Валькия плохо спала прошлой ночью. Она дремала урывками, ожидая возвращения от Круга своего отца, и когда он наклонил голову, чтобы войти в их юрту, она уже сидела, выпрямившись, и сверлила его взволнованным взглядом.

Узнав о том, что она сможет принять участие в битве, Валькия испытала острые ощущения, что пронизали всё её существо. Никогда ранее она не испытывала ничего подобного: всплеск адреналина, от которого взволновался желудок. Она никогда бы не признала, что подобное ощущение было сродни страху, потому что люди Чёрных Волков не знали страха, приняв это всего лишь за слабость, которую было необходимо вырвать с корнем.

К её правой руке был привязан огромный, обитый бронзой щит, который, упёртый в землю, был практически с неё высотой. Левая рука оставалась свободной, давая ей возможность нести щит двумя руками, когда это было необходимо. Несмотря на то, что она была ещё ребёнком, тем не менее Валькия была не настолько мала, чтобы затеряться в защитной линии. По обе стороны от неё заняли места женщины, которых она знала в лицо, но не по имени. Они просто посмотрели на маленькую девочку и показали, как правильно держать щит.

Она была одета в толстую, перетянутую в талии поясом, кожаную куртку, которая была ей велика на несколько размеров. Достаточно, чтобы её край опускался ниже колен, не оставляя неприкрытого участка тела между курткой и сапогами. Её спутанные чёрные локоны были зачёсаны назад, открывая лицо, вымазанное, как и у всех остальных воинов племени, животным жиром и бледно-синей краской. Воинская коса или даже хвостик, дали бы врагу возможность ухватиться за неё, и пусть жир немилосердно вонял даже в морозном воздухе утра, это всё же было куда лучше, чем лишиться головы, когда противник вцепится вам в волосы.

Валькия поморщилась от вони, но более никто из окружающих не выказывал неудобства, так что она старалась скрыть свой дискомфорт. Слегка сдвинувшись, она заработала укоризненный взгляд от женщин, стоявших рядом с ней.

— Стой ровно, — проворчала, но не слишком резко, та, что находилась справа от неё. — Не вертись. Если враг увидит слабость в щитовой линии, то воспользуется этим.

В другое время, Валькия несомненно огрызнулась бы, но в этот раз просто кивнула, понимая, что эти слова были советом, а не замечанием. Женщина коротко улыбнулась и, протянув руку, пожала плечо Валькии. Девушка подняла голову, сделавшись чуть смелее от проявления духа товарищества.

— Как тебя зовут? — высокая женщина, казавшаяся едва ли намного старше, чем сама Валькия, казалось, была удивлена вопросом.

— Ката, — ответила она, вновь устремив взгляд вперёд. Несмотря на то, что они уже некоторое время находились в полной готовности, до сих пор не было никаких признаков противника. — А ты Валькия, дочь вождя. Кажется, ты, наконец, готова для своего первого испытания битвой, — она вновь посмотрела вниз, и улыбка вернулась на её лицо. — Это и мой первый бой. Когда мы вернёмся победителями, то, возможно, сможем попотчевать друг друга рассказами о собственной храбрости.

— Я хотела бы этого.

— Так же, как и я, — ответила Ката. Она не стала подробно останавливаться на том, что так же хотела бы показать себя перед атаманом. Всё племя судачило о том, что ему была нужна новая женщина после смерти жены, а Ката была незамужней и уже расцвела.

Послышался топот и Радек, вместе с ещё несколькими следопытами, появился из небольшой рощи, которая была естественной границей между Чёрными Волками и вторгшимися на их земли врагами. Молодой следопыт был весьма растрёпан, но по-прежнему держался горделиво.

Он произнёс всего два слова.

— Они приближаются.

— Тогда мы примем бой! — крикнул говорящий-с-войной. — Мы не будем ждать, и пусть враги разобьются о нас!

Рёв согласия пришёл от застрельщиков и женщин-щитоносиц и Валькия добавила свой пронзительный голосок к общему хору, захваченная волнением. Вскоре она вкусит войну.

Вскоре ход истории изменится.

Первый контакт пришёл гораздо раньше, чем могла себе представить Валькия, и в течение нескольких секунд она гадала, сможет ли выжить, чтобы вновь увидеть своего отца. Передовая линия щитов, состоявшая из более опытных женщин и молодых воинов, нёсших как щиты, так и оружие, приняла на себя первый удар. Числом не менее сотни, враги племени были в основном вооружены топорами, которые так любили народы севера, и они не единожды врубились в щиты, разбрасывая во все стороны щепки.

Воздух наполнили крики и возгласы большего количества людей, чем маленькая девочка когда-либо за свою жизнь видела в одном месте. Это был яростное столкновение звука, цвета и запаха, и она едва могла вычленить что-то по отдельности. Её мир, казалось, сократился, пока в нём не осталась только она и те, кто стоял рядом.

Она испытала мгновение унизительного ужаса, когда смотрела вокруг на то, что быстро становилось полем боя. Она увидела людей, которых знала, врезавшихся в атакующих, их собственное оружие кружилось и кромсало. Её глаза искали отца, кроваво-красный символ Чёрных Волков на его безрукавке. Подобные символы были и у других воинов племени, но никто не носил красное, кроме дома вождя.

Меррок уже был в гуще битвы, вырвавшись из линии щитов вместе с другими и использовав сотрясающий удар при столкновении в свою пользу. Его меха были забрызганы кровью, так же, как и та малая открытая часть его лица за кожаным шлемом, скрывавшим большую часть головы. Двуручный боевой топор, которым он орудовал с впечатляющим хладнокровием, равномерно опускался и поднимался, обезглавливая и расчленяя всех, кто осмеливался подойти.

Так много крови. Она бежала, словно кровавая река, пропитывая землю под ногами, и она несколько раз едва не поскользнулась. Так много крови. Столько смертей. Повсюду стоял запах меди, когда кровь окрашивала снег, превращённый в грязь и слякоть топчущимися ногами на сотни футов вокруг. Этот запах щекотал ноздри ребёнка, и она ощутила, что старается не задержать дыхание, а наоборот — вдохнуть поглубже.

Что-то зажглось в глубине её души, когда она вдохнула этот запах. Это было нечто, рождённое внутри неё, рождённое непрекращающимся насилием и ужасом. Это было её право по рождению. Если бы только она могла взяться за оружие и шагнуть в один из разрывов в линии, которые появлялись, когда воины падали, убитые и раненные…

— Шаг!

Приказ пришёл откуда-то слева, и Валькия встряхнулась, вновь приходя в боевую готовность. Её хватка на щите слегка соскользнула, и она быстро нащупала рукоятку, крепко вцепившись в неё своими маленькими руками. Она ощутила, что движется вместе с остальной линией, и была вынуждена едва ли не бежать, чтобы не отстать от напарниц.

— Шаг!

Раздался новый приказ, и Валькия двинулась вперёд. Она посмотрела на Кату, и увидела мрачную решимость на лице своей новой подруги. Не осознавая этого, она автоматически повторила это выражение. Линия щитов двинулась вперёд, поближе к схватке, и Валькия вновь ощутила странную смесь из острого возбуждения и страха. Ещё несколько шагов и линия окажется достаточно близко, чтобы воины могли отступить за неё и укрыться.

Внимание Валькии привлёк мелькнувший символ её отца, и она вновь повернула голову. Если она достаточно сильно постарается, то сможет разобрать обрывистые слова. Используя собственный ум и знания, она, как могла, заполнила пробелы. Он переругивался с зовущим-на-войну. Они оба ревели во всю силу своих лёгких, чтобы перекричать какофонию битвы. Аммон, как и её отец, был с ног до головы покрыт кровью, и выражение на его лице было достаточно мрачным.

— …едва смогли серьёзно проредить их ряды, мой вождь.

— Мы должны держаться… В конце концов, они падут. У них нет дисциплины, — Меррок махнул вокруг, указывая и отдавая приказы, которые Валькия не смогла разобрать. Шум оглушал, теснота вызывала клаустрофобию. Дневной свет лишь подтверждал это: тусклый, тяжёлый свет, задушенный тяжёлыми, снежными облаками и который позже ещё больше затемнит дым погребальных костров. Сегодняшним днём не будет яркого солнца.