Он шагнул вперёд и произнёс, выдыхая вместе со словами холод и тьму:

— Ты больше не зовёшь меня!.. Разве нам было плохо вместе?..

— Был только ты, меня не было… — тихо ответил Карл.

— Зачем ты освободил женщину?.. Она должна была кричать!.. Каждый день, каждый час!..

— Если бы я не сделал этого, я бы остался тобой.

— Хочешь сослать меня?.. — сжатые губы исказила усмешка. — Ну, давай! Отправь меня вместе с другими стеречь этих тварей в Азкабане!.. Хотя другие ведь тоже сбежали к человеку, которому служишь ты!..

— Я не собираюсь ссылать тебя… Ты многому меня научил… Теперь я знаю, что чувствуют те, в чьих душах живут тени… Я могу глубже чувствовать их боль, я могу больше боли забрать…

— Но ты больше никогда не позовёшь меня к себе в душу…

— Так, как раньше, надеюсь, никогда… Но я всегда помню о тебе, ты всегда в моей душе…

Отражение качнулось, и полы его мантии снова начали клубиться чёрным туманом.

— Скажи, если я увижу боггарта, он больше не превратится в тебя? — спросил Карл.

— Нет… — ответило отражение.

— А кто теперь мой боггарт?

— Его смерть…

Ему снилась высокая церковь, в которой старый волшебник читал проповедь.

«И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло…»

Тихий голос гулко раздавался под каменными сводами.

«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой;

Побеждающий наследует всё; и буду ему Богом, и он будет Мне сыном;

Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов — участь в озере, горящем огнём и серою; это — смерть вторая…»

Карл проснулся. Голова горела так, словно он, и правда, стоял на берегу огненного озера…

Повернувшись, он посмотрел в окно. Холодный осенний дождь размывал очертания гор. Всё в мире стало цвета дождя… Тоскливый серый цвет… В такую погоду совершенно не хотелось идти в Хогсмит.

Почему каждый год Хогсмит?.. Почему их не отвезут в какое-нибудь другое место? Ведь ездила же Валери в путешествие по Европе… Он бы тоже хотел увидеть старые города, пройтись по их улицам, заглянуть в глаза людей, говорящих на других языках…

Сев на кровати, Карл закутался в одеяло и хмуро посмотрел на Рабэ. Стоило бы оставить его здесь целый день слушать дождь… Он бы начал ворчать, но потом подчинился. Его ведь тоже ожидает огненное озеро. Профессор Снейп сказал, став вороном, он сумел продлить себе жизнь. Но жизнь не может длиться вечно… Когда-нибудь этот огонь погаснет. И это будет вторая смерть…

— Собирайся, сегодня мы отправляемся на прогулку, — сказал юноша, вставая.

Ворон спрыгнул со стопки книг на тумбочку, оттуда на кровать, потом на пол и медленно заковылял к двери…

По направлению к Хогсмиту Карл шёл ровно столько, чтобы преподаватели не заметили ничего странного. А когда учителя, увлечённые разговорами друг с другом, почти перестали обращать внимание на учеников, он спрятался за большим деревом и, подождав, пока они скроются за поворотом, отправился искать солнце.

Мгновение — и ты на берегу реки, несущей свои воды в океан…

Ещё мгновение — и перед тобой холодные, молчаливые скалы…

Ещё мгновение — и ты в лесу, где каждый шорох наполняет душу трепетом…

Но над реками, скалами, лесами — тяжёлые, серые облака… В Англии найти солнце не так-то просто…

Он уже почти отчаялся, когда вдруг оказался посреди широкого поля, над которым сквозь серую вату тумана лился слабый осенний свет. Трава в поле уже пожухла, только бесцветные метёлки никак не желали сдаваться. Жестокая судьба лишила их цвета, и долгими летними днями не прилетали к ним ни пчёлы, ни бабочки. Но за своё одиночество они награждены были вечностью. Зимой, когда их яркие собратья, растеряв все лепестки, склонялись под тяжестью снега, эти тонкие стебли продолжали тянуться к небу.

Карл рассеянно провёл рукой по высохшим стеблям, гадая, что это за место. Вдалеке послышался шум — и по железнодорожным путям пролетел алый поезд.

«Хогвартс-экспресс!»

Раньше, находясь рядом с Рабэ, Карл произносил свои мысли вслух. Вот и теперь слово готово было сорваться с его губ — но стало беззвучным выдохом… В чёрных глазах Рабэ мелькнули насмешливые огни. Когда-то юноше даже казалось, что ворон умеет читать мысли. Но теперь он точно знал — это лишь иллюзия. Полковник фон Дитрих просто жил дольше многих и больше многих зал. Но мысли он читать не мог.

Стараясь не смотреть на ворона, Карл обвёл взглядом поле — и заметил на другом его конце небольшую деревню.

«Я рассказывал про это место Софи!.. Когда мы ехали в Хогвартс… Мы проезжали это поле… и эти дома…»

Радуясь своей странной находке, Карл пошёл в направлении деревни, хотя Рабэ, вцепившись когтями в его плечо, всем своим видом демонстрировал глубокое нежелание общаться с сельскими жителями.

«Надо было оставить тебя у Малфоев!» — мысленно произнёс юноша. Но, пожалуй, английских аристократов полковник презирал ещё больше.

Однако Вильгельму фон Дитриху не угрожала опасность общения с людьми, находившимися ниже его по положению. На улицах небольшой деревни гулял только ветер. Побродив вместе с ветром, Карл остановился у кирпичного дома с крышей, выложенной поблекшей черепицей. Из косоватой трубы шёл слабый дымок.

«Вот здесь кто-то живёт… Может, у них даже кот есть — рыжий и толстый…»

Раздался шорох — и на крыльцо откуда-то вылез большой кот. Карл поражённо уставился на него: казалось, это животное появилось тут только потому, что юноша когда-то выдумал его в разговоре с Софи. Но и кот пристально смотрел на Карла, словно тоже сам выдумал этого юношу.

— Томас! Решил погреться на солнышке?

Заскрипела дверь, и на пороге показалась невысокая сухонькая старушка. Она прошаркала по крыльцу, тяжело опустилась в кресло-качалку, разложила на коленях вязание и только потом поправила маленькие круглые очки.

Тот, кого назвали Томасом, подошёл к старушке и потёрся о её юбку, делая вид, что не виноват в появлении стоящего у калитки странного гостя. Но зелёные глаза продолжали внимательно следить за юношей.

— Извините!.. — быстро заговорил Карл, не дожидаясь, пока его обвинят в невежливости. — Я просто проходил мимо… И заметил… Томаса и…

Но старушка и не думала его обвинять. В её взгляде появилось что-то жадно-тоскливое.

— Томас любит гостей, только они редко у нас бывают… Да, Томас?

Кот укоризненно посмотрел на хозяйку, словно советуя не выдавать незнакомцу всех секретов.

Карл растерянно переминался с ноги на ногу, не зная, можно ли принять эти слова за приглашение войти. Тут старушка, воровато оглядевшись по сторонам, словно боясь, что у неё украдут этого случайного путника, поманила его рукой.

Он осторожно прошёл по дорожке, стараясь не задеть растущие на клумбах осенние цветы.

— У вас очень красивый сад…

— Спасибо, — она расплылась в улыбке, но улыбка быстро погасла. — Только тяжело ухаживать одной… Муж вот уже десять лет как ушёл туда, — старушка кивком указала на небо. — А дети… Молодёжи ведь здесь неинтересно, — она взяла спицы, и те замелькали в отблесках осеннего солнца.

— Ваши дети уехали в Лондон? — осторожно спросил юноша.

— Да… Сын работает… Дочь вышла замуж… — взгляд стал ещё более жадным и тоскливым.

Карл подумал, что у дочери уже есть свои дети, но она редко приезжает, и поэтому у бабушки почти нет возможности видеть внуков. Вздохнув, он опустился на низкую скамеечку возле клумбы. Странно, он бы всё отдал, чтобы иметь кого-то родного, а эти люди сами оставили близкого человека…

— Мы с Томасом их приглашаем… всех приглашаем, — заговорила старушка, — тут ведь и воздух свежий, и овощи… Но кто же теперь поедет в такую даль за тыквами и кабачками!..