— Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!

Конрад, завороженный открывшимся его взору зрелищем, не отрываясь смотрел на чудовищное идолище; оно отталкивало своим уродством, но в то же время манило чем-то неизъяснимо прекрасным.

— Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!

Всего секунду назад гости еще предавались похоти, но сейчас все как один стали на колени и по слогам выкрикивали имя своего властелина, будто непристойную молитву. Верная паства в богохульной церкви, и Цунтермайн — ее языческий жрец.

Колдун был по-прежнему одет в желтую мантию, но он больше не выглядел в ней смешным. Он предстал шаманом в священном одеянии. Украшения превратились в могучие талисманы, а косметика стала боевой раскраской. Его парик отливал тем же золотистым оттенком, что и волосы божества, и являл собой символ власти.

— Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!

Конрад знал это имя, а теперь припомнил, что символ двуполого божества объединял в себе древние знаки мужского и женского начал: круг, из которого вправо и вверх указывала стрела, и круг с крестом над ним. Именно эти символы носили все поклонники Слаанеша либо как украшения, либо как татуировки.

— Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!

Алтарь богу разврата зловещей горой возвышался над Цунтермайном и его беспомощной пленницей.

Кристен стояла с опущенной головой, не поднимая глаз на скандирующую толпу. Ее шею обвивала цепь, конец которой, будто поводок, держал в руке Цунтермайн.

— Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!

Цунтермайн поднял свободную руку, и речитатив прекратился.

— Я сдержал обещание, — обратился он к Конраду. — Я знал, что в противном случае разочарую тебя.

Конрад считал, что Кристен мертва, точно так же как он думал, что Элисса погибла пятью годами раньше, день в день. Он считал, что обе девушки умерли в Зигмарцайт, первый день летнего месяца. Он надеялся сегодня увидеть Элиссу, но теперь знал, что обе они живы… по крайней мере, пока.

— Я заметил, что мое гостеприимство не доставило тебе ожидаемого удовольствия, — продолжал Цунтермайн, будто они с Конрадом наедине вели приятную беседу. — Возможно, у нас просто не нашлось удовольствия тебе по вкусу. Ну что ж, я прекрасно тебя понимаю. Вкус у всех разный, у кого-то более утонченный, у кого-то менее. Но мы стараемся предоставить гостям все, что они могут пожелать. У тебя больше нет отговорок, Конрад. Мы нашли то, чем тебя прельстить.

При звуке его имени Кристен впервые пошевелилась. Она приподняла голову, и, когда увидела Конрада, ее глаза округлились, и девушка шагнула вперед. Дальше она двинуться не смогла — не пускала цепь. Она протянула к нему руки.

— Конрад, — умоляюще прошептала она. — Конрад. Конрад.

— Отпусти ее! — закричал Конрад, вырываясь из хватки державших его за руки и шею. Но ему едва удавалось пошевелиться; казалось, что его опутывали крепкие цепи. Его держали Таунгар с Холвальдом, и оба хорошо знали, как скрутить пленника.

— Не будь дураком, — бросил Цунтермайн. — Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы угодить тебе. Тебе следует оценить мои усилия, хотя сдается мне, что я зря ожидаю благодарности. Но неужели ты не рад снова видеть свою подругу?

— Ты цела? — спросил Конрад у Кристен, не обращая внимания на жреца-мага.

Он понимал, что спрашивать глупо, но не мог придумать, что еще сказать.

Кристен покачала головой скорее от смятения, чем в ответ.

— Я думала, — прошептала она, — я думала…

Тихие слезы закапали по ее щекам, и девушка вытерла лицо кончиками пальцев.

— Отпусти ее! — снова закричал Конрад.

Он понял, что сейчас хочет этого больше всего на свете, так что его слова вовсе не пустой звук.

— Могу представить, как ты счастлив узнать, что твоя прекрасная подруга жива и здорова. Кажется, ты не видел ее очень давно? Значит, вам есть что наверстать. Подумай, как чудесно будет снова поцеловать ее, прижать к себе. Как много удовольствия вы доставите друг другу. В благодарность за наши труды по ее спасению, думаю, тебе следует показать, как сильно ты по ней скучал.

Конрад уставился на него, ясно поняв, чего хочет от него колдун. Цунтермайн ожидал от него такого же разнузданного поведения, что демонстрировали остальные гости. Конрад поклялся, что пойдет на все ради спасения Элиссы, но то же самое он мог сказать и о Кристен. Он подчинится любому приказу колдуна — и все же Конрад прекрасно понимал, что, как бы они с Кристен не старались угодить прихотям Цунтермайна, до рассвета им не дожить.

Конрад опустил голову и кивнул.

— Как скажешь, — тихо ответил он.

— Я знал, что, в конце концов, ты со мной согласишься. Подведите его сюда.

Конрада потащили к ступенькам, которые вели на возвышение. Ему припомнилось, что, когда его держала в плену банда Кастринга, они захватили небольшую группку мародеров, имеющих несчастье поклоняться иному богу. Тюремщики Конрада почитали Кхорна; пленники присягнули в верности Слаанешу. Последователи Кровавого бога и те, кто почитал бога удовольствий, считали себя самыми заклятыми врагами, настолько разнились их верования.

Кастринг приготовил для адептов Слаанеша особую казнь, так что они умирали гораздо медленнее и мучительнее, чем прочие жертвы, которые его банда регулярно приносила охотникам за душами. Последователи Кхорна и Слаанеша постоянно враждовали, как и их божества, которые вечно боролись за верховенство в мире Хаоса.

Цунтермайн с трудом подтащил Кристен к дальнему краю алтаря. Девушка ухватилась руками за цепь на шее, чтобы звенья не впивались в кожу, и упиралась изо всех сил. На другом конце возвышения Конрада пришлось удерживать уже втроем.

— Держи ее, — приказал колдун, и мужчина, который помогал Таунгару и Холвальду, отпустил Конрада и взялся за конец цепи.

— Ты искренне желаешь показать нам, насколько она тебе нравится? — спросил Цунтермайн, медленно подходя к Конраду.

В голове Конрада билась единственная мысль — убить Цунтермайна, и сейчас он отчаянно пытался заменить ее другими, представляя, как они с Кристен будут подчиняться извращенным требованиям колдуна.

Тот приложил ладонь к голой груди Конрада, и прикосновение отдалось льдом по всему телу. Конрад чувствовал, как вытекает из него живое тепло, но гораздо больше его волновало то, что чародей вытягивает из его мозга.

— Не следовало пытаться меня обмануть, — вздохнул Цунтермайн, отступая на шаг. — И к тому же желать мне смерти. — Он печально покачал головой. — Когда мы познакомились, я надеялся, что мы станем добрыми друзьями. Увы, этому не суждено сбыться. Поэтому, если ты не собираешься выполнять мои указания…

— Нет! — закричал Конрад.

— Да, — улыбнулся Цунтермайн.

Конрад снова начал вырываться. Теперь его держали вдвоем, но он ослаб, словно касание колдуна вытянуло из него силы.

Он беспомощно наблюдал за тем, как Цунтермайн подошел к Кристен. Та попыталась увернуться, но мужчина, в чьих руках была цепь, удерживал ее на месте. Девушка отбивалась от колдуна, хотя тот не обратил на ее удары внимания, а протянул руку и погладил ее по щеке. От его прикосновения пленница затихла; ее руки еще двигались, но медленно, будто во сне.

Цунтермайн оглянулся на Конрада.

— Есть удовольствие в удовольствии, — сказал он. — А есть удовольствие…

Он потянулся к левой руке идолища и вынул из его кулака кинжал. В его руке нож уже не выглядел таким маленьким, поскольку явно ковался под человеческую ладонь. Вблизи Конрад разглядел, что кинжал имперского образца — скорее всего, один из тех, что его заставили оставить при входе.

— …в боли!

— Нет! — вырвался у Конрада мучительный крик.

— Слаанеш! Слаанеш! — Зрители снова подхватили речитатив, поначалу тихо, потом все громче, пока крик не стал оглушающим. — Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! СЛААНЕШ! СЛААНЕШ!

Цунтермайн повернулся к Кристен, которая все еще заторможено пыталась отбиваться от него. Он кивнул держащему ее мужчине, тот снял с ее шеи цепь и отступил. Колдун наклонился к девушке и что-то зашептал ей на ухо. Потом поцеловал ее в обе щеки и протянул кинжал.