Тебя встречают Полумна — девочка со странными серёжками-редисками, Тапани и Матти, похожие, словно дождевые капли. Братья смотрят на тебя с благоговением. В доме, который им уже не принадлежит, на чердаке среди старых вещей спрятана фотография — девочка в школьной форме, светлые волосы перевязаны лентой. Сегодня они вспоминают свою мать такой…

Поодаль стоит Валери, и в глазах у неё страх…

Тебя берут за руки и ведут через высокие двери в замок, где лестницы двигаются, люди на портретах кивают и улыбаются, а из стен вылетают прозрачные тени. В твоей комнате кровать с балдахином. Ты надеваешь платье из голубой органзы. Полумна шепчет что-то, и цветы распускаются в твоих волосах…

Ты идёшь в толпе людей, словно перенесённых сюда из сказки. И старый волшебник, прячущий печаль за стёклами очков, пожимает твою руку…

В большом зале ты поднимаешь голову — и видишь звёзды. Они светят здесь сквозь облака, камень и печаль…

В золотых тарелках, повинуясь словам, появляются напитки и еда… Потом столы исчезают, и появляется сцена, с которой льётся музыка. И ты танцуешь… Как первый снег… Свои шесть минут вальса… прежде чем растаять…

Вокруг кружатся лица и платья, а кто-то просто стоит у стены.

Это профессор Снейп. На нём обычный чёрный сюртук… Одежда впору для похорон. Кого он хоронит каждый день, но так и не может похоронить?..

А там Валери — алое пятно крови на голубом атласе Шармбатона… Она смотрит на танцующих, и в её взгляде презрение и боль…

Драко танцует с изяществом, отточенным веками не его жизней. Он верит, что каждый день будет танцем, в котором он знает каждую ноту, каждое движение…

Джейден уже не верит. Сегодня он кружится по залу, и огонь горит в его ледяных глазах. Но фальшивы этот огонь и этот лёд… Он похож на отравленного, перед которым поставили блюда с вкуснейшей едой. И он съест их все, потому что больше нечего терять, но не почувствует ни вкуса, ни радости, потому что знает, что умирает…

Музыка стихает, и ты уходишь в сад, наполненный розами и тишиной. Крошечные феи с крыльями, как у стрекоз, перелетают от цветка к цветку, одна садится на твою протянутую руку…

А где-то в вышине огромные часы отмеряют последние секунды сбывшейся мечты… И ты, покорная, возвращаешься в комнату, переодеваешься, прощаешься с Полумной и Валери. Они уходят…

Остаётся тишина… Платье на кресле — словно брошенные крылья… Звук шагов… И моё замершее лицо под твоими руками…

Солнечный луч коснулся пола, пробежал по ковру к кровати. Карл протянул руку и задёрнул штору. Софи открыла глаза и сжала одеяло, пытаясь разделить сны и явь.

Карл некоторое время смотрел на неё, потом поднялся с пола. Услышав шорох, девочка испуганно спросила:

— Кто здесь?

— Доброе утро, — вместо ответа сказал он.

— Я не слышала, как ты вошёл… — она виновато улыбнулась.

— Я старался не шуметь… Как спала?

— …Хорошо… — медленно ответила Софи. Больше всего ей хотелось рассказать ему о своём сне, но она боялась услышать: «Это неправда».

— Хорошо, — повторила девочка. — Мне пора уезжать?

— Да… Я позову Полумну и Валери, чтобы они помогли тебе… И разбужу близнецов… Встретимся внизу…

Они прощались у высоких дверей, улыбаясь и произнося много слов. Софи, сжимавшей руку Карла, казалось, что в конце коридора стоит старый волшебник из сна. Она хотела поблагодарить его, но он был слишком далеко…

Потом карета увозила её всё дальше от замка. Потом поезд летел через снежную равнину, на краешке которой около дома с покосившейся крышей грелся в лучах зимнего солнца толстый рыжий кот…

— Тебе не обязательно провожать меня до приюта, — сказала Софи, когда они поднялись на мост.

— Конечно, обязательно, — ответил Карл. — Поезд отправится обратно через два часа, я успею… — эти каникулы он должен был провести в школе с Валери и братьями, готовясь к последнему испытанию.

— Хорошо… — сдалась Софи.

Они спустились в метро, и шум колёс, несущихся по рельсам, почти заглушил музыку, которую слышала Софи. Она не украла ни золотой тарелки, ни серебряной ложки, но эту музыку забрала с собой…

Когда они вышли на воздух, музыка стала громче…

У калитки приюта Софи остановилась.

— Дальше я сама… А то ты опоздаешь…

— Хорошо… — теперь сдался он.

Карл отдал ей рюкзак и чехол с платьем.

— Спасибо…

— Не за что…

Софи коснулась рукой металлических прутьев, потом обернулась, сделала несколько неуверенных шагов в ту сторону, где, наверное, стоял он, и сказала:

— Ты волшебник?..

Он наклонился, поцеловал покрытые снегом волосы:

— Нет…

И медленно пошёл по дороге, освещённой вечерними фонарями…

Каникулы были похожи на бесконечно длящийся праздник — словно создатель календаря составил недели из одних воскресений. Все понимали, что рано или поздно наступит новый семестр, нужно будет снова сесть за парту, читать учебники и записывать слова учителей, но сейчас думать об этом не хотелось. Хотелось кататься с ледяных горок, лепить снежных человечков, строить снежные замки…

Карл почти не оставался один. Рядом были то Тапани с Матти, то Валери, иногда приходила Полумна… Но в этот вечер, построив ледяную башню и мост, ведущий к дворцу, который лепили девочки, он стряхнул снег с перчаток и медленно пошёл к замку. В этот вечер ему хотелось одиночества… Чтобы разделить его с другим одиночеством.

Сегодня было девятое января. Профессор Снейп не пришёл ни на завтрак, ни на обед. Ужин Карл пропустил, но был уверен, профессор не пришёл и на ужин. Заперев себя среди настоек и ядов, он, наверное, читал старые книги, придумывая задания, за которые никто из учеников не сможет получить высший балл. Пытаясь превратить этот день в такой же, как сотни других дней…

Карлу не нравилось такое волшебство. Ступая по обледенелой тропинке, он сжимал в руке маленький брелок, купленный на последние шестьдесят пенсов около вокзала Кингс Кросс. Тогда полупрозрачный, чёрный с серебристыми прожилками камень, формой напоминавший кривую звезду, показался мальчику похожим на него самого… Подходящий подарок себе на несуществующий день рождения, который затерялся между других зимних дней. Может, неделю назад, может, вчера, может, завтра…

Карл взбежал по ступеням замка, прошёл через холл, спустился по лестнице и остановился перед кабинетом. Потом толкнул дверь.

Профессор отложил книгу в потрёпанном переплёте и хмуро посмотрел на ученика:

— Что вам надо?

Карл подошёл, протянул сжатую руку и снова спрятал в карман — на столе среди свитков и пробирок остался маленький брелок с камешком в виде кривой звезды.

— С днём рождения…

Профессор молча смотрел на Карла, потом сказал:

— Заберите. И больше никогда не приходите сюда с подобными глупостями.

Карл опустил глаза. Когда он пытался взять со стола брелок, пальцы дрожали. Потом, идя по тёмному коридору, он сжимал его в руке, и неровные края звезды впивались в ладонь. Нужно было забыть эти несколько минут в кабинете, стереть звук шагов и фраз, превратить слова в тишину… Но Карл не любил такую магию…

Февраль растаял. На смену ему пришёл сухой, ветреный март. Ветер звал за собой, то прося, то умоляя, то срываясь на крик… Апрель принёс солнце, и солнце прогнало ветер. В другой раз Карл обрадовался бы наступлению весны, но теперь ему хотелось остановить время: за весной неизбежно должно было прийти лето.

Карла тревожили не мысли о последнем испытании, не расставание с Хогвартсом, а сознание того, что такого года в его жизни больше никогда не повторится. И дело было не в Турнире Трёх Волшебников. Четвёртый курс стал самым счастливым потому, что всё это время рядом с ним были… друзья. Карл боялся этого слова, боялся, что, произнеся, поверив в него, разрушит реальность, но другого уже не находил. Он привык к их ежедневным прогулкам, долгим вечерам у камина, когда можно рассказывать истории, а можно просто молчать… Ему нравилось смеяться над шутками Валери, нравилось видеть радостное удивление в глазах близнецов, когда он показывал заклинание, которое учителя объяснят только через несколько лет, а им можно выучить уже сейчас… И пусть пока у него не всегда хорошо получалось дружить, он хотел учиться дальше!.. Раньше Карл постоянно пытался найти своё место между двумя мирами: волшебным и обычным. Теперь он почти не задумывался об этом, просто жил — и это приносило радость.