Внезапно Элспет оказалась рядом с ним и, туго обернув свои собственные цепи вокруг горла мерзкого каннибала, начала душить проклятую тварь. Полулёжа, полустоя на коленях, почтенная жрица упёрлась ногой в голову создания, а затем, опустив весь вес своего тела на спину твари, с резким треском сломала ей позвоночник.

Шиндт полз к Мордеколу, тонкий визг срывался с его губ, когда обрубок его руки ударялся или скрёб по трупам. Из глаз ловкача хлынули слёзы, пока он ковырял огрызком пера в кандалах жреца смерти, удерживающих его левую руку. Не отдёргивая руки, пока это было возможно, Мордекол отбрасывал прочь рыскающие лапы трупоедов, которые угрожали сорвать работу Шиндта.

Рядом последние силы напрягал Фолькмар, пытавшийся отбить атаки безликого варгейста, используя разбитый панцирь как щит. Однако всё ещё не совсем пришедший в себя старик был слишком медленным. Дьявольская летучая мышь ударила ему в грудь с такой силой, что Фолькмар отлетел к противоположной стене и тяжело врезался в решётку рядом с Ольфом.

Даже будучи не в себе, старый жрец всё ещё обладал достаточным количеством здравого смысла, чтобы кувыркнуться налево и вывалиться из клетки через брешь, удерживаемую его товарищами, на примятую траву. Крылатый монстр просунул свою острую пасть сквозь прутья решётки и попытался цапнуть за талию Элспет, пока та отползала прочь.

Шиндт вскрикнул от облегчения, когда кандалы Мордекола, щелкнув, открылись. Молодой жрец схватил тяжёлые цепи, когда те спали с него, и, махнув ими в сторону, врезал в искалеченную морду ближайшего варгейста. Зверь взвизгнул и отлетел прочь, силуэт с крыльями летучей мыши чётко вырисовывался в красном свечении нисходящей раки.

Мордекол бросил мимолётный взгляд на смертельный паланкин, зависший над верхушками деревьев. На его глазах лежавший перед ним Шиндт застонал и съёжился. Невероятно, но кровь, толчками лившаяся из культи, начала подниматься вверх к конструкции из железных костей, как и десятки других кровавых ручейков. Багровые тонкие струйки со всей поляны потянулись к нечестивому устройству, пока оно неспешно опускалось вниз на своём призрачном эскорте.

Отвлёкшись на Машину Смерти, Мордекол оказался не в силах помешать мускулистому трупоеду, схватившему Шиндта и потащившего того по трупной постели к решёткам костяной клетки. Ещё три злобных падальщика вцепились в Шиндта, когда тот оказался рядом с ними. Долговязый ранальдит закричал в муке, когда бледные злобные твари вонзили зубы ему в спину и прогрызли путь к его позвоночнику в потоках хлещущей крови.

В ужасе от творившегося, Мордекол в спешке схватил перо-отмычку ранальдита и сунул в замочную скважину кандалов, сковывающих его ноги. Он должен был освободиться, чтобы спасти принцессу от участи Шиндта. Он чувствовал, как перо скользит и изгибается, но оно оказалось достаточно упругим, чтобы не сломаться.

Снаружи Блазе сражался со вторым варгейстом. Тилеец прошмыгнул под его неуклюжими лапами и попытался достать до горла кончиком меча, однако тварь оказалась ловчей, чем выглядела, и отбила длинный меч рыцаря размашистым ударом. А затем варгейст укусил тилейца за плечо, ломая свои зубы об витиевато украшенную броню слуги Мирмидии.

Мордекол заставил себя сосредоточиться на кандалах, пока его ступни скользили и хлюпали в трупной жиже под ногами. Рядом Элспет делала всё возможное, чтобы удерживать царапающихся трупоедов подальше от эльфийской принцессы. Она обрушивала череп, позаимствованный у одного из трупов, покрывавших пол клетки, на руки и головы нападавших, но тех просто было слишком много.

Один из трупоедов ухватился за балахон эльфийки и потянул на себя, но в следующее мгновение был разорван на части вспышкой ослепительно-чистого света, на секунду ослепившего Мордекола. Какое-то эльфийское колдовство, наверное. Впрочем, в данный момент это не то, чтобы было так уж важно. Шанс есть шанс.

Получив секундную передышку, Мордекол ощутил, как замок его оков щёлкнул, и ощутил, что ноги свободны. Он триумфально вскрикнул, но его голос потерялся за визгом бегущих пожирателей плоти.

Моррит слепо рванулся через клетку и, воткнувшись в Ольфа, вместе с ним вылетел из тюрьмы и упал на траву. Он чувствовал запах пота жреца Ульрика и несвежий запах изо рта. Над ними отчаянно закричал Деревенский, когда прутья костяной клетки сомкнулись, возвращаясь на свои места, и был вынужден отпрыгнуть прочь, размахивая окровавленными конечностями, чтобы избежать участи Шиндта.

Когда Мордекол расцепился с Ольфом и встал на ноги, его зрение прояснилось. Трупоеды бежали, напуганные ослепительной вспышкой. Фолькмар, шатаясь, подобрался к варгейсту, с которым сражался Блазе. Схватив цепи обеими руками, он использовал их как хлыст, раз за разом ударяя крылатую мерзость по спине с рыком гневного отчаяния.

Зверь развернулся и нанёс жестокий удар, его бритвенно-острые когти вонзились в живот зигмарита, а затем тварь рванула их вверх. Старик был отброшен прочь, рассечённый от пупка до грудины. Задыхаясь, Мордекол рванул к нему и, оторвав рукав от своей мантии, попытался кое-как перевязать рану. Бретоннка, по-прежнему висевшая в клетке, выкрикнула какую-то странную фразу, и рана Теогониста затянулась в мерцании багрового света.

— Спасибо! — выпалил Мордекол.

Закованная аристократка изобразила реверанс, однако её улыбка была странно насмешливой.

Тем временем Ольф прыгнул на порезанного мечом Блазе крылатого дьявола. Ульриканец сцепил борцовский захват на шее молотящей конечностями твари.

Мордекол увидел свой шанс. Схватив зазубренный осколок кости, валявшийся под ногами, он рванул к варгейсту и воткнул своё импровизированное оружие глубоко в сердце чудовища. Оно издало тонкий визг боли и неверия, хлопнуло крыльями и рвануло прочь, отбросив Ольфа на землю. Затем тварь пошатнулась, вскрикнула почти с человеческим отчаянием и рухнула.

Деревенский с искажённым лицом схватил упавшую ветку и побежал к безликому варгейсту, который вслепую метался вокруг клетки. Однако в тот миг, когда друид уже собирался воткнуть палку в спину зверя, бледная рука вырвалась из клетки и схватила его с сухим щелчком.

Гулкий смех разнёсся над поляной, звук, который сказал Мордеколу, что они уже погибли.

— Маржиана, моя дорогая, — произнёс Маннфред, подъехав поближе на своём скакуне. В руках он держал гигантский, обшитый человеческой кожей гримуар, все ещё покрытый пылью. — Почему бы тебе не присоединиться к празднованию? Ты, безусловно, заслуживаешь этого, сохранив жизнь моему последнему вложению, пусть и не здоровье. В старике всё ещё остаётся достаточно жизненной силы для моей цели. И я вынужден поблагодарить тебя за нахождение среди этих божественных глупцов столь долго в таком… как бы это сказать, — вампир мгновение смаковал свой разум, как изысканное вино, — неподобающем леди положении.

Фон Карштайн слегка взмахнул рукой. Мгновенно костяные прутья клетки-тюрьмы широко раздвинулись со скрежещущим скрипом, а кандалы, сковывавшие бретоннку, упали в трупную мульчу. Она ловко выпрыгнула из клетки и одним плавным движением подойдя к Деревенскому, вонзила клыки в шею друида. Тот забился и закричал, но Маржиана впилась ещё глубже, широко раскрыв глаза в тёмном восторге. Друид ещё мгновение боролся, а затем разок дёрнулся и затих.

Бретоннка вытащила шёлковый платок из своего изодранного наряда и вытерла кровь, вытекающую изо рта, улыбаясь Мордеколу, словно хищная кошка. Молодой жрец заметил длинные клыки среди её прекрасных белоснежных зубов. Она приложила палец к губам, багровые искры танцевали в её глазах. Внезапно Мордекол вспомнил истории о телепатической связи между вампиром и его сородичами и понял, что она, вероятно, всё это время передавала все их планы своему господину, Маннфреду фон Карштайну.

Процокали копыта — это фон Карштайн подъехал поближе, его проклятый паланкин плавно опустился вниз. Мордекол ощутил, как его кожа скукожилась от отвращения при приближении твари.

Страшная усталость наполнила его. Рядом Ольф споткнулся и упал, его глаза незряче смотрели на красный блеск нечестивой раки.