Шлагенер, громивший вместе с гномами левый фланг нежити, Брандт, посланный графом на помощь отрядам, приведенным Верховным Теогонистом, и каждый простой солдат — все они стали в этот день творцами истории…

Рыцари Священной Косы врубились в ряды Черных Рыцарей — каждый из них хотел положить конец нечестивой жизни Готхарда, бывшего когда-то командиром их ордена. Рыцари видели в этом свой священный долг — не потому, что ненавидели Готхарда как безжалостного монстра, которым он стал, а потому, что любили и восхищались им как человеком, которым он когда-то был…

Окружив оставшегося в одиночестве Готхарда, рыцари Священной Косы отдали последние почести своему бывшему соратнику, отсалютовав своими мечами перед тем, как вонзить их в его испорченную плоть, давая вечное успокоение бренному телу великого магистра…

Это было жестокое зрелище, впрочем, на войне и не может быть других — даже после того, как Готхард рухнул на землю, пронзенный несколькими мечами, его безжизненное тело продолжали рубить и колоть, превращая останки бессмертного воина в кровавое месиво…

В хаосе битвы Каллад не переставал искать Маннфреда фон Карштайна.

— Вот он, парни! Это то, зачем мы все оказались здесь! — заметив, наконец, графа-вампира, сражающегося бок о бок с Адольфом Кригером, воскликнул дварф, свалив ударом головы ближайшего к нему зомби, одним ударом Разящего Шипа рассекая павшего противника пополам. Товарищи, прошедшие вместе с Калладом все ужасы похода в Дракенхоф, последовали за Стражем Бури: Беламир, одним ударом своей секиры снесший головы двум воинам-скелетам, Отин, вскрывший грудную клетку напавшему на него упырю, Когур, обухом молота раздробивший голову подбирающегося к Калладу зомби, Молагон, добивший корчившегося в чавкающей грязи огромного волка ударами своего тяжелого топора…

Армия Маннфреда перестала быть грозной силой, какой являлась еще этим утром — сейчас, падающие, словно срубленные деревья, под ударами людей и гномов безмозглые мертвецы были лишь досадной помехой на пути к конечной цели, выстраданной человечеством в страшном горниле битв, потерь и лишений…

Рубя и кромсая попадающихся на пути живых мертвецов, дварфы прокладывали себе дорогу в сердце армии нежити — к почувствовавшему горький вкус поражения правителю Сильвании…

Наблюдая за гибелью своей армии, Маннфред лихорадочно искал путь к спасению. Да, очередное сражение проиграно, но пока он жив, все еще остается шанс выиграть войну. Значит, настало время отступить, собраться с силами и, нанести новый удар!

Адольфус Кригер, собравший вокруг себя остатки отряда Рыцарей Черной Руки, понимал это не хуже графа. Махнув мечом в направлении болота, Кригер направил туда удар оставшихся воинов, стремясь пробить брешь в еще не плотном кольце окружения и вырваться на свободу. Он был готов пожертвовать всем, чтобы спасти жизнь своему повелителю, которым так восхищался…

Их адские скакуны неслись вперед, сбивая с ног, давя и дробя кости всем, кто попадался на пути. Люди отчаянно пытались остановить идущих на прорыв вампиров, то один, то другой всадник падал под ударами противника, но несмотря на жестокие потери, они все рвались и рвались вперед…

Могучий удар потряс жеребца Адольфуса Кригера — адское животное вздыбилось и, забившись в предсмертных конвульсиях, завалилось на бок, придавив собой вампира. Подняв голову, Кригер разглядел двух гномов, спешивших к нему…

Дварфы подняли свои молоты и обрушили их на голову вампира, размозжив голову верному слуге графа…

Маннфред, также потерявший своего скакуна, оказался удачливее Кригера и, выскользнув из-под мертвой туши, уже стоял на ногах, когда путь ему преградил Каллад.

— В прошлую нашу встречу дварф я, кажется, оказался слегка небрежен, — зловеще ухмыльнулся вампир, мгновенно узнавший стоящего перед ним гнома. — Ну да ничего — сегодня я исправлю эту ошибку!

— Так ты и есть Маннфред фон Карштайн или — всего лишь один из его многочисленных прихвостней? — стоящий перед Маннфредом гном был абсолютно спокоен.

— А ты как думаешь?

— Я не очень-то люблю размышлять, когда дело касается тебе подобных! Я предпочитаю убивать таких тварей, не раздумывая! — Каллад бросил взгляд на руки вампира.

Стоявший перед ним монстр не носил никаких украшений, лишь на его правой руке тускло блестело простое, ничем не примечательное железное колечко, резко контрастирующее с остальным обликом вампира.

— И хотя я полностью не уверен, тот ли ты кто мне нужен — я с удовольствием положу конец и твоей нечестивой жизни. В любом случае — одной тварью на земле станет меньше!

Собиравшийся уже ответить на этот выпад гнома Маннфред вдруг резко отпрянул в сторону, почувствовав за своей спиной какое-то движение. Интуиция не подвела графа — сзади к нему подкрадывался еще один дварф…

— Какого черта ты делаешь? — взорвался Каллад обращаясь к обескураженному таким поворотом событий Молагону.

— Не стоять же нам истуканами, почесывая свою задницу, пока эта мразь заговаривает тебе зубы, — беззлобно огрызнулся Молагон.

Это были его последние слова — мгновенно обратившийся в огромного волка вампир сделал молниеносный выпад в сторону дварфа. Мелькнуло неясное серое пятно и, острые когти зверя с противным звуком вспороли Молагону живот. В следующую секунду острые клыки разорвали горло еще живому гному…

Предсмертный крик Молагона дикой болью пронзил сердце Каллада. Дварф не мог спасти друга, но мог покончить со зверем! Беламир и Когур, покончив с Кригером, бросились на помощь своему товарищу…

Бросившись вперед, Страж Бури вонзил Разящий Шип прямо в спину волка, еще терзавшего бездыханный труп Молагона. Дико завыв, Маннфред рванулся вперед, стараясь избавиться от клинка, глубоко вошедшего в его тело. Каллад напряг все силы, стараясь удержать зверя, но скользкая от крови вампира рукоять Разящего Шипа вырвалась из рук, отпуская зверя на свободу. Изогнувшись и вырвав клыками засевший в спине топор, Маннфред бросился в сторону леса, прежде чем оставшиеся в живых гномы успели опомниться и преградить ему путь…

Страшный вой прорезал морозный воздух — бросившийся в погоню за Маннфредом Каллад невольно содрогнулся от ужаса при виде еще одного огромного волка, выскочившего из леса и несущегося вниз по склону прямо на него… Нет… не на него… на зверя, в которого превратился Маннфред…

Два огромных волка столкнулись в воздухе и, сцепившись в жестокой схватке, покатились по земле яростным рычащим и воющим клубком меха, когтей и клыков. Отчаянная борьба продолжалась насколько минут, наконец, один из волков подмял своего противника и, вонзил клыки в одну из лап извивающегося под ним зверя. Побежденный волк жалобно взвизгнул, вырываясь из железных челюстей противника и, поспешно захромал в сторону леса на трех здоровых лапах, оставляя за собой кровавый след, так хорошо заметный на белом снегу…

Но… кто же оказался победителем? Каллад не мог этого понять…

Боль была мучительной…

Маннфред с трудом двигался вперед, мир расплывался у него перед глазами. С каждым новым шагом ему становилось все труднее и труднее удерживать себя в форме волка. Шерсть постепенно исчезала с его лап, морды, тела, его обоняние и слух ослабли. Окончательно утратив облик зверя, граф упал в снег — с трудом собрав в кулак остатки воли, он пополз вперед, к спасительному лесу, отталкиваясь ногами и здоровой рукой…

Оглянувшись, чтобы оценить расстояние, которое ему удалось преодолеть от места последней схватки, Маннфред невольно застонал — это были жалкие несколько сот футов. Он видел, как проклятый гном, вложив пальцы в рот, издал оглушительный свист, привлекая к себе внимание людей, остававшихся на поле битвы. Видел, как Каллад вскинул свой топор, указывая на него.

— Зверь ранен, — донесся до Маннфреда торжествующий голос гнома.

Вампир застонал и заставил себя подняться на ноги. Снег здесь оказался предательски глубоким, скрывавшим все неровности рельефа, ноги проваливались и вязли в нем. Он бросился бежать, споткнулся и упал… снова побежал и… снова рухнул в глубокий снег…