В хоре мне нравится только одно — полное однообразие костюмов.

В нем целая толпа сельских обывателей и обывательниц одета совершенно одинаково, чего в действительной жизни не встречается; в этой жизни все рассчитано, главным образом, на то, чтобы возбуждать зависть и соперничество. Какая-нибудь сельская красавица вдруг появляется в голубом наряде и, возбудив зависть подруг, покоряет все свободные мужские сердца; через неделю выступает другая красавица в зеленом и этим устраняет первую. Красавицы же оперные, по-видимому, в этом вопросе придерживаются особого мнения. Быть может, по этому поводу у них бывают специальные митинги, приблизительно в таком роде:

— Думаю, всем собравшимся будет приятно узнать, что венчание нашего дорогого графа будет происходить в среду, в одиннадцать часов утра, — начинает председательница, открыв собрание. — Вся деревня сойдется к половине двенадцатого, чтобы встретить новобрачных по выходе из церкви и принести им поздравления. Замужние женщины явятся в сопровождении своих мужей, а незамужние же пусть выберут себе в спутники кого-нибудь из своих ближайших родных. К счастью, в нашей деревне число представителей обоих полов уравновешено, так что никакого недостатка в соответствующей паре не предвидится. Дети составят отдельную группу, которую мы постараемся сделать как можно живописнее. Решено, что место встречи должно быть по возможности поближе к пивной, так как наш дорогой граф, по всей вероятности, не поскупится на угощение. Но об этом я сообщаю вам так, мимоходом. Главное же дело для нас — вопрос об одежде. Все женщины и девушки должны быть в коротких, до колена, ярко-красных юбках, отделанных гирляндами цветов, сверху — шелковое болеро цвета мальвы, с широким вырезом вокруг ворота и с рукавами, чулки — телесного цвета, башмаки — из золотистого атласа, на шее — жемчужное ожерелье, а в волосах — простенькая изумрудная пряжечка. Слава богу, что все мы в состоянии иметь это, и если только не изменится погода и не случится чего-нибудь непредвиденного, то мы представим очень приятное зрелище для дорогого графа и его молодой супруги…

Нет, господин Вагнер, поверьте мне: одной вашей музыкальной драмой вам не заменить всех искусств. Как умному и дельному композитору вам лучше бы позаботиться о том, чтобы слушатели ваших музыкальных драм хоть на время забывали о существовании других видов искусства.

Прелестную прогулку представляет собой в ясное летнее утро переход от Гааги до так называемого Домика в лесу, построенного для принцессы Амалии, вдовы штатгальтера Фредерика-Генриха, под управлением которого Голландия окончательно освободилась из-под гнета своих врагов и вступила в обетованную страну свободы.

Оставив тихие улицы Гааги и окаймленные деревьями каналы с еле ползущими по ним баржами, вы проходите прекрасным парком. Там вас со всех сторон обступают лани и олени и смотрят вам прямо в лицо своими чудными, мягкими и умными глазами; они чувствуют себя обиженными, если окажется, что вы не принесли с собой какого-нибудь угощения для них, хоть в виде кусочка сахара. Эти милые четвероногие вовсе не алчны, но им дорого внимание к ним; отсутствие этого внимания глубоко оскорбляет их.

— А мы-то было подумали, что это джентльмен! — словно говорят их глаза, которыми они провожают вас до тех пор, пока вы не скроетесь из виду.

Их укоризненные взгляды, наверное, поразят вас так, что вы на обратном пути обязательно захватите с собой какое-нибудь лакомство для этих обитателей заповедного парка. Последний незаметно переходит в лес, и вы долго идете извивающимися тропинками, пока не достигнете обведенного рвом вычурного сада, в середине которого помещается не менее вычурный старомодный загородный дом, кажущийся неприхотливым голландцам настоящим сказочным дворцом.

Сторож, старый отставной солдат, встречает вас с низким поклоном и ведет к своей жене, представительной беловолосой особе, миловидной, чистенькой и приветливой, вдобавок немного знакомой чуть не со всеми европейскими языками…

Эта интересная особа ведет вас в Китайскую палату, залитую солнцем, проникающим сквозь открытые окна и обливающим своим ослепительным светом оригинальных золотых драконов, рельефно выступающих на фоне лакированной панели, и нежные шелковые вышивки, с громадным терпением сделанные давно уже истлевшими искусными руками. Стены увешаны нарисованными на рисовой бумаге сценами из китайской жизни.

Как смешны эти фигуры, эти карикатуры на человечество! Трудно представить себе более комичные фигуры, чем фигуры этих китайцев, созданных быть шутами цивилизации. Лучше их ничего не подходит для наших фарсов и комических опер. Единственный в мире народ, просуществовавший несколько тысячелетий и не успевший расцвести, уже отцветает.

Но действительно ли этот народ дошел до своего последнего издыхания или его старческий маразм только кажущийся, и не сегодня завтра этот многоголовый желтый младенец воспрянет к новой жизни? Действительно ли он так слаб и комичен, каким сам изображает себя? Вдруг это лишь хитрость с его стороны, чтобы усыпить бдительность европейцев? Мы воображаем, что он вот-вот испустит дух и настало время делить его труп на части, а он возьмет да и встряхнется, вытянется перед нами в свой настоящий рост, покажет свое истинное лицо, и мы вместо жалкой и немощной карикатуры увидим грозного великана?

Вспомните басню о дровосеке и медведе. Как бы она не оправдалась в данном случае. Неожиданно наткнувшись в лесу на лежащего зверя, дровосек страшно испугался, но, приглядевшись и убедившись, что медведь не шевелится, человек осторожно подкрался к нему и осторожно ткнул его ногой в бок, готовый при первом же движении зверя броситься бежать. Однако медведь продолжал оставаться неподвижным, и дровосек решил, что он мертвый. А так как медвежатина — вещь очень вкусная, а медвежья шкура прекрасно греет зимой, то дровосек достал свой нож и хотел было приступить к снятию этой шкуры… Но медведь оказался живым…

Может статься, и китайскую шкуру слишком рано начали сдирать и этим только разбудили спящего? Этот вопрос, наверное, выяснится в самом непродолжительном времени.

Из Китайской палаты моя почтенная спутница повела нас в Японскую. Имела ли прелестная принцесса Амалия предчувствие будущего, когда она устроила рядом эти две палаты — собственно, просто комнаты — и соединила их дверью?

Японские фигуры еще причудливее китайских, но не так комичны.

Чудовищно уродливые борцы, полные терпения лица богов с непроницаемым взглядом — что значат они? Что хотел выразить художник, несколько столетий назад рисовавший эти фигуры, сидя на корточках при входе в свой бумажный домик? Не скрыт ли в них какой-нибудь особенный глубокий смысл, до сих пор еще ускользающий от нашего понимания?

Но главной достопримечательностью Домика в лесу является оранжевая гостиная, получающая свет из стеклянного купола, высящегося на расстоянии пятидесяти футов над вашей головой. Стены этой гостиной сплошь покрыты картинами аллегорического содержания, прославляющего добродетели, просвещение и прогресс. Как раз в этой гостиной происходили заседания Конгресса мира, так блестяще закончившего прошлое столетие.

А через несколько месяцев после этого конгресса, на котором великие мира сего так серьезно обсуждали необходимость уничтожения войны, Европа задумала поделить между собою старый Китай, и христианским солдатам внушалась мысль о необходимости резать китайцев как баранов во имя привития восточным язычникам-варварам христианской цивилизации. Вслед за тем принялись за несчастных буров. Вообще со стороны Европы посыпался ряд всевозможных экспедиций и миссий, имевших якобы целью приобщение к прогрессу азиатов, африканцев и прочих дикарей…

Конечно, в Европе, того и гляди, образуется излишек прогресса — так надо же нам показать свое благородство и бросить хоть частичку этого блага своим обездоленным цветным братьям. В самом деле, этот прогресс дошел у нас до того, что даже воры, грабители и убийцы стали необычайно изящными, деликатными и… благочестивыми. Я нисколько не удивлюсь, если мне завтра же придется прочесть в газете, что такой-то, совершившей какое-нибудь экстраординарное убийство с грабежом, перед началом своего дела усердно помолился об успехе, а после его совершения отправил своей жене телеграмму с извещением о том, что его предприятие благодаря благословению свыше увенчалось полной удачей…