Она промыла руку и запястье, но больше не пыталась снять перчатку. С рукой явно было что-то не то: она имела выпуклость там, где её быть не должно. Он говорил о стычке в лесу. Возможно, именно тогда он и сломал кость. Когда Гюнтер предложил ей пожить некоторое время у матери, пока незнакомец гостил в его доме, она лишь отмахнулась от него. Гюнтер, может быть, и был великим воином, но он понятия не имел, как ухаживать за раненным человеком. Когда он попытался ей приказать, она напомнила ему, что их не связывают никакие обеты, и до той поры, как это случится, она подчиняется лишь своей матери.

Разговор стал более горячим, так что она вынуждена была отложить перевязь, которую зашивала, и встать к нему лицом.

Именно в этот момент Дагмар вылез из своей постели, и, извинившись, попросил воды умыться.

Острый комментарий Ани о хороших манерах гостя, явно не стал тем, что могло бы успокоить Гюнтера.

Когда Дагмар вернулся, она уже ушла, а Гюнтер сидел за чашкой супа. Охотник на ведьм не мог сказать, что было более горячим: мужчина или огонь.

Двое мужчин обнаружили, что могли довольно свободно общаться, и Дагмар осознал, что мог иметь намного больше общего с этим человеком, чем думал поначалу.

Со своей стороны, Гюнтер был удивлен тем, что так легко доверился охотнику на ведьм, и был вынужден слегка пересмотреть своё отношение к представителям этой профессии. Этот человек, Дагмар, хоть и был осведомлён об искажённых тварях Хаоса, но отличался от любого охотника на ведьм, о которых когда-либо слышал Гюнтер.

Дагмар разговаривал с Гюнтером в течение нескольких часов, предлагая различные варианты для защиты деревни. Дагмар рассказал, что некоторые мутанты имеют мощные, толстые шеи, так что могут пережить повешение. После чего предложил — и это была лишь одна из множества его идей — строительство костра с колом по центру, дабы преступник, попавший в плен, мог быть сожжён на нём.

Кроме того, Дагмар предположил, что, возможно, мутант был одним из жителей деревни и пообещал устроить охоту на сего падшего человека. Дагмар, увлекшись, задавал множество вопросов о привычках жителей Куртбада, и Гюнтер поведал ему, кто был надёжным, а кто, может быть, — не совсем. В конце концов, Гюнтер вздохнул и рассказал охотнику на ведьм свои подозрения.

Я нечист. Как вы можете не чуять этого? Гниль моего тела, порчу моего сердца. Мы такие разные и такие одинаковые.

Отто Флейшер был крайне толст. И Отто Флейшер не был добрым человеком. Если бы жители знали об Отто Флейшере всё, что о нём должно было знать, то они вряд ли бы позволили ему стать их мясником, не говоря о том, чтобы позволить ему хоронить их. Когда Отто хоронил Грегора, то даже не подумал скрыть то, что он не будет скучать по этому человеку.

Когда Аня вернулась, то их дом выглядел так, словно Гюнтер кутил всю ночь с одним из своих друзей-наёмников, которые изредка захаживали в их деревеньку, скорее чтобы скрыться от закона, чем в поисках места, где могли бы подлечиться. Рядом с огнём валялась пара пустых бутылок, а поодаль громко храпел хозяин дома. Он, очевидно, заснул около очага, его лицо было покрыто пеплом, облачка которого вздымались с каждым храпом. Вены на его щеках были красны, словно лисья шкура, а один из усов завернулся кверху.

Аня посмотрела на этого человека, её любовника, взглядом, которым фермер мог бы оценивать новорожденного ягнёнка, и повернулась, чтобы сравнить его облик с Дагмаровым. Кровать была пуста.

Аня положила исходящий паром завтрак на изрезанный стол и вышла на улицу.

Сняв перчатку с правой руки, Дагмар промывал их в потоке. Небольшой ручей бежал от Чёрных гор вдоль дороги от самого перевала Мрачный Молот и нырял под каменный мост в северной части деревеньки. Небольшое кладбище лежало на возвышавшемся противоположном берегу. Струи холодной воды, словно ножи, впивались в руку, но, впрочем, она была практически онемевшей. Он посмотрел на неё с отвращением.

Он расстегнул ремень и снял ботинки. Прикосновение воды к ногам было мучительным, но он заставил себя отринуть боль и пройти немного по скользким камням, лежавшим на дне мелкого потока. Дагмар смотрел, как кровь и грязь смешиваются с чистой водой и уносятся потоком прочь. Он представил себе, что очищается вместе с ними.

Дагмар услышал приближение девушки как раз вовремя, чтобы быстро натянуть перчатку обратно на руку.

Отто отполз из-за надгробия Грегора и поднял свой мешок. Он знал, что он видел. И теперь ему предстоял долгий путь обратно в деревню.

Гюнтер ущипнул кожу над глазами, его руки, сцепившись вместе, образовали подобие моста над его острым носом. Он отряхнул пепел с одежды и вновь оглядел дом. Завтрак. Ани нет. Дагмара нет. Он вытащил нож из балки крыши и принялся за томаты с приправой, пытаясь припомнить подробности вчерашнего разговора. Неужели он зашёл так далеко, что упомянул имя Отто? Это было низко.

Гюнтеру уже давно не нравился мясник, так что он даже отказался есть его мясо, предпочитая охотиться и вялить мясо самостоятельно, но у него не было никаких доказательств того, что Отто был убийцей. Тогда что заставило его рассказать об Отто охотнику на ведьм? Дагмар вроде говорил о мутациях Хаоса, с которыми имел дело, и, между прочим, упомянул о том, что они могут сделать человека очень толстым, но в остальном оставить неизменённым. Это как раз соответствовало облику Отто.

Но всё-таки, Гюнтер был вынужден признаться, хотя бы самому себе, что основной причиной его развязавшегося языка, в первую очередь, было тилейское вино. Это было несправедливо к гостю, казавшемуся порядочным человеком, обременять его столь дикими подозрениями.

Гюнтер вскочил на ноги, словно судно, неожиданно в полный штиль поймавшее ветер, и отправился на поиски Дагмара.

Аня сидела на сухом камне, обтекаемом потоком ручья, и слушала рассказ Дагмара. Мужчина, вне всякого сомнения, был очарователен и, казалось, практически восстановился от своих страданий предыдущего дня, что было абсолютно невозможно. Его щёки порозовели, а борода вроде бы выросла за ночь.

Дагмар торжественно стоял на берегу ручья в притворной концентрации, пока рассказывал апокрифическую историю о послушнике храма Верены в Нульне. История была довольно запутанная, но Дагмар рассказывал её верой и правдой, сохраняя серьёзность на своём лице до самого кульминационного момента, вызвавшего у них громкий смех.

Дагмар согнулся пополам, разыгрывая чрезмерное веселье, и поскользнулся на илистом берегу. Он тяжело упал на правую руку, и его лицо исказилось от боли. Аня молнией метнулась на берег и помогла ему сесть. Её лицо пылало заботой. Перевязь, которую она сделала ранее, окрасила кровь, и Аня смогла увидеть осколки кости, пробившейся сквозь кожу пониже локтя. Он отодвинул её подальше здоровой рукой, которая оказалась на удивление сильной, словно человек, защищающийся от солнца.

В конце концов, она смогла успокоить его, и они сели на берегу. Когда она решилась склонить голову на его здоровое плечо, то Дагмар позволил ей это.

Гюнтер стоял на мосту и выковыривал мох из низкой каменной ограды моста. Он ощущал, как вода течёт у него под ногами, и как кровь струится по венам. Он заставил себя глубоко дышать, пока смотрел за ними. Гюнтер вспомнил, что он чувствовал, когда смотрел, как Аня танцует с другими парнями на дне Таала. Он стоял здесь в течение некоторого времени.

Когда он, наконец, смог оторваться от моста и продолжить путь сквозь перелесок к видневшемуся внизу потоку, то делал много шума, чтобы позволить им услышать его и расцепиться к тому времени, когда он подойдёт. Гюнтер уже совершенно забыл, зачем искал Дагмара.