В ночь накануне Зимнего солнцеворота на границе Северных пустошей было, как сказали бы погодные мудрецы Эренграда, "пронзительно холодно", и посетители таверны очень хотели, чтобы эта ночь так и оставалась снаружи. За вторым порывом ветра опять последовал оглушительный грохот, и дверь закрылась. Внутри уютного бара снова воцарилось спокойствие.

Всё в таверне говорило о её солидном возрасте. Внушительные дубовые балки толщиной с целое дерево образовывали каркас, поддерживающий старые, покрытые вековой грязью стропила; между балками — толстые каменные стены, которые, наверное, выдержали бы натиск целой армии. Что-то в этих гигантских валунах говорило о том, что они стояли здесь задолго до того как смертный люд отважился выстроить в столь негостеприимном месте таверну. Большую часть одной из стен занимала барная стойка, а на противоположной стороне в громадном каменном очаге пылал огонь. Между баром и камином стояли скамейки, столы и табуреты, занятые, в основном, жителями окрестных деревень, наслаждающимися тёплой компанией, которую дома им было не найти, солдатами из Кислева, закончившими патрулировать эти опасные земли и наёмниками, которые пускали свои деньги на ветер и всегда были готовы подзаработать ещё.

— Нельзя терять ни минуты! Забаррикадируйте двери и окна! Берите оружие! — выкрик пришельца перекрыл общий гул.

Как бы мимоходом, с подчёркнуто равнодушными лицами несколько наёмников, сидевших в центре бара, повернулись, чтобы посмотреть, кто же мешает им спокойно наслаждаться теплом и выпивкой. На пороге стоял старик — на его изборождённом морщинами лице лежал отпечаток суровой жизни и большой внутренней силы. Густая грива седых волос была зачёсана назад, под густой бородой скрывалась мощная челюсть. На широченных плечах покоилась шкура неудачливого медведя, чьи когти теперь были скреплены застёжкой на шее незнакомца. В руке он сжимал похожий на ветвь дерева посох.

— Говорю вам, они уже идут! Нужно готовиться к бою!

— Да успокойся, старик, — оборвал пришельца черноволосый Торбен Баденов; он поднялся из-за стола, и его гигантская фигура загородила от старика камин. — Ты пей и дай выпить другим.

— Нет времени! Вы хоть знаете, что сегодня за ночь?

— Знаем, конечно, — язвительно ответил Торбен. — Тут пока не все с ума посходили. Сейчас канун Зимнего солнцеворота.

— Не просто канун середины Зимы. Этой ночью случится парад двух Лун!

Оран Скарфен, сухопарый воин с выдающимися вперёд зубами, чьи крысоподобные черты и острые усики практически начисто отметали любые теории о его человеческом рождении, повернулся и фыркнул в сторону незнакомца.

— О чём там звон?

— Парад двух Лун возникает лишь раз в триста лет, когда Луна и Тёмная Луна расположены точно друг напротив друга. В полночь накануне Зимнего солнцеворота их силы равно воздействуют на наш мир.

— Нас-то это как касается? — равнодушно поинтересовался Торбен.

— Время близится! Вы что не слышали легенду?

— Какую ещё легенду?

— О нет, — в отчаянии воскликнул старик, — никто уже и не помнит! Неужели прошло так много времени?

Пока пришелец нервно мерял шагами комнату, Торбен подошёл к барной стойке, небрежно опёрся на неё, и, незаметно двигая уголком рта, прошептал толстяку, хозяину таверны: "Что это за тип?"

— Настоящего имени не знаю, — краснощёкий бармен пытался отполировать грязной тряпкой тусклую оловянную кружку. — Все зовут его Старикан с горы. Так давно тут ошивается, что никто уже и не помнит, откуда он взялся. Чудной какой-то; говорят, люди видели, как он бродит по сугробам в лесной чаще, так что все стараются держаться от него подальше. Хотя в деревню он и не заходил. Знаешь, на твоём месте я бы постарался не злить его.

— Не волнуйся, я его не боюсь — уже имел дело с подобными типами.

За свою наёмническую жизнь Торбен Баденов и в самом деле не раз встречал на границах Кислева разных чудаковатых стариков, и туманные намёки этого полоумного жителя гор заботили его не больше чем гоблин дракона. И всё же Торбен заметил кое-что необычное в поведении незнакомца. Несмотря на преклонный возраст тот держался уверенно, гордо, всем своим видом показывая, что он привык не только думать, но и действовать, к тому же наёмник был уверен, что под медвежьей шкурой скрываются крепкие, мускулистые руки.

Вернувшись к своему столику Торбен, приблизился с кружкой к загадочному старику.

— Ну, давай, дед, рассказывай свою историю. Если она окажется хороша, будешь вознаграждён выпивкой за труды.

Пришелец остановился и оглядел наёмника и его приятелей своими пронзительными янтарно-жёлтыми глазами.

— Время на исходе, так что слушайте внимательно, — решительно произнёс он, — я расскажу вам о псах зимы.

Оран Скарфен поднялся со своего места и с издёвкой махнул старику, чтобы тот сел, но пришелец отказался и продолжил нервически вышагивать по комнате.

— Это случилось ночью, вот такой же, как эта, когда люди собираются у огня и рассказывают друг другу истории, от которых кровь стынет в жилах. То было время, когда волна Хаоса грозила захлестнуть землю. Накануне Зимнего солнцеворота…

— Чего ты тянешь, старик. Я думал, у нас время на исходе, — язвительно заметил Оран.

Все загоготали.

— Имперский патруль сопровождал караван из Талабхейма в Кислев. И вот, после трёх дней пути на них напала банда хаоситов!

Жаркая речь старика приковала к себе внимание воинов — может быть рассказ будет не так уж плох.

— Зверолюди и воины Хаоса разогнали патруль, и много храбрецов было убито той ночью. Солдаты уже и не надеялись на спасение.

Старик сделал паузу, прочистил горло и потянулся за кружкой. Оборвав злой ухмылкой протесты, Баденов подвинул ему выпивку Скарфена. Рассказчик сделал пару глотков и продолжил.

— Тогда из чащи показалось чудище, напоминающее одновременно зверя и человека. Оно обладало ужасными колдовскими силами и сразилось с хаоситским отребьем. То был колдун, что пришёл на помощь солдатам.

У Старикана с горы прибавилось слушателей: его история захватила даже самых прожжённых искателей приключений, собравшихся у барной стойки.

— Но коварный враг был слишком силён, и солдатам не оставалось ничего кроме, как бежать и разнести весть о том, что на Кислев, а может быть и на Империю, надвигается Хаос.

— Скорей же, дед, — прервал его Оран, — переходи к сути.

— А ты слушай! — осадил крикуна старик, — важна каждая мелочь. Вы должны выслушать всё до конца!

— Ладно, горец, — произнёс Торбен, не поддаваясь на его гневный взгляд, — рассказывай всё, только не затягивай!

— Эту банду возглавлял Король Зимы, чемпион Хаоса. Жестокими деяниями снискал он себе славу столь же кровавую, что и его преступления.

Он затих на мгновение.

— Выжившие караванщики бежали из его лап, и он взмолился своим тёмным богам. Тогда в багровом мареве битвы мерзкие, хаотические силы чемпиона обрели форму демонических гончих псов.

Старик драматически втянул носом воздух.

— Взяв след бегущих людей, гнусные твари погнались за своей добычей.

Старик оглядел слушателей и убедился, что полностью завладел их вниманием.

— Появление дикого колдуна казалось просто счастливым стечением обстоятельств, однако он уже давно преследовал банду. Король Зимы похитил из кургана магическую корону, дающую власть над силами Хаоса. Волшебник знал, что если чемпион Кхорна доберётся до имперских земель, он сможет собрать могучую армию из мерзких порождений тёмных богов, что обитают в Лесу Теней. Банду нужно было остановить прежде, чем она доберётся до границ Империи!

— Тогда где выжившие дали им бой? — прервал рассказчика Торбен.

— Я как раз подходил к этому! — рявкнул старик. Он помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил.

— Тех немногих, кто сумел сбежать, колдун собрал в кругу стоячих камней, испещрённых могущественными древними рунами и печатями. Был ли это его план или случайность, но место для последнего боя было выбрано как нельзя лучше. Храбрецы бились изо всех сил, но один за другим погибали, пока, наконец, не остался только волшебник. Но после смерти энергии храбрых солдат, соединившись с магической силой того места, наделили колдуна ужасающей мощью. Со звериным рыком тот сбросил с себя остатки человеческого и принял облик огромного медведя. В ярости осыпал он слуг Хаоса ударами когтей и сумел обратить их в бегство, хотя и сам получил множество страшных ран.