Дополнительный шум вокруг «дела ЮКОСа» был невыгоден Гусинскому и по той простой причине, что значительная часть его бизнеса все равно оставалась в России. Кинокомпании, выпускавшие львиную долю криминальных сериалов, прокатывавшихся в эфире ведущих российских телеканалов, по-прежнему принадлежали Владимиру Александровичу, и он вовсе не был заинтересован в возникновении сложностей в их работе. А эти сложности все равно возникали. Ярким примером может служить другой скандал, с другим уголовным расследованием, которое происходило уже в самом Израиле.

Это так называемое «дело банка Hapoalim», которое тянулось, наверное, лет десять, если не больше. В начале 2000-х израильские власти, некогда радостно приветствовавшие появление в стране денег новых русских олигархов, стали проявлять некоторую нервозность в связи с тем, что ряд состоятельных репатриантов использовали банки Израиля для легализации незаконных доходов. Попросту говоря, для отмывания денег. Если очень коротко излагать суть «дела банка Hapoalim» – а это крупнейший банк Израиля, поэтому внимание к расследованию было всеобщим, – скажу, что началось оно после вступления в силу в 2000 году нового закона «О борьбе с отмыванием денег». Пару лет правоохранительные органы страны собирали необходимую информацию и в 2002 году начали тайное расследование деятельности известного предпринимателя и настоящего «гражданина мира» Аркадия Гайдамака.

Бизнес-интересы господина Гайдамака, человека с лицом вдруг постаревшего актера Венсана Касселя, всегда были обширны. На географической карте его деятельности значились не только Израиль, Канада, Россия и Украина, но еще и Франция с Анголой. Собственно, так называемый «Анголагейт» и послужил отправной точкой банковского скандала в Израиле. Французские власти подозревали, а затем и обвиняли Аркадия Гайдамака в незаконных поставках оружия в Анголу, которые он осуществлял еще с 1993 года вместе со своими французскими партнерами, среди которых оказался даже сын бывшего президента страны Франсуа Миттерана, Жан-Кристоф. Его обвиняли в коррупции, поскольку он, как выяснилось, консультировал организаторов торговли оружием. Расследование «Анголагейта» во Франции шло с переменным успехом, Гайдамака то признавали виновным, то оправдывали, пока в ноябре 2015 года он сам добровольно не сдался французской полиции. Как писали газеты, он сделал это для того, чтобы окончательно освободиться от всех претензий и получить возможность беспрепятственного перемещения по странам Европы, где проживали его сын и две дочери.

В Израиле Гайдамак хранил свои деньги в банке Hapoalim, в тель-авивском отделении, расположенном прямо напротив гостиницы Dan. Это отделение специализировалось на обслуживании иностранных клиентов. Секретное расследование израильской полиции длилось целых три года, и в 2005-м Гайдамаку были предъявлены обвинения в отмывании денег. К сожалению, в том же самом отделении банка Hapoalim хранил свои деньги, полученные от производства и реализации телесериалов, и Владимир Александрович Гусинский. Схема выглядела очень просто. Кинокомпании Гусинского продавали российским телеканалам свои сериалы, телеканалы выплачивали деньги уполномоченному агенту, который переводил средства на счет в банке Hapoalim, там они какое-то время оставались без движения, а потом уходили на другие банковские счета, в том числе в Америку. Полиция решила, что тут «попахивает прачечной», и счета Гусинского в Израиле заморозили.

Самое неприятное было то, что фамилия Гусинского привлекла гораздо больше внимания, чем фамилия Гайдамака. Не знаю, почему так получилось, ведь в отличие от Гайдамака Гусинский никогда не стремился к публичности, а тот, напротив, всегда был крайне активен и даже как-то пытался стать мэром Иерусалима. Причем трактовки банковского скандала сильно отличались. В Израиле утверждали, что «дело банка Hapoalim» на самом деле направлено против премьер-министра Шарона, который-де заигрался с русскими олигархами. В России же эту нашу неприятность преподносили как лишнее доказательство того, что Гусинский нечист на руку. Помню, я смотрел соответствующие программы по нашему телевидению и по телефону пересказывал их содержание Малашенко, а тот искренне удивлялся, почему ничего не говорят про Гайдамака… Это дело тоже ничем не закончилось, хотя израильская полиция мусолила Гусинского еще целых два года, прежде чем объявить о полном отсутствии к нему каких бы то ни было претензий.

Тем не менее все эти дела – и «дело ЮКОСа», и «дело банка Hapoalim» – отнимали силы и нервы у нашего работодателя и, естественно, раздражали и нас, его сотрудников. Но это были трудности, так сказать, привнесенные извне, не зависящие от нас напрямую. Другое дело, когда трудности создавались непосредственно самими участниками процесса. Причем, как я уже говорил ранее, по причине собственной безалаберности. Ибо ничем иным я не могу объяснить арест Гусинского в Греции, под который он ухитрился угодить в августе 2003 года.

После двух выигранных в Испании процессов на предмет экстрадиции в Россию наш шеф очевидным образом успокоился. Он свободно перемещался по Европе, опасаясь посещать лишь Францию, системе правосудия которой по каким-то причинам не доверял. Но Греция никак не входила в список стран, от которых можно было ожидать чего-то подобного. Формально все так и было, потому что Интерпол после испанских прецедентов прекратил международный розыск Гусинского. Однако греки об этом, по всей видимости, не знали. Когда Владимир Александрович прилетел в Афины из Тель-Авива, ничто не предвещало срыва семейного отдыха, который Гусинский планировал провести на своей яхте. Он, кстати, никогда не называл эту яхту «яхтой», предпочитая слово «лодка». Так вот, лодка уже ожидала своего владельца в морском порту, но пограничники порта воздушного почему-то задержали Гусинского, сославшись именно на требование Интерпола. Возражения, что ордер уже давно аннулирован, действия не возымели, и Гусинского отправили сначала под суд, а потом под домашний арест.

Всех соучастников эта новость здорово напугала, даже я к тому времени уже немножко поднаторел в юридических вопросах. Поэтому я знал, что между Россией и Грецией существовало подписанное соглашение о борьбе с преступностью, каковое отсутствовало между Россией и Испанией. В этой связи греки выдавали нам разыскиваемых преступников гораздо охотнее, чем испанцы. К счастью для Гусинского, к тому времени его дело уже было далеко не на первых позициях. И хотя он провел под греческим арестом несколько месяцев, складывалось впечатление, что никто просто не знал, что с ним делать. Российскому правосудию, по большому счету, он уже был не нужен, потому что не только закрыл все свои сделки с «Газпромом», но и наладил новые, вполне прочные деловые связи. В публичную политику он не лез, критикуя Кремль разве что за столом в дружеской компании. В общем, греки, похоже, просто проспали все эти не касающиеся их международные новости и теперь банально сохраняли лицо. Не могли же они сразу отпустить только что задержанного ими человека?

Таким образом, свой пятьдесят первый день рождения Гусинский отмечал в президентском сьюте афинского отеля InterContinental Athenaeum. Вернее, в сьюте он жил, страшно довольный тем, что до него там останавливался Владимир Путин. А день рождения отмечал на огромной веранде, с которой открывался великолепный вид на Акрополь, и прежде всего, конечно, на Парфенон. Другие виды Афин в октябре 2003-го были ужасны! Город готовился к Олимпийским играм и поэтому был перекопан вдоль и поперек. Складывалось впечатление, что Парфенон – едва ли не самое законченное в смысле строительства здание греческой столицы!

Для нас с Юлькой дни рождения Гусинского, на которых мы побывали несколько раз, всегда представляли серьезную проблему. Скажите, что можно подарить на день рождения человеку, состояние которого оценивается в сотни миллионов долларов? При этом ваша зарплата, мягко говоря, существенно меньше. У него все есть, а то, что у него отсутствует, вы купить не можете. Возвращение на Родину, например. Приходилось как-то выкручиваться. Сначала за счет антиквариата, каких-то древних чаш и кубков, которые он мог разместить у себя дома без ущерба для интерьера. Я не знаю, кто играл партию первой скрипки в оформлении домашних резиденций Гусинского – он сам, его жена Лена или его помощница Джоан, – но вся недвижимость Владимира Александровича, в которой мне довелось побывать, была выдержана в едином стиле. Кстати, очень напоминавшем стиль отелей InterContinental: много белого и золотого, много света и дерева и много всяких необязательных безделушек. В тель-авивской квартире Гусинского, например, была целая коллекция произведений Франка Майслера, знаменитого и очень успешного в коммерческом смысле израильского скульптора, с которым Гусинский знаком лично. Квартира, выставочный зал и магазин Майслера находятся в старом районе Тель-Авива, легендарном Яффо. Работы Майслера, которые не относятся к монументальным, представляют собой почти игрушки: их можно трогать руками, открывать потайные дверцы, нажимать на скрытые пружины и приводить в действие самые неожиданные механизмы. Гусинский коллекционировал Майслера бессистемно. У него были и фигурки животных, и огромный глобус Иерусалима, но больше всего было бытовых зарисовок: евреи со скрипками, со швейными машинками, со счетами и т. д.