С трудом досидев до конца спектакля, Карл поднялся к себе, но вдруг пришёл староста и велел всем вернуться в Большой Зал. Там уже собрались ученики других факультетов. Оказалось, пока они объедались на банкете, сбежавший из волшебной тюрьмы Сириус Блэк проник в гостиную Гриффиндора.

Профессор Дамблдор объявил, что школьникам придётся провести эту ночь в зале, а преподаватели тем временем тщательно обыщут замок. Обо всех происшествиях нужно немедленно сообщать директору. Потом Альбус Дамблдор одарил присутствующих спальными мешками и ушёл руководить поисками.

Свечи погасли, и только на волшебном потолке слабо мерцали звёзды, повторяющие рисунок неба. Время от времени в зал заглядывал кто-то из преподавателей — проверить, всё ли в порядке.

В середине ночи пришёл профессор Дамблдор. Староста Гриффиндора Перси Уизли спросил:

— Нашли его, профессор?

— Пока нет, — ответил Альбус Дамблдор.

Карл усмехнулся в своём спальнике. Нечего было и спрашивать! Разве они не понимают? Это же в точности как в прошлом году! Только тогда был змей, а теперь — сбежавший преступник. Вся эта шумиха, объявления, поиски — только спектакль. На самом деле директор никого не собирается искать. Он будет ждать, пока Сириуса Блэка не найдёт тот, кто должен его найти. Наверное, это снова окажется Гарри Поттер. Карл высунул голову из спальника и отыскал взглядом Гарри: интересно, догадывается ли он, что должен искать Сириуса Блэка? Драко Малфой догадывается. Он ещё на первом занятии по зельеварению удивлялся, почему Гарри не бежит на поиски преступника. И Драко, и профессор Дамблдор хотят, чтобы Гарри нашёл Сириуса Блэка, только цели у каждого из них, наверное, разные. Драко будет рад, если Блэк убьёт Гарри, но профессор Дамблдор вряд ли желает ему смерти. Значит, или Блэк вовсе не так силён — и тогда Гарри сможет его победить, или… или он не такой уж и преступник…

— Господин директор, четвёртый этаж обыскан, — доложил профессор Снейп, подойдя к Альбусу Дамблдору. — Его нигде нет.

— Хорошо, Северус. Впрочем, я и не думаю, что Блэк станет прятаться в замке…

Ну, вот!.. Он был прав! Все эти поиски только для вида!.. Почему директор не говорит прямо? Зачем ему нужны эти уловки?..

Хватит думать! Его это не касается. Он остался в этом мире, потому что этот мир — его наказание. Всё, что он должен делать, — жить, не выходя из невидимого круга. А они пусть набирают актёров для своего спектакля среди других. Пусть другие получают баллы и награды, выигрывают призы и улыбки, ловят туман и догоняют ветер… А он… Карл запрокинул голову и посмотрел на мерцающий потолок, отражающий небо.

Он не верит в их фальшивые звёзды…

Сегодня профессор Люпин собирался рассказать им о болотном фонарнике — хрупком уродце, прыгавшем на своей единственной ноге по болотам. Может, несчастное существо просто хотело показать путникам дорогу к своему одинокому дому, освещая им путь фонарём, но каждый раз гостей получала трясина. Один неверный шаг — и люди попадали в холодные объятия болот, где оставались навсегда. А фонарник возвращался домой, ставил фонарь на стол и с грустью смотрел на вторую чашку, которая снова не пригодилась.

Карл прочитал о фонарнике вчера перед сном и хотел послушать комментарии профессора Люпина, но за учительским столом сидел профессор Снейп.

Вся школа знала, что Северус Снейп мечтает преподавать защиту от Тёмных искусств. Правда, когда об этом говорили студенты других факультетов, в их голосе было такое настороженное презрение, словно профессор хотел преподавать Тёмные искусства, а не защиту от них. Карлу это противопоставление казалось странным. Да, возможно, Северус Снейп знал о Тёмных искусствах больше, чем другие, но разве можно помочь человеку справиться с болью, если ты сам не знаешь, что такое боль? Разве можно научить идти к свету, если ты сам никогда не блуждал во тьме?..

Но сегодня профессора Снейпа не интересовали ни Тёмные искусства, ни защита — его целью был Римус Люпин. Профессор отмечал каждую мелочь: незаполненный журнал, неверно записанное определение, неправильно оформленный конспект… А потом вдруг начал спрашивать про оборотней.

Из сказок, которые читали им воспитательницы, Карл знал, что оборотни — создания, соединяющие в себе две сущности: человека и зверя, чаще всего волка. Днём оборотни выглядели как обычные люди, а ночью лунный свет превращал их в зверей.

Но, если подумать, каждый человек — немного оборотень. Ведь в каждом из нас скрывается такое, о чём мы сами порой не подозреваем. А лунный свет — это обиды, горе, боль или счастье, бедность или, наоборот, богатство…

Карл вспомнил Питера Бойля, которого несколько лет назад, к всеобщему удивлению, усыновила одна немолодая пара. Через полгода Карл случайно встретил Питера на улице. Они не были друзьями, но Карлу очень хотелось узнать, что значит жить в семье с мамой и папой. Он окликнул Питера, но тот прошёл мимо, сделав вид, что не заметил мальчика. Тогда Карл понял, что, обретя семью, Питер стал другим.

Карл обвёл взглядом класс. Интересно, что скрывается в этих детях? Что каждый из них со временем найдёт внутри себя?..

Он уже нашёл. И что бы профессор Снейп ни рассказывал о вервольфах, они не страшнее людей. Оборотни убивают, становясь волками. Человек убивает, оставаясь человеком…

Получив домашнее задание написать два свитка о том, как распознать и обезвредить оборотня, Карл вышел из класса, у дверей которого уже толпились студенты Гриффиндора. «Вот Гарри Поттер удивится, увидев, что защиту сегодня преподаёт профессор Снейп», — подумал Карл.

Гарри не просто удивился, он и его друг ужасно рассердились. В столовой Рон Уизли сказал: «Почему Блэку не пришло в голову спрятаться в кабинете Снейпа? Прикончил бы его, и все бы ему только спасибо сказали».

Карл много раз слышал такое: в Хогвартсе профессора Снейпа не любили. Но сегодня он задумался над смыслом этих слов. Если то, что сказал Рон, правда, значит, убийство само по себе не является преступлением. Убей того, кого все ненавидят, и станешь героем. Но сколько человек считается «всеми»? Он, например, совсем не желает смерти профессору. Все минус один — это уже не все. Тогда чем бы стало убийство профессора Снейпа: подвигом или преступлением? И может ли привязанность одного человека разделять эти противоположные понятия? Или чувства можно округлять, как числа в математике?..

Карл не знал ответов, мысли путались, а ночью под шум дождя приходили странные сны…

Он шагал по узкой тропинке между болот — и вдруг, обернувшись фонарником, запрыгал по кочкам, пробираясь в глубь трясины к своему одинокому дому. Повесив фонарь у крыльца, он опустился на ступеньки и стал ждать. Шло время, над болотом медленно гасли звёзды, а свет фонаря становился всё бледнее. Фонарник понимал, что ждать бесполезно. Он погасил фонарь и вошёл в дом, где на столе стояли две чашки. Заглянув в одну из них, он увидел в рисунке чаинок на дне стаю чёрных птиц, человека, закутанного в мантию, чёрное пятно, расползающееся по фарфоровой белизне руки… — только не знал, чья это чашка: его или человека, который снова не пришёл…

Реальность не сильно отличалась от снов. После ночного дождя над Хогвартсом стоял такой туман, что люди и предметы, находящиеся всего в нескольких метрах от тебя, превращались в таинственные дымчатые силуэты. Сам замок напоминал теперь полуразрушенный город-порт, а дети — маленькие призраки кораблей — медленно отплывали от него и направлялись к стадиону, от которого жадный туман оставил только одинокие остовы смотровых башен.

Вместе с матчем начался дождь. В серых облаках раздавались глухие раскаты грома: приближалась гроза. Молнии, похожие на перевёрнутые деревья, вонзали в землю свои сияющие ветви. Игроки бледными пятнами появлялись и снова исчезали в белом мареве. Мячей почти не было видно. Голос комментатора уносил ветер.