Мартак остановился у входа в храм, чтобы не прерывать речь. Огромные обитые железом двери были широко распахнуты в начале крысиной осады, и до сих пор оставались открытыми, приглашая всех, кто искал убежища. Сам вход был большой каменной аркой, выполненной в виде верхней челюсти волка, полной огромных зубов, и, входя в неё, он вновь подумал о той тени, которую видел на стене, и вздрогнул. Это был не демон, в этом он точно был уверен. Пока Пламя Ульрика горит, ни один демон не может войти в Мидденхейм.

Он бросил взгляд на Пламя, потрескивающее в центре огромной храмовой ротонды. Огонь был серебряно-белым, отбрасывая свет на всё помещение храма, согревая толпу и освещая огромные барельефы, изображающие поражение Ульриком кровавого дракона, его штурм штормового свода и бесчисленное множество других актов героизма, совершённых волчьим богом. Всё больше и больше людей искали убежища в его свете, когда опустилась неестественная тьма. Мартак не мог винить их за это. Оно было воплощением силы и ярости Ульрика, и поэтому он являлся маяком надежды для избранных волчьим богом людей. Говорили, что если пламя погаснет, то бесконечная зима охватит мир.

Когда мысль пришла ему в голову, он уловил низкий, тонкий силуэт, пробирающийся между ног людей в толпе. Казалось, волк-тень следовал за ним. Волчий жёлтый взгляд встретился с его собственным на один короткий миг, а затем волк исчез в человеческом лесу. Он собирался последовать за ним, когда услышал голос: «Он прекрасен, не так ли?»

Мартак повернулся и взглянул на Вальтена. Он хмыкнул и пожал плечами.

— Один огонь похож на другой для того, кто привык обходиться без него.

— Я вырос в кузнице, — просто сказал Вальтен. — Есть странная красота в огне, я думаю. В нём есть все цвета и нет ни одного, он дарует уют и тепло, но может убить или ослепить неосторожного. Инструмент как созидания, так и разрушения…прямо как молот, — он поднял Гхал Мараз для подтверждения своих слов. — Зигмар построил Империум при помощи этого оружия и уничтожил труды своих врагов.

Мартак печально улыбнулся.

— Очень красиво. Это войдёт в твою следующую речь?

Вальтен усмехнулся.

— Сомневаюсь, что будет время ещё для одной. В противном случае ты бы не пришёл ко мне, чтобы сказать, что собираешься идти вниз, — он посмотрел на Мартака, и маг поёжился. Вальтен мог заглянуть прямо в душу человека. Он никогда не судил то, что видел там, однако это делало чувство только хуже.

— Да, самое время, — сказал Мартак, опираясь на свой посох. — Разведчики докладывают, что крысы собираются в недрах. И приспешники Архаона проделали весь этот путь не для того, чтобы просто сидеть снаружи и злобно зыркать на нас.

— Знаю, — сказал Вальтен. Он посмотрел вверх и закрыл глаза. — Это почти что облегчение.

— Не то, чтобы я был не согласен с этим, — сказал Мартак.

Вальтен улыбнулся. Он посмотрел на мага и положил руку ему на плечо.

— Нет, — сказал он. — Ты мрачный старый медведь и ничто это не изменит.

Мартак фыркнул.

— А ты весёлый ягнёнок, так?

Улыбка Вальтена померкла.

— Нет. Нет, я чувствую тяжесть этого момента, Грегор, также как и ты. Она давит на мою душу и разум с тех самых пор, как я впервые взмахнул молотом отца в гневе в Золотом Бастионе. Она пытается придать мне желаемую форму, необходимую форму, но иногда…Я не думаю, что это удастся. — он убрал руку и поднял Гхал Мараз. — Я думаю он является её частью. Бремя и благословение, соединённые в одном, — сказал он, поворачивая древний молот в руках. — Иногда этот молот становится таки же лёгким, как перо. А иногда я едва могу поднять его. Я не уверен, что моя рука предназначена для того, чтобы держать его. — он взглянул на Мартака. — Иногда я хочу, чтобы Лютор был здесь, чтобы сказать мне, что я ошибаюсь, и что мой путь предопределён, — он печально улыбнулся. — Без обид, Грегор.

— Никаких обид, — сказал Мартак, отмахиваясь от извинений. — Я бы тоже хотел, чтобы Хусс был здесь. И если уж мы загадываем желания, я бы добавил ещё и Императора, Мандреда Убийцу Скавенов и Магнуса Благочестивого. Потому что Таал знает, что мы можем использовать их сейчас.

Вальтен свирепо улыбнулся.

— Нам придётся действовать вместо них, мой друг. Меньшего мы сделать не можем. Мидденхейм выстоит. Император и Граф Борис доверили мне охранять этот город и его людей, и я оправдаю их доверие или умру пытаясь.

Мартак собирался ответить, когда почувствовал, что что-то не так. Он схватился за голову и услышал пронзительный крик, который казалось отражался от каждого камня в храме. Как будто целый легион волков завыл разом, а затем замолчал. Вальтен схватил его, когда он покачнулся.

— Грегор, что такое, ты…

Не говоря ни слова, Мартак застонал. Он чувствовал себя так, словно в нём чего-то не хватало, как будто кто-то вырезал кусок его сердца. Он услышал вздох Вальтена и моргнул мутными глазами, пытаясь очистить голову. Заставив себя выпрямиться, он увидел, что толпа отходит от Пламени Ульрика. Мужчины и женщины плакали и кричали от страха. Вальтен поднял руки, пытаясь успокоить растущую панику. Мартак оттолкнулся от него и, шатаясь, направился к Пламени, глядя на него не веря своим глазам.

Прямо у него на глазах Пламя Ульрика угасало, мерцало и исчезало. Комната погрузилась во тьму, и толпа начала разбегаться в поисках нового убежища. Он слышал крики затоптанных, плач потерянных детей и голос Вальтена, перекрикивающий всё это, в тщетной попытке навести порядок в этом хаосе. И за всем этим, за плачем и криками, за страхом…звучал смех. Тёмные боги смеялись над угасающей надеждой Мидденхейма, после которой оставался только пепел.

Мартак закрыл глаза. Что-то не давало покоя в его голове, как будто кто-то говорил на пределе слышимости, но он не мог уловить это из-за резонирующего в его голове смеха. Он схватил свой посох так крепко, что дерево протестующе затрещало. Он чувствовал жар и холод одновременно, а его череп казался в два раза меньше, когда перед его мысленным взором проносились образы. Это были извивающиеся силуэты в темноте за глазами, невозможно огромные и мерзкие, и они с нетерпением царапали небосвод и саму землю. Он увидел тёмную фигуру, столкнувшуюся с ледяными волками, и услышал крик бога, когда Пламя потускнело. Он слышал вой горнов и бой барабанов, чувствуя, как скрутило все его внутренности, когда момент, которого он так боялся, наконец, настал.

Рука схватила его за плечо, встряхнув его.

— Грегор, время пришло. Враг наступает, — сказал Вальтен. — Я должен идти на стены.

— А я должен идти вниз, — прохрипел Мартак. Он взглянул на Вальтена, и демонический смех тут же стих. Существовали вещи, на которые даже демоны не могли смотреть.

— Боги с тобой, Вестник.

— Я знаю, что по крайней мере один точно со мной, — сказал Вальтен. Он поднял Гхал Мараз и отсалютовал Мартаку. — Мидденхейм выстоит, Грегор. Также как и мы.

— Но надолго ли? — пробормотал Мартак, смотря вслед уходящему Вестнику Зигмара.

— Это, мой друг, не что иное, как плохой день, завёрнутый в мех, — сказал Вендел Волкер, указывая на армию, которая маршировала по равнине внизу, и опрокидывая кувшин, чтобы сделать глоток безвкусного кислевитского алкоголя. Он был последним в своём роде, ведь Кислева больше не существовало, и Вендел собирался насладиться каждой мерзкой каплей за несколько часов до своей неминуемой грязной кончины. Он жалел лишь о том, что у него не было бутылки хорошего тилианского вина, с которым и помереть было не жалко.

Он стоял на воротах, отгоняя людей, которые должны были дежурить в помещении. Он стоял на люке, так что у него было несколько минут никем не прерываемого пьянства. Таверны были забиты, а каждый винный погреб и пивной зал были осушены ещё три дня назад. Ему удалось достать кувшин кислевитской водки, но она была так же плоха, как быть трезвым.