Павел Петрович ошибся. Несмотря на все его заслуги перед УЖК и перед российским телевидением вообще (а Корчагин, мягко говоря, не на помойке себя нашел и его вклад в становление нового российского телевидения был никак не меньше, чем у того же Евгения Киселева!), для Гусинского и Березовского Корчагин оставался технической фигурой, а не человеком с полномочиями принятия решений. Утром в понедельник, 21 января, Киселев объявил, что ТВ-6 отзывает свое письмо с добровольным отказом от лицензии! Причем в присущей ему манере Евгений Алексеевич перевел стрелки на Корчагина, фактически выставив последнего нарушителем трудовой дисциплины. По словам генерального директора телекомпании, направлять письмо с отказом от лицензии в вышестоящие регулирующие органы имел право только Совет директоров МНВК, а не менеджмент телекомпании! Включая Павла Корчагина, подпись которого, напомню, и стояла под документом. Наши акционеры оказались крайне недовольны внезапно проявившимся у некоторых руководителей ТВ-6 здравым смыслом и жестко наехали на Киселева. Тот тут же пошел на попятный.

Корчагин, конечно, обиделся. Сначала его попросили вести переговоры, подписывать письма, вообще принимать огонь на себя. А потом выставили каким-то полудурком, не признающим никаких правил и не уважающим мнения собственного начальства. Но если Корчагин мог в той ситуации только хлопнуть дверью и послать Киселева самого разгребать коллективно созданную кучу (что он, кстати, и сделал совсем скоро), то у Министерства печати терпение попросту лопнуло. В интервью «Времени» Михаил Лесин сообщил, что лицензия будет отозвана в ближайшее время, да и временного разрешения ТВ-6 не получит. «Нынешний коллектив телекомпании, к сожалению, уже не может ничего сделать, поскольку решение судебных приставов достаточно серьезно ограничило хозяйственную деятельность МНВК и ресурсов практически не осталось». За этой традиционно выверенной формулировкой скрывалось серьезное раздражение нашей недоговороспособностью. Кстати, это был еще один пример, который мы сами часто пытались приводить в своих схватках с режимом. Весьма популярны были спортивные аналогии: мол, мы играем в шахматы, а они – в шашки, мы – в хоккей, а они – в футбол, причем меняя правила прямо по ходу игры. Так вот, наше поведение в эти дни, предшествующие отключению ТВ-6 от эфира, ничем не отличалось от сказанного. Мы пытались менять правила: то согласимся, то откажемся, то одно, то другое… Очевидно, что долго это продолжаться не могло.

Очевидно и то, что сам факт отключения сигнала получил с нашей стороны совершенно однозначную трактовку. Честь объявить об этом выпала Владимиру Соловьеву, который в ту памятную ночь принимал в своей программе «Соловьиная ночь» известного шансонье Михаила Круга. Гость успел исполнить всего пару-тройку песен и ответить на несколько вопросов ведущего и телезрителей. Выглядел он при этом немного ошарашенным. Соловьев периодически предупреждал, что если вместо картинки из студии зрители увидят на своих телеэкранах черный квадрат, то все вопросы следует направлять господину Лесину. Михаил Круг в эти моменты сам превращался в квадрат, и было видно, что ему не очень нравится подобная аранжировка программы. Наконец, прямо во время исполнения очередного музыкального номера Соловьев произнес следующее: «Ребята, мы вынуждены с вами попрощаться! Потому что власть сделала свое абсолютно черное дело! В Москве нас больше нет…» Далее на несколько секунд пропал звук и ведущий в кадре лишь шевелил губами. «Это ничья не вина! – внезапно голос Соловьеву вернули. – Такая у нас власть, такая у нас жизнь, такое у нас время! Всего вам хорошего, до свидания!» Соловьев помахал рукой, его сменила картинка с логотипом ТВ-6, провисевшая минут шесть-семь, после чего на экранах появилась настроечная таблица.

Одновременно с прекращением подачи сигнала в эфир в помещениях телекомпании было выключено электричество. Обесточенными оказались студийные павильоны и аппаратные, помещения информационной службы и других редакций, монтажные. В одной из них, орошая отвертку слезами, моя Юлька вместе с монтажером разбирала видеомагнитофон, в котором осталась кассета с ее программой. Кассету, конечно, вытащили, но Юлькина программа до эфира так и не дошла.

Моя жена работала на НТВ редактором в эфирной бригаде Виталия Бузуева. В один непрекрасный день Галина Вишневая, прославленный телережиссер, за плечами которой была еще советская телевизионная школа, в том числе программа «Время», предложила Юльке попробовать поработать в кадре. Галина Дмитриевна в то время была главным режиссером информационной службы, и в зону ее ответственности входил и поиск новых лиц для новостей. К сожалению, Юлька записалась хорошо – или, как сказал тогдашний руководитель утреннего эфирного вещания НТВ Александр Герасимов, «вполне адекватно!». А сожаление мое вызвано тем, что запись этого тракта попала на глаза одной из наиболее активных участниц Уникального журналистского коллектива, усмотревшей в случившемся покушение на собственное творческое благополучие. Активная участница отправилась к Киселеву с жалобой. Киселев дал необходимое распоряжение Кулистикову, так что Юльке сообщили об увольнении. Я пошел к Кулистикову и пытался добиться справедливости, но, естественно, не добился ничего.

Сейчас я абсолютно уверен в том, что мне тогда тоже нужно было увольняться с телевидения. Конечно, я не хотел терять это место. Конечно, я прикрылся Юлькиным запретом, ее словами, что я должен продолжать работать, чтобы содержать семью, кормить и воспитывать детей, которых у нас было уже двое… Вполне можно было бы вернуться на радио и продолжать исполнение своего семейного долга без особых проблем, разве что на условиях меньшего финансирования. Скольких бед можно было избежать! Однако я смалодушничал. Слишком быстро я проскочил переход от относительного безденежья к столь же относительному благополучию. Но в 1990-х я еще не умел определять эту степень относительности, поэтому с радостью ухватился за выданную женой индульгенцию и… остался. Это называется предательством. Чтобы понять смысл сделанного, мне – опять же скажу: «К сожалению!» – пришлось потратить еще очень много времени, пока наконец я сам не оказался в положении преданного. Слава богу, не моей женой, конечно!

Юлька какое-то время отработала на «Первом канале», а потом «вернулась в семью», перейдя в только-только созданную интернет-редакцию НТВ, которой впоследствии предстояло переродиться в портал NEWSru.com, существующий и поныне. На рубеже веков, когда мои революционные заслуги уже трудно стало не замечать, меня снова вызвал Кулистиков, сообщивший, что Юлю пора возвращать в телекомпанию. Возвращение проходило кружным путем, через видеотеку и работу редактора в программе Евгения Кириченко «Забытый полк», с которой Юля и перебралась на ТВ-6. Осенью 2001 года Киселев, возможно, испытывавший некоторые угрызения совести за свое предыдущее решение, согласился предоставить Юльке возможность сделать авторскую программу.

Ее идея появилась в недрах продюсерской службы ТВ-6. Нонна Агаджанова, занимавшая тогда пост заместителя главного продюсера телекомпании, выделила творческую группу и производственные мощности для подготовки передачи в жанре ток-шоу. Программа получила рабочее название «Над пропастью» и к январю 2002 года была полностью готова. В то время ток-шоу, как я уже говорил, были либо политическими, либо развлекательными. Исключением являлась только программа Юлии Меньшовой «Я сама», балансирующая на грани между серьезной проблематикой и развлечением. Все остальные неполитические ток-шоу, выходившие в эфир российских телеканалов, оставались более или менее «желтыми», паразитируя на приемах и методах The Jerry Springer Show, которое уже лет как десять транслировалось в эфире американской телекомпании NBC. Это, конечно, был совершенно запредельный «трэшак», работа над которым требовала, тем не менее, серьезных усилий.

Менталитет российских граждан в конце 1990-х годов еще удерживался «над пропастью», цепляясь за неумолимо сжимающиеся, как шагреневая кожа, моральные ценности советского периода. Говорить с телеэкранов о собственных сексуальных проблемах, семейных неурядицах, трудностях с алкоголем и т. д. был готов далеко не каждый. Другое дело, что желающих смотреть и слушать такие откровения имелось уже предостаточно. Подобные программы в качестве адресной аудитории рассчитывали на домохозяек, проводивших весь день в бытовых хлопотах, которые, впрочем, позволяли следить за передачей «фоново», просто ее слушая, а в особо драматические моменты – переключаясь в режим просмотра. Очень часто для съемок этих ток-шоу привлекали малоизвестных актеров, которые и разыгрывали перед телекамерами придуманные сценаристами «страсти-мордасти».