Карл тоже не мог не замечать презрительно-укоризненного взгляда, который иногда бросал его учитель на Альбуса Дамблдора. При нём преподаватели перестали бы нянчиться с учениками, как с грудными детьми. Он стёр бы глупые улыбки с этих лиц, он заставил бы их увидеть жизнь такой, какая она есть. Он лучше бы подготовил их к войне, чем Дамблдор!..

Теперь во взгляде профессора не было ни презрения, ни укоризны. Нет, смерть не примирила его с умершим. Просто она не оставила времени на презрение. Весь Хогварстс — с преподавателями и учениками, лестницами, башнями и подземельями — лёг ему на плечи. И Северусу Снейпу оставалось только горько улыбаться иронии судьбы — теперь он вынужден был спасать тех, кого хотел заставить увидеть жизнь такой, какая она есть…

Сегодня профессор тоже уехал. Карлу не хотелось оставаться одному в пустом доме, поэтому он отправился в приют, где сразу получил длиннющее задание от заведующей. Надо было купить разные вещи, забрать посылку на почте, встретиться с каким-то курьером…

С курьером он встретился, а потом отправился бродить по просыпающемуся Лондону.

Город пробуждался медленно, словно с неохотой. Из подворотен вылезали кошки и собаки, готовясь начать новый день в поисках пищи. Раздавались сонные голоса торговцев, готовящихся начать новый день в поисках денег… Карл хотел отыскать место, где росло бы хоть немного деревьев, но каменные дома сменялись домами — и им не было видно конца.

Пожалуй, он слишком редко гулял по Лондону, чтобы не заблудиться… Только в то лето, с Францем… Они каждое утро выходили на улицы — и шли, шли… Теперь Франц ходит по другим дорогам…

Карл, задумавшись, брёл между покосившихся построек и не заметил, как вышел на пристань. Если бы он не был погружён в себя, он никогда бы не пришёл сюда… Он слышал море даже на суше, здесь же…

Тонкие белые мачты пронзали небо. Спущенные паруса лежали брошенными крыльями… Корабли медленно качались на волнах и видели сны, которые пел им океан…

Порыв северного ветра стёр все звуки. Осталось только биение его сердца — и голос моря, глубокий и печальный… Он не звал его бросить этот мир, потому что бросить невозможно. Он звал измениться, оставшись частью мира, но взирающей на мир словно издали… Стать вечным и мудрым, как время… Холодным и спокойным… Чтобы больше не могло причинить тебе боль существо, бродящее по горячей, жестокой земле… Пусть они сжигают себя в своих войнах… Ты не утолишь их жажды… Возвращайся сюда… Здесь твой дом… Жизнь вышла отсюда — и стала сеять смерть… Возвращайся, чтобы снова стать жизнью… Возвращайся, чтобы жить…

Карл чувствовал, что сейчас сможет превратиться и в синего кита, и в печально кричащую чайку, и в альбатроса, летящего над бесконечным морем… Со стороны эта картина могла показаться странной: тонкая фигура юноши, почти склонившаяся над поднявшимися волнами… Казалось, ещё мгновение — и юноша сорвётся с причала…

Тонкая фигурка повернулась и, сгорбившись, побрела назад в город…

По дороге ему попадались то недостроенные верфи, то склады, из которых доносился тошнотворный запах рыбы. Всюду валялись коробки — Карл несколько раз споткнулся… Он пытался поскорее выбраться из этого лабиринта, когда увидел…

Юноша сидел на земле, прислонившись к коробкам, и будто бы спал… Грязные волосы падали на обожжённое солнцем и ветром лицо. Рубашка была порвана в нескольких местах… А на тонких руках, как раз под закатанными рукавами, виднелись фиолетовые синяки…

— …Бен… — испуганно выдохнул Карл.

Но юноша продолжал смотреть свои кокаиновые сны и не слышал его.

— Бен, это, правда, ты?.. — он опустился на колени и, дрожа, коснулся его плеча.

Юноша пробормотал что-то неразборчивое.

— Но ты… Ты ведь…

Снова нечленораздельное бормотание.

— Тебе нельзя здесь оставаться!.. Пойдём отсюда!..

Он сказал «пойдём!» и только потом подумал — куда?

У Бена только один дом — приют. Но заведующая вряд ли его примет, да и детям нельзя видеть его таким… Бен всегда был для них примером несгибаемой воли. Какая бы буря не обрушивалась на них, он стоял — словно тонкая мачта… Если они увидят его таким, это убьёт их надежды… Ганц посмотрит своими полными чёрной тоски глазами и скажет: «А за ним белая птица не прилетела…»

Но если не в приют — то куда?.. Профессор точно не разрешит оставить Бена — особенно в таком состоянии. Он и его-то терпит с трудом…

Хогвартс!.. Да, замок большой!.. Там Бен не будет мешать профессору… Он даст ему какое-нибудь лекарство… А потом, когда Бен поправится, найдёт ему работу в Хогсмите… Конечно, Бен не волшебник, но больше ему никто не поможет…

Но Хогвартс далеко… Себя Карл может телепортировать, а Бена?.. Он никогда не перемещал другого человека… Даже если у него получится разобрать молекулы его тела, вряд ли он сможет правильно их собрать… Наверное, сейчас Бен и сам не знает, как собрать себя…

Карл посмотрел на часы — до отправления Хогвартс-экспресса ещё есть время — они успеют!..

— Бен, вставай!.. Нам надо идти… — он тщетно пытался поднять юношу. — Бен, пожалуйста, вставай!..

Юноша вдруг открыл мутные глаза и посмотрел на Карла.

— …А, это ты, придурок… Значит, ты добрался и до моих снов?.. Они говорили… когда ты приезжаешь… начинает твориться всякая чертовщина… они видят сны… о звёздах… небе… птицах… Мне снилось море… Огромный корабль… сильный и свободный… Ты заставил меня поверить в этот корабль… Но он плыл в никуда… Ты посадил меня на корабль, который плыл в никуда!.. — Бен закричал. Потом его стошнило.

Карл достал платок и вытер ему лицо.

— Пойдём Бен… Нам надо идти…

Он с трудом поставил юношу на ноги, и они медленно пошли между складов.

Несколько раз их останавливали полицейские. Карл отвечал, что всё в порядке, просто брат устал после ночной смены. Полицейские верили и отпускали…

С Беном двигаться быстро не получалось, на вокзал Кинг-Кросс они добрались за десять минут до отхода экспресса. Сил Бена хватало только на то, чтобы переставлять ноги. Голова его опустилась, с губ временами слетали не то вздохи, не то всхлипы.

Карл немного волновался, смогут ли они вдвоём преодолеть барьер между платформами. Но у самой стены Бен вдруг нелепо замахал рукой, словно пытаясь отогнать какое-то наваждение, — и рука исчезла в каменной кладке. Карл помог ему сделать ещё шаг — и вот они уже стояли возле красного поезда.

Оставив Бена на скамейке, он пошёл к кассе. С трудом уговорив женщину в форме продать ему два билета за маггловские деньги, которые он заработал, помогая в магазинчике капитана Картера, Карл вернулся к скамейке и начал будить уснувшего юношу.

— Бен, вставай! Поезд уже уходит!..

Бен ответил пьяным бормотанием.

— Вставай, Бен!..

Он тяжело поднялся и побрёл вперёд, почти повиснув на Карле.

— Хорошо. Теперь ставь ногу на подножку… Ставь ногу, Бен!.. Вот так… Теперь вторую, осторожно…

Забравшись в вагон, Карл заглянул в первое купе — оно оказалось свободным: в июле пассажиров в Хогвартс-экспрессе было немного. Усадив Бена у окна, он сел рядом и устало выдохнул.

Поезд тронулся, за стеклом замелькали здания, постепенно сменившиеся полями.

Вспоминая, как легко Бен преодолел барьер между платформами, Карл подумал: несмотря на то что Бен всегда смеялся над сказками про Хогвартс, над верой Софи в эти сказки, потребность в чуде умерла в нём не до конца. Спрятанная под его неулыбающимся лицом, под его горькими насмешками, она жила, становясь всё сильнее… Бен искал чуда в шуме морского ветра, а когда не нашёл, начал искать чудо в кокаине…

За окнами мелькали залитые туманом и солнцем поля, птицы расчерчивали крыльями небо, где-то вдалеке слышались крики чаек… В соседнем купе несколько выпускников Хогвартса, только получивших разрешение колдовать где угодно, с радостной беспечностью наперебой называли заклинания: что-то крякало, хрустело, взрывалось… Потом пришла проводница и сообщила, что если они не прекратят, она заберёт у них волшебные палочки и не отдаст до конца поездки. На некоторое время стало тихо… Весело гремя, проехала тележка со сладостями — и по вагону запрыгали шоколадные лягушки… Мир, наполненный чудесами, был совсем рядом, но Бен не видел его. Он спал, опустив голову на плечо Карла…