Мех выпал. Конечности высохли. Второй хвост вырос из набухших узлов на его спине, лапы распустились на его конце. Моргающие глаза раскрылись на его разрушающейся плоти и пальцы на ногах удлинились, превратившись в когти.

Охранники Васса работали в ногу с преобразованием. Они натянули одни цепи и ослабили другие. Хвост был перевязан кожаными верёвками, а глаза ослеплялись по мере появления. Они работали быстро, сконцентрировавшись на цепях, и узлах, и верёвках, которыми связывали монструозную форму с отчаянной сноровкой моряков, управляющих снастями терзаемого штормом корабля.

Даже после того, как Васс прекратил кормёжку, преобразование продолжалось. Оно замедлилось лишь после того, как тварь, что некогда была Иваскиком, стала совершенно неузнаваемой. Создание булькало, и шипело, и ныло в удерживавшей его сетке, его образ отражался в сотне пар испуганных глаз.

Единственная в помещении, кто смотрел на этот ужас с хладнокровием, — была Адора. Её голубые глаза были неподвижны, как глубокое синее море в спокойный летний день, и улыбка играла на идеальном изгибе губ. Лёгкий румянец окрасил её лицо, придав ему кремовый оттенок, такой же, какой мог появиться после энергичной конной прогулки в тёплые послеполуденные часы.

Потом она очнулась и, пока её похитители, как зачарованные, не отводили взгляды от ужаса, который когда-то был их хозяином, тихо ускользнула так же тихо, как кошка в сумерках.

— Ты приносишь мне большую удачу, кошечка, — задумчиво проговорил Скиттека и лениво погладил свою домашнюю зверушку. Несмотря на то, что с того момента, как Васс назначил его заведующим шахтой, прошла всего пара недель, он уже успел прибавить в весе более двадцати фунтов. Даже подушечки пальцев растолстели, и он начал похлопывать Адору, чтобы услышать эхо в огромном зале аудиенций.

Его зале аудиенций.

— Вы воистину единственный, кто достоин такой чести, господин, — сказала ему Адора, и, в известном смысле, это было правдой. После того, как Иваскик был убран с дороги, Скиттека оставался единственным, кто обладал достаточно ужасной репутацией, чтобы править своими подчинёнными. После того, как он занял эту должность, дела, безусловно, шли гладко.

Это было тем, что, как понимала Адора, ей следовало изменить.

— Мой господин Скиттека, я могу задать вам вопрос?

Скиттека игриво шлёпнул её, правда от такой «игры» спина Адоры занемела в месте соприкосновения с лапой грызуна. Он был сегодня в крайне хорошем настроении.

— Конечно можешь, — прошипел он. — Если, конечно, это не очень скучно.

— Спасибо господин, — сказала Адора. — Мне просто интересно, зачем вы держите тварь, в которую превратился Иваскик, запертой в клетке?

Скиттека заколебался, и Адора приготовилась к ещё одному удару, на этот раз посильнее. Вместо этого Скиттека ответил ей.

— Васс и я решили сохранить его, — сказал он, имея в виду, что это Васс сказал ему, что он должен делать, а Скиттека пресмыкался в пыли перед ним. — Это напоминание о том, что происходит с предателями и ворами.

Скиттека ухватился когтистыми лапами за её волосы и скрутил их для уверенности. Адора проигнорировала боль и рискнула задать ещё один вопрос.

— Вы очень мудры, господин, — сказала она. — Но что существо ест?

— Ничего, — ответил Скиттека с дрожью. — Вообще ничего. Поэтому это всегда голодно. Но хватит об этом. Расскажи же, что ты узнала за последние дни.

— Трое рабов планируют разорвать свои цепи и сбежать, — сказала она, не потому что это было правдой, а наоборот. Те трое, кого она имела в виду, проводили каждую ночь воя, рыдая и причитая, практически обезумев от горя. Адора понимала, что если она быстро не избавится от них, то их отчаяние ослабит других, которые могли бы оказаться полезными.

— Передай их имена стражникам, когда будешь возвращаться, — сказал Скиттека.

— Да, господин, — ответила Адора. — Также среди рабов ходят слухи об армиях призраков, которые собираются в некоторых выработанных шахтах.

Скиттека зашипел и скрутил её волосы.

— Призраки? Что заставляет их говорить так?

— Некоторые из них слышали что-то. Видели что-то. Это, наверное, глупость, мой повелитель, но это то, что они говорят.

Скиттека переместился, его усы зашевелились в раздумьях. Адора сделала вид, что не смотрит. Она едва не решила придумать нечто более ощутимое для того, чтобы Скиттека отправил своих охранников в погоню за этим. Орки, возможно, или какие-нибудь другие монстры. Но, кажется, она, как всегда верно оценила грызущие Скиттеку страхи.

— Нечто для проверки, — размышлял он, глаза-бусинки метались по всему пустому пространству помещения. — Что-нибудь ещё?

— Ничего определённого… — начала Адора, но потом замолчала.

Скиттека, уловив что-то в её тоне, забыл о призраках и сосредоточил на ней всё своё внимание.

— Расскажи мне, — сказал он и выкрутил ей ухо. Боль вскричала, когда плоть чуть ли не оторвалась. Адора проигнорировала раскалённую добела боль и проговорила с в совершенстве сыгранной нерешительностью.

— Страж Тсо-тсо, — начала она. — Всякий раз, когда я оказываюсь рядом с ним, он и его товарищи прекращают разговор. Это выглядит так, будто они опасаются меня.

Скиттека выпустил ухо и прочирикал с возбуждением. Тсо-тсо! Ему следовало догадаться, что он был предателем. Он способный и уважаем другими. Без сомнения, имеет свои виды на должность Скиттеки. Ну что ж, увидит, к чему приводят такие стремления.

— Очень хорошо, — сказал он и рассеянно бросил на пол перед Адорой кусок сырого мяса.

— Спасибо, мой господин, — сказала она и поспешила подтвердить это утверждение. Она проигнорировала гнилой железистый привкус сырого мяса так же старательно, как проигнорировала его происхождение. Её рвотный рефлекс почти подвёл Адору, когда первый откусанный кусочек скользнул по её пищеводу, но она помассировала живот и подумала, как она близко. Как ужасающе близко.

— Я слышал, он три дня работал с Тсо-тсо, прежде чем умертвить, — сказал один из охранников другому.

— Три дня, да, — ответил его спутник.

Их разговор умер. Хвосты заизвивались. Носы сморщились. Нечто ударилось об окованную железом дверь перед ними, и она оба подпрыгнули в воздух. Приземлившись, они обратились к клетке, которую охраняли. Железо сохранило прочность и мощные балки, которые держали её закрытой, остались нетронутыми. Но не новые ли трещины появились в древесине?

— Наша смена должна была закончиться сейчас, — прочирикал один из стражников. — Точно должна была.

— Это смена трусливого слизняка Кая, — согласился другой, страх сменился ненавистью, разгоревшейся в чёрных шарах его глаз. — Он всегда опаздывает.

Что-то тяжёлое скользнуло к двери. Та, казалось, начала деформироваться под испуганными взглядами охранников, но всё-таки выдержала. Сейчас, по крайней мере.

— Эй, — сказал один. — Почему бы мне не пойти и не привести нам помощь? Ты можешь посторожить, пока я хожу.

Его товарищ не соизволил ответить. Он просто раздражённо зашипел. Они так сосредоточились на двери, что они не услышали шум шагов за своей спиной.

— Разрешите высказаться, мои повелители, — раздался голос. Взвизгнув, охранники развернулись. Когда они увидели, что это был всего лишь раб, их ужас сменился яростью, и они приготовились отхлестать его своими кнутами.

— У меня сообщение от лорда Скиттеки, — произнесла Адора. — Это очень срочно.

— Говори, — сказал один, его лапа всё ещё крепко сжимала рукоять кнута. — Говори-говори.

— Мой повелитель Скиттека говорит, чтобы вы немедленно шли к его залу аудиенций.

— Зачем, — в унисон спросили оба охранника, в их голосах слышалось резкое подозрение.

— Он не сказал мне.

Охранники обменялись беспокойными взглядами.

— Но кто будет охранять…

В это мгновение из клетки раздался звук, но не удара, а серия хлюпающих звуков, как будто там внутри, что-то расчленили. Что-то большое.