Анна посмотрела на часы: на работу звонить было уже поздно, а домой она не решалась, так как не хотела объясняться с женой. Пришлось перенести разговор на завтра. «Надеюсь, он меня не забыл, хотя прошло так много времени», — подумала она.

В 1945 году, когда Анна была молодым хирургом, к ним в госпиталь однажды привезли офицера с ранением в голову. Она сама взялась за операцию и сделала ее успешно. Между офицером и врачом потом возник небольшой роман, но когда фронт двинулся дальше, госпиталь тоже последовал за ним, и они потеряли друг друга из виду. Через несколько лет Анна случайно встретила этого офицера. Он был уже женат, с двумя детьми, а она как раз развелась со своим первым мужем и жила в Москве с другим. Тогда они перебросились только несколькими словами, и офицер сказал, что работает в прокуратуре. На прощание он дал ей свой телефон на всякий случай. Сейчас, в Ленинграде, Анна узнала, что ее старый знакомый сделал блестящую карьеру и недавно назначен прокурором города. «Так, товарищ Пушкарев, теперь-то Вы мне и понадобились», — пробормотала она, закрывая записную книжку.

Раздался звонок, Анна пошла открывать, но Надежда опередила ее. На пороге стоял Вадим с маленьким свертком в руках. Не обращая внимания на Анну, он с восхищением проговорил:

— Надежда, ты восхитительна!

Та залилась краской и, опустив глаза, тихо сказала:

— Я уже готова.

Анна смотрела на Надежду с нескрываемой завистью, ведь соседка была так молода и вдобавок так шикарно одета! «Сразу видно — фирма. А туфли-то, а сумка — натуральная кожа! Это каких же денег стоит», — соображала Анна.

— Надя, у меня кое-что для тебя есть, — Вадим взял девушку под руку и повел в комнату, закрыв за собой дверь.

Это окончательно вывело Анну из себя. «С такой внешностью девка может добиться многого, но ничего, и не с такими справлялась. Я сотру ее в порошок!» — шагая взад и вперед по комнате, думала она. Наконец Надежда с Вадимом ушли. Анна подбежала к окну, следя за ними. Вадим, перед тем как сесть в машину, поднял глаза и посмотрел с иронической улыбкой наверх. Анна отпрянула от окна, выбежала в коридор — там стоял запах дорогих духов. Попробовала дверь в Надину комнату — заперто.

«Черт побери, теперь все здесь заперто! Я столько лет прожила здесь! Это моя, моя комната! А какая-то тварь взяла и влезла ко мне, отняла у меня дом!» — кричала Анна в пустоту. Обессилев от ярости, она вернулась в свою комнату и упала на кровать. Перед ней, как в кошмарном сне, проходило все ее злосчастное прошлое.

Вот Анне чуть больше двадцати. Она только что закончила медицинский институт с золотой медалью, ее распределили в больницу им. Мечникова, перед ней открываются хорошие перспективы. Но проработала она недолго, началась война. Анна стала хирургом в военном госпитале, дошла до Берлина. Поклонников было множество, но среди них Аня выбрала немолодого генерала, который показался ей наиболее удачной партией. Потом — работа в Вене, продвижение по служебной лестнице. Все шло как будто хорошо, но вдруг эта проклятая беременность, ребенок. Вскоре последовал еще один удар судьбы: ее мужа перевели в Ленинград. Пришлось возвращаться в Россию и снова оказаться в квартире, где жила ее мать с Андреем и отчим.

Муж жилья не имел, — в дом, где он жил, попала бомба, и дом так и не был восстановлен. Жизнь стала невыносимой. Анна и раньше не ладила с отчимом, а теперь скандалы участились. Матери она тоже мешала, ребенок, избалованный бабкой, не признавал ее. И тут случайно ей подвернулся человек, который пообещал ей сладкую жизнь, если она станет его женой. С этим-то человеком Анна и укатила в Москву, оставив мужа со своей матерью, но второе замужество стало для нее пыткой. Она не любила своего нового супруга и начала искать, на ком бы отыграться. Иногда ей казалось, что больные, которых она должна лечить — это ее муж, отчим, мать… В больнице участились смертельные исходы. Однажды кто-то из родственников потребовал вскрытия и расследования, заподозрив неладное. Анна испугалась, слегла в постель. Как опытный врач, она сумела прикинуться тяжело больной, вскоре ей удалось даже получить инвалидность, на самом же деле чувствовала она себя прекрасно. Инвалидность давала право на ежемесячное пособие, кроме того, как инвалид первой группы, Анна могла жить в Москве или в Ленинграде у своего сына, без ограничения времени. Поэтому соседка очень ей мешала, мнимая больная боялась, что та донесет на нее врачу, ведь инвалидность надо было подтверждать каждый год.

Анна встала, прошлась по комнате. Ее взгляд остановился на кованом сундуке. Когда-то она привезла его из Германии, там хранились всякие дорогие вещи. Так получилось, что она давно уже не заглядывала в сундук, даже забыла, что там лежит, но ключи всегда носила с собой. Замок, давно не открывавшийся, поддался с трудом, Анна открыла крышку, — оттуда повеяло запахом нафталина.

Сверху лежало кружевное белье. Она взяла его в руки, от долгого лежания шелк пополз; затем пошли куски меха, ворс на них стал вылезать, но шкурки еще сохранились, их могло хватить на шубу. Еще ниже лежали серебро и фарфор. Серебро почернело от времени, надо было приводить его в порядок. Анна вынимала вещи, рассматривала их. Вот подсвечник, подобранный когда-то в одном немецком городке, названия которого она не запомнила. Витрина магазина была разбита, и все хватали, что попадало под руку. «Я не грабила, я просто брала то, что валялось. Все это делали», — подумала она и положила подсвечник обратно.

На самом дне в сундуке лежал десертный набор в красивом футляре. Историю этого набора Анна до сих пор не могла забыть: ей пришлось вырывать его из рук старухи. Только стукнув ее пистолетом по голове, она сумела отнять коробку. Уже у порога Анна обернулась и взглянула на старуху: та по-немецки что-то ей говорила вслед. Маленькая девочка, прижавшись к ней, тряслась от страха. Это остановило руку с пистолетом. Когда-то в детстве и она также прижималась к своей матери, трясясь от страха… Но все-таки набор остался у Анны, — любовь к золоту и серебру была у нее в крови.

Как-то раз ее мать, будучи в хорошем настроении, а это случалось очень редко, рассказала дочери, что ее дед был грабителем на большой дороге, а потом случайно нашел золотую жилу и стал золотопромышленником. Когда Анна, приехав из Германии, показала матери сундук, та коротко бросила: «Наша порода». Анна знала, что и мать тоже не брезговала ничем, добывая вещи. «Все мы похожи друг на друга! — подумала она, вероятно, в первый раз осознав особенность своего поведения. — Только мой сын, идиот, неизвестно в кого». Анна зло побросала вещи обратно в сундук, хлопнула крышкой, повернула ключ. Прислушалась — тишина. Соседка до сих пор не вернулась. «Завтра же я за тебя возьмусь», — решила Анна.

Ресторан гостиницы «Европейская» был забит до отказа, но Вадим забронировал столик через знакомого администратора. У входа он встретил приятеля, который не мог попасть в зал, они поздоровались, и Вадим пригласил его за свой стол, надеясь, что тот откажется, но приятель с удовольствием принял предложение. Вадиму пришлось познакомить его с Надеждой.

Глеб оказался интересным собеседником, но задавал слишком много вопросов, что не очень-то нравилось Вадиму — ему хотелось провести этот вечер вдвоем с Надеждой. Когда официант принес бутылку шампанского и разлил по бокалам, Вадим наклонился к своей спутнице и тихо сказал: «Выпьешь на голодный желудок — сразу же опьянеешь, как я тебя домой повезу?»

Надежда засмеялась и сделала несколько глотков. Есть ей не хотелось. Глеб тем временем подливал шампанского, рассказывал смешные истории. В голове у Надежды зашумело. «Вадим прав», — подумала она, но вскоре ей стало очень хорошо, легко, все лица казались красивыми, Надя словно смотрела вокруг другими глазами.

Вадим то и дело с кем-то здоровался. Надежда спросила:

— Вы что, всех здесь знаете?

— Почти всех. Здесь собираются одни и те же люди. Ну вот, только этого не хватало, — вдруг пробормотал он, глядя в другой конец зала. Надежда повернула голову, следуя за его взглядом: высокая стройная брюнетка обводила глазами присутствующих, словно она кого-то искала. Но вот она увидела Вадима и решительно направилась к их столику. Вадим не поднялся ей навстречу и не пригласил к столу.