.

В действительной жизни нам никогда не приходилось встречать такого брата с сестрой, которые подавали бы подозрительным людям какой-нибудь повод принять их за любовников; но так как сценические брат и сестра выказывают необыкновенную нежность друг к другу, то такая ошибка вполне извинительна.

А когда люди делают такую ошибку, когда, например, вдруг входит муж, видит, что они целуются и приходит в бешенство, то она и не подумает обернуться к нему и сказать следующее:

— Ну что ты, глупенький, ведь это мой брат!

Но это было бы слишком просто и благоразумно, а потому и не подошло бы к сценической героине. Нет, она употребляет всевозможные усилия, чтобы заставить поверить всех и каждого, что он, действительно, ее любовник, а делает она все это для того, чтобы иметь возможность молчать и страдать.

Она очень любит страдать.

Брак, несомненно, бывает неудачей в жизни сценической героини.

Мы дали бы сценической героине добрый совет — совсем не выходить замуж. У ее мужа самые благие намерения. Он нежен к ней, — об этом нет спора. Но ему не везет, он неопытен в житейских делах. Правда, что в конце пьесы его дела совершенно поправляются; но мы не советовали бы героине слишком надеяться на то, что их дела пойдут так же хорошо и в будущем. Если только мы на основании пяти предыдущих действий могли составить себе понятие о ее муже и о его деловитости, то нам думается, что едва ли выйдет что-нибудь хорошее и что он опять сделается несчастным в конце своей жизни. Правда, что он получает, наконец, свои «права» (которых бы он никогда и не потерял, если бы у него на плечах, вместо какого-то пузыря, набитого сентиментальной чепухой, была настоящая голова), злодей арестован, а он (герой) устраивается вместе с героиней с большим комфортом в ближайшем соседстве с комиком.

Но эта райская жизнь скоро окончится. Сценический герой на то и создан, чтобы попадать в затруднительное положение, и вы можете побиться об заклад, что не пройдет и месяца, как он снова очутится в таком же положении. Найдутся люди, которые приготовят новую закладную на его «имения», а он и сам не будет знать, подписал ли он ее на самом деле или не подписывал, и должен будет лишиться их.

И он начнет подмахивать свою фамилию под разными документами, не читая их, и запутается Бог знает в какие дела; а тут вдруг явится другая жена: он женился на ней, когда был еще совсем мальчишкой, и совершенно позабыл об этом обстоятельстве.

А затем его также припутают, когда в деревне снова будет найдено мертвое тело — это наверно: оно почему-то будет лежать у его дверей, а дальше все пойдет по-старому.

Нет, мы дадим сценической героине благой совет — как можно скорее отделаться от героя, выйти замуж за злодея, уехать за границу и поселиться в таком месте, куда не приедет паясничать комик.

Она будет тогда гораздо счастливее.

Он следует за героем повсюду. Это очень стеснительно для героя.

А любит он так героя потому, что они росли с ним вместе, и когда были мальчиками, то герой сшибал его с ног и потчевал пинками. Комик, сделавшись теперь взрослым человеком, вспоминает об этом с некоторого рода гордостью; вот почему он так любит героя и готов положить за него свою душу.

Комик — это человек, занимающий очень невысокое положение в свете. Он или деревенский кузнец, или разносчик. Вы никогда не увидите на сцене комика — богатого человека, или комика — аристократа. На сцене вы можете выбирать и быть чем угодно: вы можете быть весельчаком, но при этом человеком низкого происхождения, или же человеком богатым, но совсем не остроумным. На сцене пэры и полисмены — это такие люди, у которых нет решительно никакого остроумия.

Главное занятие комика состоит в том, чтобы ухаживать за субретками, причем они дают ему пощечины; но это его нисколько не обескураживает и, по-видимому, он еще больше в них влюбляется. Как бы ни были плохи обстоятельства, комик всегда весел, — он говорит самые смешные вещи и на похоронах, и тогда, когда судебные пристава делают опись в доме, или когда герой ждет, что его повесят. В обыденной жизни подобный субъект был бы не совсем удобен. Его бы, наверно, убили и похоронили в самом начале его жизненного поприща, но на сцене все отлично уживаются с ним. Комик — человек очень добрый. Он не может выносить гнусных поступков. Он полагает всю свою славу в том, чтобы ставить всевозможные препятствия людям, совершающим эти гнусные поступки, и фортуна очень помогает ему в достижении этой благородной цели. Являются дурные люди, которые совершают свои убийства и грабежи у него под носом, так что он имеет полную возможность донести на них в последнем действии.

Они, совершая свои ужасные преступления, и не замечают его, а он стоит тут же.

Надо только удивляться, до чего бывают близоруки люди на сцене. Мы всегда думали, что в действительной жизни отличается не особенно хорошим зрением какая-нибудь молодая дама, не замечающая тех людей, которых она не желает видеть, хотя бы они стояли прямо у нее перед глазами, но оказывается, что она видит очень хорошо, если сравнить ее с ее сценическими братьями и сестрами.

Эти несчастные входят в комнаты, где собралось множество людей, и таких людей, которых им очень нужно видеть; они попадают в затруднительное положение именно благодаря тому, что не видят их, а между тем никогда их не замечают. Они разговаривают с каким-нибудь лицом, стоящим на противоположной стороне и не замечают третьего лица, которое стоит как раз между ними. Право, можно подумать, что они носят наглазники.

А потом у них чрезвычайно плохой слух. До чего он плох, — право, на это стоит обратить внимание. Другие очень громко разговаривают и болтают у них за спиной и стоят очень близко к ним, они же не слышат ни единого слова и даже не подозревают, что тут есть и еще кто-нибудь, кроме них. И, таким образом, это продолжается целых полчаса; все, находящиеся «на авансцене» люди успеют уже охрипнуть от крика, кого-нибудь со страшным шумом убьют и опрокинут всю мебель, вот тогда только этим, находящимся «в глубине сцены», людям начинает казаться, что они «слышат какой-то шум».