Карл остановился, поражённый. Это ведь песня из его снов!.. И голос будто тот же… Не может быть… Ведь это только сон…

Почему-то дрожа, он открыл дверь.

У окна, освещённая слабым светом луны, сидела женщина в белой больничной сорочке. Когда-то длинные волосы были коротко острижены. Женщина умирала от рака. Она пела и безнадёжно смотрела в небо, положив руки на худые колени.

Услышав звук шагов, она повернулась к Карлу. Он замер на пороге, не зная, что сказать, что спросить.

— Эта песня… Которую вы пели… — тихо проговорил он. — Я слышал её…

— Старая колыбельная… Мне отец пел… — она рассеянно улыбнулась.

— Нет, я помню, как вы пели её!..

— Не может быть… — покачала головой женщина. — Никто не помнит моих песен…

Она замолчала, продолжая тихо раскачиваться из стороны в сторону.

— К другим приходят… — вспомнив, что в палате, кроме неё, есть ещё кто-то, заговорила женщина. — А ко мне нет… Некому приходить… После меня никого не осталось… Справедливо… Ты знаешь, Бог справедлив… Такая жестокая справедливость… Я убивала чужих детей… И Он не позволил мне иметь своих… А вот было бы чудесно… Хоть одного… Чтобы приходил и приносил мне апельсины… Я не люблю апельсины… Но всем приносят… Я хочу, чтобы мне тоже…

— …Каких детей… — прошептал Карл. — Каких детей вы убивали?.. Как?..

— Легко… Когда они маленькие — не больше кулачка — их легко убить… Доктор убивал, а я помогала… Подавала инструменты, убирала то, что от них оставалось… Они умирают молча, даже кричать не могут… Нечем ещё кричать… Доктор говорил, им не больно, потому что они ещё не люди… Он в Бога не верил… И я не верила… Но всё-таки думала, а может, им больно?.. И пела… Тому, что от них оставалось, пела… А вот один был… Никак его не забуду… Мать у него была такая красивая… Глаза голубые и ясные… Почти пять месяцев носила ребёнка, а потом пришла к нам… Отец — большой начальник — не хотел детей… А она его так любила, бедная, вот и решила… Доктор говорил, что уже поздно, а она знай себе повторяла: «Достаньте его!.. Достаньте его из меня!..» Доктор согласился… Это был чёрный день. На дереве за окном ворон всё сидел. Ворон — дурная примета… Я пыталась прогнать его, а он ни в какую!.. Доктор разрезал мать, достал плод, а когда стал зашивать, она умерла… Лежала — такая красивая в голубой сорочке… Я специально для неё выбирала, к голубым глазам очень шла… А этого ребёнка мы похоронить собирались, и вдруг я смотрю — у него сердце бьётся… Мать его убить хотела, но сама умерла… А он выжил!.. Лежал на столе — комочек плоти, сморщенный, уродливый, даже и не человек ещё, но вот как сильно жить хотел!.. Мы его отдали другим врачам. Тем, кто спасает таких маленьких. Они сказали, что не выживет… Слишком маленький, и ведь не сам родился… А я приходила к нему и пела… Думала, вдруг поможет… К нему ведь некому было приходить… Только однажды пришёл человек… Немолодой, но очень обходительный иностранец… Немец, наверное… Звук «р» смешно произносил… Наговорил мне комплиментов, а потом спросил, есть ли у этого ребёнка имя. Я сказала, ещё нет… А он: «Нельзя ребёнку без имени. Назовите его Карл Штерн». Несколько раз повторил, чтобы я не забыла… И я подумала — красивое имя, может, оно ребёнку счастье принесёт… Столько лет прошло, а я всё помню… Я ведь после этого ушла от доктора… Увидела его, крошечного, с бьющимся сердцем — и поняла, что не смогу больше… Ведь у них, у тех, кто ещё меньше, тоже сердце бьётся… Больше не смогла… Ушла… Вот теперь умираю одна…

Карл попятился, дрожащими руками хватаясь за стену.

— А ты кто такой?.. Ты сюда зачем пришёл?.. — потерянно спросила женщина.

Он пробормотал что-то неразборчивое, выбрался из палаты и побрёл по тёмным коридорам.

Гроза уже добралась до города. Небо раскалывали молнии, гремел гром, и потоки чёрной воды лились из облаков.

Карл шёл, не разбирая дороги, не видя луж, не слыша сигналов проезжающих машин.

Что он наделал?.. Что он наделал!.. Даже мать не смогла убить его, а он!.. Он почти убил себя!..

Тот ребёнок, который так хотел жить, что пережил собственную смерть, какую тайну он знал? Какую истину помнил? Зачем стремился попасть в этот мир?..

И сколько раз он предавал этого ребёнка своим желанием сдаться, опустить руки, уйти!..

Что он сделал с собой?!

Дождь заливал ему лицо, смешиваясь со слезами. Из груди вырывались хриплые рыдания. Забившись под узкий навес, он сел на асфальт, прижав колени к груди.

Из трактира на противоположной стороне улицы вышло несколько человек, что-то взволнованно обсуждавших. Вдруг один, извинившись перед товарищами, оставил их и подошёл к Карлу.

— Как же низко ты пал, Король Звезды!.. — печально проговорил он.

Карл поднял голову и увидел, что перед ним стоит Дала Вонгса, волшебник, которого он встретил на Чемпионате мира по квиддичу.

— А вы хотите подобрать меня? — с горькой усмешкой спросил юноша.

— Зачем?.. — спокойно возразил Дала Вонгса. — Ты встанешь сам, если захочешь.

Кто-то позвал его.

— Мне пора, — волшебник наклонил голову и вернулся к своим друзьям. Они пошли, не оглядываясь.

«Ты встанешь сам, если захочешь…»

Тот ребёнок знал, зачем жить… Он знал бы, зачем вставать…

Мама, почему ты сделала это?.. Я должен был родиться весной… Теперь моё время зима… Даже в июне я чувствую холод… Твой холод… Ты просила их вынуть меня… Я мешал тебе… Ты мечтала проснуться — и не почувствовать меня внутри…

За что?.. Мама, за что?..

Ты любила отца, но разве может любовь заставить убить?.. Ты хотела счастья, но разве можно такой ценой купить счастье?..

Мама, как мне теперь жить?.. Я думал, что убил тебя… Жил, чтобы искупить твою боль… Но как мне искупить твою вину?..

Что мне делать, мама?.. Я будто снова лежу на том столе, и во мне живое только сердце… Но я забыл все истины, я не понимаю, зачем мне нужно учиться дышать…

«Ты встанешь сам, если захочешь…»

Тот ребёнок… Он чего-то хотел, о чём-то мечтал… Чего мне хотеть?.. О чём мне мечтать?.. На моей руке чёрная змея… Чёрная змея в моей груди… Что мне делать, мама?..

«Ты встанешь сам, если захочешь…»

Карл поднялся и медленно пошёл по улице, заливаемый дождём.

Конец пятой части

Том Реддл отвернулся от камина и посмотрел на юношу взглядом, ещё хранящим тепло пламени.

— Ты вернулся узнать, как я себя чувствую? — на губах появилась слабая улыбка. Он выпрямился в кресле и протянул руку.

Карл неподвижно стоял на пороге. С волос и одежды капала вода.

— Вы обманули меня, — глухо произнёс он.

— О чём ты? — с презрением спросил Тёмный Лорд, медленно опуская руку.

— Вы знаете, о чём, — Карл шагнул вперёд, закрывая за собой дверь. — Я не убивал свою мать… Она хотела убить меня.

— …Да, не убивал, — спокойно проговорил волшебник. — Но, к сожалению, ты относишься к категории людей, которые скорее будут ненавидеть себя, чем других… Вторыми управлять проще — покажи им объект ненависти, пообещай, что поможешь отомстить — и они твои…

— Вы обманули меня! — резко перебил Карл.

— Обманул, — кивнул Тёмный Лорд. — Это оказалось несложно, — на тонких губах мелькнула неприятная улыбка.

Он с усилием поднялся и подошёл к юноше.

— Только не думай, что сможешь теперь освободиться от меня, — наклонившись, прошептал волшебник. — Мою метку нельзя стереть.

— Не волнуйтесь, я не оставлю вас, — с горькой усмешкой ответил Карл. — Вы первый сказали мне те слова, и я их никогда не забуду… Но теперь всё изменится.

— Ничего не изменится, всё будет, как раньше, — медленно, словно пытаясь впечатать в его сознание смысл каждого слова, проговорил Том Реддл.

— Как раньше уже быть не может, — покачал головой Карл. — Вы обманули меня.

Он повернулся и пошёл к двери.

— Куда ты? — крикнул Том Реддл.