«Ты и так уже пьяная», — рассердился он, «Ну, что стоишь, раздевайся», — вдруг сказала девка, быстро подскочила к Азизу и начала расстегивать ему брюки. Этого он совсем не ожидал. Оттолкнув ее, Азиз быстро разделся, схватил девушку, перевернул на живот и набросился на нее. Этого она не ожидала и скоро начала кричать от боли. Азиз приговаривал: «Теперь вижу, что здесь ты еще девственница». Он приказал ей кричать потише, чтобы их не услышали, но сам же своими руками, как клещами, делал ей больнее и больнее.

На кухне Вадим с другой студенткой пил кофе и говорил об искусстве. Девушка оказалась интересной собеседницей. Дверь в спальню была закрыта, поэтому они не могли слышать, что там происходит. Вскоре их разговор стал поверхностным, они смотрели друг на друга все более внимательно. Вадим дотронулся до руки девушки, и горячее желание прожгло их обоих. Вадим медленно поднялся, держа свою подружку за руку. Она приблизилась к нему, последовал долгий поцелуй, затем девушка начала расстегивать ему пуговицы на рубахе, одновременно целуя его шею, лицо, губы. Вадим уже был готов идти с ней в комнату, как вдруг дверь отворилась и на пороге появился испуганный Азиз. Он сделал Вадиму знак, чтобы тот вышел. Ясно было, что там что-то случилось. Вадим быстро последовал за ним в спальню. На кровати, лицом вниз, лежала окровавленная девушка. Все ее тело было покрыто синяками. Азиз старался скрыть испуг, а у Вадима возникло сильное желание убить его. За спиной послышалось: «Зверь, зверь…»

К счастью, Вадим быстро сообразил, что надо делать. Он подошел к телефону и набрал номер своего друга, врача, но тот оказался на ночном дежурстве в больнице. С трудом Вадим дозвонился до больницы. Друг только что закончил операцию. Вадим коротко объяснил, что произошел несчастный случай, но нужно все сохранить в тайне. Друг пообещал сам подъехать на «скорой помощи» с человеком, которому можно доверять. Вадим, немного успокоившись, возвратился в спальню, где его приятельница сидела рядом со своей подругой и громко плакала. Он с трудом нащупал у девушки пульс. Минуты ожидания тянулись очень медленно. Девушка плакала, приговаривая: «Я же говорила, давай лучше послушаем музыку и уйдем, лучше было не садиться за ваш стол. Я же ей говорила… Я всегда ненавидела кавказцев. Это звери…»

За окном послышался шум машины. Вадим выглянул в окно и увидел, что подъехала «скорая помощь».

Надежда третий день жила у Полины Ивановны. Еще ни разу ей не удалось как следует выспаться. В первую ночь она размышляла обо всем, что произошло с ней в Ленинграде. Кроме того, ей мешали спать шаги в коридоре, хлопанье дверей и плач ребенка в соседней комнате. Девушка лежала с открытыми глазами, тщетно пытаясь уснуть. «Какой ужас, — думала она, — жить в коммунальной квартире. Утром не попасть в туалет, ванная тоже всегда занята, даже зубы не почистить. На кухне полно народу, к плите не подойти, приходится ждать, когда все уйдут на работу или в магазин. Бедная Полина Ивановна, она имеет больше всех прав на эту квартиру, но почему-то всегда оказывается последней. Страшно, что вся жизнь у людей проходит в коммуналке». Размышляя обо всем этом, Надежда услышала шум мотора во дворе. Окно в комнате было открыто, девушка подошла к нему и выглянула на улицу: там стояла карета «скорой помощи». «Кому-то сейчас хуже, чем мне», — подумала Надежда. В задумчивости она продолжала стоять у раскрытого окна. В это время мужчина в белом халате вышел из парадной, подошел к машине и взял оттуда носилки. Через минуту врач и санитар вынесли больного. Надежда смогла разглядеть, что на носилках лежала молодая девушка. И каково же было ее удивление, когда она увидела Вадима, подошедшего к врачу и о чем-то говорившего с ним — она не могла расслышать, о чем они говорили. Когда Вадим поднял голову, Надежда быстро отскочила от окна: ей не хотелось, чтобы он заметил ее и подумал, будто она следит за ним. Но что же все это значило? Ведь он говорил, что приезжают «нужные люди»…

Вскоре наступил рассвет. На следующую ночь сосед по квартире устроил пьянку, было очень шумно, пока не вызвали милицию, которая забрала всю компанию. Надежда сильно перепугалась и потом долго не могла уснуть. На третью ночь ей снились страшные сны, она проснулась и вспомнила, что днем Вадим должен отвезти ее к больному старику. Ей совсем не хотелось за ним ухаживать, но другого выхода не было, надо же как-то зарабатывать на жизнь. Девушка тихо лежала в постели, ожидая, когда проснется Полина Ивановна. Вставать рано не имело смысла: все равно ни в ванную, ни на кухню не пройти.

Она вспомнила, что до сих пор не написала матери. Та даже не знает, что дочь не поступила в институт. Будет, наверное, ругать ее за это, ведь говорила же ей: «Поезжай к дяде в Харьков», — он бы точно протолкнул в институт, ведь он уже профессор и преподает в университете. Но девушке так хотелось в Ленинград!

Рано утром Вадим отвез Азиза с друзьями в аэропорт. По дороге они ни о чем не говорили. Все заказы Вадим выполнил, только оформление документов на машину затянулось, нужно будет подождать недели две. Обо всем, что произошло той ночью, Вадим вспоминал с содроганием. Впервые он видел, как у Азиза тряслись руки и щека дергалась от нервного напряжения. Сначала, когда вызвали «скорую», Азиз подумал, что сумеет расплатиться и с врачом, и с девушкой. Но Вадим хорошо знал своего школьного приятеля, вместе они когда-то занимались в спортивной секции, ходили в походы. Алексей стал врачом по призванию и выполнял свой долг честно. Он сразу определил, что у девушки не все в порядке с сердцем, и вовремя сделал укол. Уже потом, в больнице, диагноз подтвердился: у девушки обнаружили порок сердца. Азиз тогда сказал: «Когда ложишься в постель с мужчиной, надо предупредить, что больна».

Алексею не хотелось говорить с этим человеком и он что-то пробормотал насчет того, что экспертиза разберется. Азиз вспылил, но врач резко остановил его: «Я советую вам поскорее убираться отсюда. Еще неизвестно, что будет с девушкой, останется ли она жива. Сейчас ей необходима операция, поэтому я не буду с вами разбираться, а поеду в больницу. Но если будет летальный исход, вы ответите по закону». Тогда у Азиза и затряслись руки.

Той ночью, когда Вадим вышел во двор, он заметил, что кто-то смотрит на него из окна Полины Ивановны. Он подумал, что это, скорее всего, была Надежда, так как Полина Ивановна не отскочила бы от окна, а наоборот, позвала бы Вадима и попыталась разузнать, что произошло. Но теперь это все не имело значения. Жизнь девушки уже вне опасности, Азиз заплатил ей достаточно для того, чтобы она молчала.

Приехав в аэропорт, Вадим дружески распрощался со своими гостями, очень надеясь, что теперь не скоро увидит Азиза в Ленинграде. Затем он заскочил в магазин, где работал его приятель, и накупил продуктов для себя и для Николая Степановича. С сегодняшнего дня Надежда будет ухаживать за стариком, и надо хоть на первое время обеспечить ее всем необходимым. «Скажу ей, — подумал Вадим, — чтобы с Андреем вела себя построже. Он начнет ее развлекать своими разговорами, а она вполне может клюнуть на эту удочку».

Подъехав к дому, Вадим увидел Надю, вышедшую во двор. Она как-то странно на него посмотрела, но Вадим, не обращая на это внимания, велел ей забрать вещи от Полины Ивановны и позавтракать вместе с ним. Надежда быстро собрала свой чемоданчик и поднялась к Вадиму. Ничто в квартире не напоминало о той ужасной ночи. Постельное белье Вадим выбросил на помойку, все вещи стояли на своих местах, только стало гораздо грязнее. Позавтракали молча, лишь изредка тишину нарушали телефонные звонки или звуки, доносившиеся со двора. Надежда ни о чем не стала спрашивать Вадима.

Хозяин ушел на весь день, и девушка осталась одна, теперь-то она почувствовала, какая разница между отдельной и коммунальной квартирой.

Вадим появился к вечеру. Они вместе перекусили, взяли вещи и поехали на Старо-Невский к Богустову. Дверь открыл Андрей. При виде Вадима он разочарованно протянул: «А, это ты, родственничек». Не обращая на него внимания, Вадим внес чемоданчик, поставил его у порога и сказал Надежде: «Пойдем, я познакомлю тебя с Николаем Степановичем». Потом он повернулся к Андрею: «А это Андрей, вечный студент. Сидит дома, в академическом отпуске. Но тебе до него нет дела, проходи».