Он принял лекарство, медленно забрался под одеяло. Его бил озноб, хотя в квартире было очень жарко.

«Как бы исповедаться?» — думал старик.

Снотворное начало действовать, туманя мысли. Ему становилось немного лучше. Перед ним возникло красивое молодое лицо. Эта девушка, любимая, — она не изменилась и не постарела с годами, навсегда осталась молодой. И чем ближе к концу его жизнь, тем чаще приходила она к Богустову — девушка с длинной русой косой. Вот и сейчас она стояла в темном углу и смотрела на него. Белая блузка была разорвана, виднелись красивые пышные груди. Ему хотелось подойти и потрогать ее, он протянул руку и сразу же увидел, как тонкая красная струйка потекла под левым соском. Он хотел закричать, но только беззвучно пошевелил губами и погрузился в сон.

Тем временем в соседней комнате все успокоилось. Часть гостей разошлась по домам, другие заснули. Андрей, как хозяин, устроился лучше других: он лежал на широком диване, а по бокам сопели две девицы. Убедившись, что они спят крепким сном, он перевел взгляд на девушку, спавшую в кресле. Ее приятель уснул в другой комнате. Простыня сползла с обнаженного тела, и Андрей мог видеть огромные груди, ноги, разведенные в стороны… Он поднялся, погасил свет, и подождав, пока глаза привыкнут к темноте, тихо направился к креслу. Пьяная девка страстно и с наслаждением забормотала:

— О-о-о, Саня, как хорошо, как хорошо…

Андрей не обращал внимания на то, что девица называла его другим именем, это ему было совершенно безразлично, его возбуждали ее вздохи.

Солнечный луч двигался по комнате, медленно переползая со стены на кровать, на подушку и, наконец, ласково коснулся лица спящей девушки. Она открыла глаза и поморщилась. Было восемь часов утра. Надежда вскочила, достала из чемодана халат, быстро надела его. «О Господи, чуть все не проспала, — испугалась она. — Наверное, Вадим уже встал и думает, какая же она соня».

Но в квартире стояла тишина. Девушка долго не могла решиться войти в спальню, проверить, дома ли хозяин. Так и не заглянув к нему, она направилась в ванную. Затем, приготовив завтрак и накрыв на стол, Надя опять в нерешительности подошла к дверям спальни. Постояв немного, она, сначала робко, потом более решительно стукнула в дверь. Из комнаты послышался сонный голос:

— Заходи, не бойся.

— Нет, я только хочу сказать, что завтрак готов, — быстро ответила девушка через закрытую дверь.

— Ладно, сейчас, — донеслось из комнаты.

Слышно было, как Вадим зевал и потягивался. Сидя на кухне в ожидании хозяина, Надежда составляла планы на день. В первую очередь, ей необходимо найти работу. После школы она училась на продавца. Магазинов в Ленинграде множество, конечно, в одном из них, думала Надежда, найдется место и для нее. Но вот как отыскать жилье, она не знала. Надо бы спросить у Вадима, вдруг он сумеет помочь…

— Ох, как славно, хоть выспался наконец-то, — проговорил Вадим, выходя на кухню.

«Хорошо, что отключил телефон, а то бы не было покоя, — думал он про себя. — Включу потом, а то и поесть спокойно не дадут».

— Ну, что ты будешь делать сегодня? — поинтересовался Вадим.

— Пойду пройдусь, — коротко ответила Надя.

— Не забудь взять ключи, да запиши адрес и телефон, а то вдруг потеряешься.

После завтрака Надежда стала убирать со стола, а Вадим включил телефон. Сразу же раздался звонок. Мужской голос с кавказским акцентом кричал в трубку:

«Слушай, дорогой, ну куда ты пропал? Я звоню всю ночь, думал, ты уехал. Через три дня буду в Ленинграде с нужными людьми, сделай им “Асторию” или “Европейскую”. А я остановлюсь у тебя». — Это был Азиз, давнишний приятель Вадима.

— Ты знаешь, я всегда рад тебя видеть, — сухо ответил Вадим.

— Вадим, друг, ты же знаешь мою слабость, найди мне пару свеженьких девочек. О цене договоримся. Среди твоих студенточек осталась для меня хоть одна девственница? Люблю быть пионером! — кричал в трубку Азиз.

— Хорошо, надо подумать. Ну ладно, до встречи. Все будет путем, — и Вадим повесил трубку.

Азиз был крупным спекулянтом, так называли в Советском Союзе всех, кто занимался куплей-продажей. Спекулировал он всем, чем только мог, и слыл подпольным миллионером. Вадим не знал точно, как Азиз нажил свои миллионы, но поговаривали, что не брезговал он ничем. Ему не страшны были ни милиция, ни КГБ, там у него всегда находились свои люди, которые предупреждали его в случае опасности. Эти осведомители получали у него ежемесячную зарплату. Большой слабостью Азиза были бриллианты. Он млел при виде этих драгоценных камней, скупал их, не жалея денег. Не мог он устоять и против молоденьких девочек, особенно девственниц. Он любил их брать силой, их вопли возбуждали его, только так он получал удовольствие. Любил видеть лица, искаженные болью, глаза, переполненные страхом. Вадим прекрасно знал это и всякий раз боялся, что влипнет с ним в большие неприятности. Но всегда получалось так, что девушки брали предложенные деньги и молчали. Азиз умел выходить сухим из воды.

Вадим задумчиво посмотрел на Надю. «Надо пристроить ее куда-нибудь на это время. Эта девушка Азизу не достанется. Но вот только куда бы ее деть?» — думал он. Тут Вадим вспомнил о Полине Ивановне, матери его друга. Она жила этажом ниже, в коммунальной квартире, и у нее была свободная комната: сын ее уехал в Москву и пока не собирался возвращаться. «Вечером пойду к ней, думаю, не откажет», — решил Вадим.

Надежда уже убрала со стола и теперь мыла посуду. Вадим невольно залюбовался девушкой. Ее золотистые волосы были заплетены в тугую косу. Таких кос теперь и не увидишь, все носят короткие стрижки. На минуту он представил ее, лежащую в постели с распущенными волосами, прикрывающими обнаженное тело и ее молодую девичью грудь, но сразу же отогнал от себя сладострастные видения. Надя, словно почувствовав что-то, резко повернулась, но увидела спокойное серьезное лицо Вадима. Она подумала про себя: «Вот дура, вечно что-то почудится. Нет, зря прабабка говорила, что у меня собачье чутье. Вовсе нет»…

Надежда вышла на улицу и в нерешительности остановилась у парадного, раздумывая, в какую сторону отправиться. День был необычайно жаркий для Ленинграда. Все в этом городе казалось девушке прекрасным и удивительным. Ей нравилось, что на улицах полно народу, нравилось, что кругом кипит жизнь. В ее деревне летом на улице людей почти не было. Кое-где во дворах играли дети, взрослые же все были в поле. Только по праздникам, нарядные, выходили ее односельчане на улицу, и тогда гулянье продолжалось до утра. А здесь, в Ленинграде, даже в обычные дни на улицах всегда была шумная пестрая толпа, это напоминало ей праздник, и наверное, потому ей было так хорошо.

Выйдя на Невский проспект, она пошла вместе с другими людьми, разглядывая витрины магазинов и читая вывески. Вскоре она увидела на одном из домов громадную надпись «Гостиный двор». Подойдя поближе, Надя убедилась, что это очень большой магазин. Ей стало немного страшно, она не знала, к кому можно подойти и спросить, не нужны ли продавцы. Она шла вдоль Гостиного двора; во все двери, толкаясь и шумя, входили и выходили люди. Надежда еще никогда не видела такого огромного магазина. Она замедлила шаг, но ее подтолкнули, и ворчливый голос сзади пробурчал: «Ну что стоишь, как столб, проходи». Полная женщина задела ее сумкой. Надежда набрала побольше воздуха и вошла внутрь. Народу в магазине было еще больше, чем на улице. Она остановилась у прилавка. Здесь собиралось все больше и больше народу, все спрашивали друг друга, что выбросили. Надежде было непонятно, как это — «выбросили». Она пошла дальше, думая, к кому бы обратиться. Наконец, она заметила девушку ее возраста. Надежда подошла к ней:

— Простите, пожалуйста, не скажете ли вы, как мне узнать о работе?

Девушка пренебрежительно посмотрела на нее и бросила:

— В отделе кадров.

— А где этот отдел кадров? — робко поинтересовалась Надежда.