Когда-то ехали с обозом.

— Дай-ка я посмотрю.

Герлах оглянулся. У него за спиной стоял Бородин — мастер по лошадям, мастер по металлу. Он покинул станичный зал и теперь с молоточком, щипцами и маленькой наковальней обходил лагерь, занимаясь мелким ремонтом доспехов и упряжи лансеров.

— Давай. — Бородин протянул руку. — Я могу выправить его и сделать так, чтобы он не натирал тебе руку.

Герлах отдал ему свой браслет, Бородин надел его на носик наковальни и начал отрывисто и точно постукивать по нему молотком.

— Похоже, нам здесь рады.

— Так принято, — отозвался Бородин.

— И что будет дальше?

— О чем ты? — переспросил Бородин и взглянул на Герлаха.

— Мы потратили три дня на то, чтобы добраться сюда. Что будем делать дальше?

— Отдыхать, поить лошадей. А вечером соберется круг Дашики, и мы к нему присоединимся.

— Что значит «круг»?

— Буквально? Круг. Любой круг близких. Круг воинов у костра. Горожане, собравшиеся на свой праздник. Круг превращает воинов отряда, как и жителей станицы, в одно целое. Сегодня круг Дашики — жители этой станицы — приглашает круг Йетчитч, то есть нас, объединиться в круг.

— Можно запутаться. У вас сложный язык. Одно слово — и столько значений.

— Значение одно. Круг. Это просто. Таков мир. Любая дорога ведет к своему началу, мир движется по кругу, и, если ты постоянно в пути, ты начинаешь скакать по собственным следам. Любая крепкая семья — круг. Любая рота — круг. Круг скрепляет нас вместе. Настоящий круг всегда крепкий.

Бородин показал браслет Герлаху. Он выправил вмятину, и теперь браслет был безупречной круглой формы.

Герлах улыбнулся и взял браслет:

— Крепкий, как доспехи? Подходящее сравнение для твоего объяснения.

Бородин нахмурился и, немного подумав, сказал:

— А, понял. Я не собирался ничего сравнивать.

Герлах пожал плечами. На его взгляд, было в мастере что-то от наставника, даже от священника. Он объяснял важные вещи, не привлекая к ним внимания.

Герлах надел браслет и повращал сжатым кулаком:

— Отлично. Спасибо.

— Это неважно, — сказал Бородин — настоящий кислевит.

— Где ты выучил мой язык, мастер? — спросил Герлах.

— В твоей стране, — ответил Бородин так, словно это было само собой разумеющимся.

— Ты бывал в Империи?

— Много лет назад, когда я был молод и жаждал увидеть чужие страны. До того как Йетчитч позвал меня обратно в родную степь.

— Йетчитч — это твоя родная деревня?

— Да. Все всадники роты оттуда. Это на северо-востоке отсюда. На плоскогорье, в открытой степи.

— Разве сейчас мы не в открытой степи?

Бородата хмыкнул:

— Конечно нет.

— Значит, я скачу с ротой круга Йетчитч?

— Да, — улыбнулся Бородин.

Закат солнца на просторах кислевской области — медленный, томный процесс. С наступлением вечера хозяева и гости собрались в длинном здании станичного зала, где за несколько часов до сбора разожгли костры, чтобы согреть помещение. Было приготовлено несметное количество еды. Из зала просачивались густые, насыщенные запахи.

Лансеры, дабы выглядеть достойно, войдя в круг, снова надели доспехи, включая шишаки, шкуры снежных барсов и каркасы с крыльями. Часть вечера они провели во дворе, выправляя серебряные и золотые доспехи и помогая друг другу надеть крылья и другие детали обмундирования.

Герлах не мог не признать — выглядели лансеры впечатляюще, их доспехи затмевали все в этой небольшой станице на краю света.

Сознавая важность происходящего, Герлах тоже надел свои вычищенные доспехи и шлем с плюмажем. Лансеры захлопали, увидев его при полном параде.

Перед тем как избавиться от драной походной одежды и облачиться в доспехи, кислевиты совершили странный обряд. Они сняли длинные наконечники со своих кавалерийских копий, заточили их и побрились. Очень тщательно — головы, скулы, подбородки, все, кроме узлов волос на макушке и обвислых усов. Билидни лично проверил каждого на наличие щетины. Затем лансеры затянули узлы волос на макушках и, перед тем как надеть шлемы, спрятали их под кожаными шапочками.

Билидни и раньше упоминал о бритье как о чем-то важном. Казалось, это единственная процедура, к которой со всей серьезностью относятся эти обычно неряшливые мужчины.

Крылатые лансеры вновь прикрепили наконечники к копьям, а затем сложили их и свои мечи у входа в зал.

Герлах, тоскуя о горячей воде, просто подровнял ножом свою остроконечную имперскую бородку. Подойдя к дверям зала, он положил свою саблю в общую груду оружия лансеров.

Внутри было сумрачно и дымно. Зал был полон. Там собрались все жители станицы, включая и детей. На полу были расстелены стеганые одеяла и разбросаны тряпичные валики. Станичники захлопали, приветствуя гостей, и лансеры, пригибаясь, чтобы не задеть высокими крыльями балки под потолком, заняли места на полу. Один станичник бил в бубен, второй наигрывал что-то веселое на скрипке.

Старый, облаченный в меха и полосатый халат с широкими рукавами с разрезами до плеч, атаман поднялся со своего места. Музыка смолкла, и атаман произнес слова приветствия. Билидни, также стоя, ответил, строго соблюдая церемонию. Все захлопали в ладоши.

Молоденькие станичницы с круглыми подносами в руках начали обходить зал. На подносах стояли перевернутые вверх дном бокалы с толстыми ножками и небольшие тарелочки с солью. Герлаха поразило то, что в этом Богом забытом месте пользуются такими изящными предметами, как бокалы для вина. Атаман явно предлагал гостям лучшее, что у него есть.

Все взяли по бокалу, взял и атаман. Герлах тоже взял бокал с подноса и с любопытством его осмотрел. Бокал был старинный, тяжелый и по форме напоминал колокольчик. Основания у ножки не было. Чтобы поставить такой бокал на место, его необходимо осушить и перевернуть вверх дном. Бокалы для тостов.

— Другая рука! — шепнул Герлаху Вейжа. Герлах держал бокал в правой руке, а лансеры — в левой. Герлах исправил ошибку.

— Сейчас… соль! — добавил Вейжа.

Каждый лансер взял правой рукой щепотку соли.

Есаул с высокой флягой в руках обошел по кругу гостей, наполняя бокалы прозрачной жидкостью. Это, по словам Вейжи, был квас.

С полным до краев бокалом в левой руке и со щепоткой соли в правой Герлах наблюдал за присутствующими в зале и ждал, что будет дальше.

Атаман провозгласил тост. Говорил он громко и страстно. Потом поднял бокал.

Лансеры — и Герлах — подняли свои.

— Здоровье!

Ну, хоть это слово было знакомо Герлаху.

Выкрикнув «здоровье!», лансеры слизнули соль с правой руки и опрокинули бокалы, осушив их залпом.

Не желая никого обидеть, Герлах проделал то же самое.

Кто-то наполнил его бокал расплавленным свинцом. Вливаясь в горло, жидкость обжигала, как горящая смола. Герлах даже не был уверен, что жидкость стекала в горло. Казалось, она прожигает себе путь в его желудок. Герлах поперхнулся и закашлялся, глаза его наполнились слезами.

Зал одобрительно загудел.

Герлаха слегка качнуло. Жар, распространившись по всему телу, неприятно ударил в голову. Стараясь твердо стоять на ногах, Герлах жадно ловил ртом воздух.

Вернулся есаул, он заново наполнил бокалы, а девушки опять обнесли всех солью.

— Спасибо, мне хватит, — сказал Герлах, когда есаул попробовал наполнить его бокал.

Есаул остолбенел:

— Шо?

— Вебла! — настойчиво прошептал Вейжа. — Ротный не сказать ответ!

Герлах со вздохом взял щепотку соли и позволил наполнить бокал.

Теперь все слушали тост Билидни. Еще один крик «здоровье!» и еще одно испытание огненной жидкостью.

Раскрасневшийся от жара, Герлах старался занять такую позицию, чтобы удержаться на ногах без посторонней помощи.

Вейжа толкнул его локтем в бок.

— Теперь говорить есаул, — улыбнулся он.

По завершении церемонии, которая заключалась в провозглашении бесконечных тостов, когда, наконец, можно было сесть, Герлах начал глупо улыбаться и едва держался на ногах. Снова заиграла музыка. Лансеры сняли шишаки и крылья и стянули перчатки. По залу разносили еду. Ржаной хлеб, снова копченая рыба со сметаной, соленое мясо, вяленая перченая бастурма, колбаса, ячменные лепешки и козлятина, завернутая в капустные листья. Над кострами на вертелах жарили мясо и делили его на порции. Еще был кумыс и, к радости Герлаха, вода.