Поморщившись, он одобрительно облизнул губы: — Арафуло! Мало кто в наше время помнит рецепт ее приготовления. Секрет настойки почти забыт. Нам повезло — шовихани знает, какие травы входят в ее состав. Говорят, напиток способен укреплять ауру и усиливать колдовские способности. Думаю, что-то в этом есть: наши шаманы пьют ее прежде, чем разговаривать с духами.

— Ведь так, мама?! — Ведас повернулся к старухе.

— Мне кажется, мертвый человек не согласен с тобой, Ведас, — проскрипела ведьма.

Крюгер невольно улыбнулся:

— А она ничего не упускает из виду, — одобрительно бросил он, повернувшись к Ведасу.

Достав иглу из складок своего платья, шовихани проколола палец и капнула пару капель крови в кружку Йерека.

— Что теперь скажешь, мертвый человек?!

Волк склонил голову в легком поклоне. Затем вампир сделал небольшой глоток: человеческая кровь еле уловимо изменила вкус напитка, но для тонких ощущений Крюгера он казался теперь амброзией.

— Действительно, ничего не упускает, — захихикала старая карга. — Кроме того, она еще не настолько впала в маразм, чтобы о ней говорили, как о каком-нибудь слабоумном кретине. Мой ум все еще остер, как бритва, — старуха постучала по виску скрюченным пальцем.

— В этом я абсолютно уверен, — не сдержал улыбки Йерек.

Наклонившись к вампиру, ведьма взяла его руку своими старческими жесткими руками с узловатыми венами.

— Ох…, такая печаль в тебе, такая печаль, — горестно запричитала она, качая головой. — Темный, не мертвый! Печаль в темноте! Вечность, окруженная тьмой, не смертью! Черной, как крыло ворона!

Йерек резко выдернул руку, вырывая шовихани из состояния гипнотического транса.

Бесцветные глаза колдуньи впились в Крюгера.

— Позволь мне рассказать тебе историю, мертвый человек. Историю о Хайналке и ее брате Анастасе — эти двое очень похожи на тебя, кадавр.

Отрицательно качнув головок, Волк начал было вставать, однако, Ведас остановил его порыв, положив свою руку на плечо вампира. Вновь оказавшись на земле, Йерек нетерпеливо заерзал — Крюгер всегда терпеть не мог всяких прорицателей и ясновидиц. Вся эта братия эксплуатировала человеческое желание знать, что скрывается за дымовой завесой будущего. В прошлой жизни, Йерек достаточно долго жил среди людей, и прекрасно знал, что только сам человек есть творец своей судьбы. Неважно, насколько мудры были предсказатели — они редко оказывались правы. Пророчества толковались и искажались ими в угоду пожеланиям заказчика. Мало кому удавалось услышать предсказание и суметь прожить достаточно долго, чтобы проверить — насколько точным оно оказалось. Волк был счастлив оставаться в неведении относительно своего будущего: смерть, есть смерть, какая разница как она наступит.

— Бедный Анастас был еще безусым юнцом, когда пал на поле брани — поверженный жестоким ударом, рассекшим его тело пополам — начала повествование старуха. — Его отец, местный лорд, счел, что Анастас опозорил семью подобным поражением. Он повелел, что в наказание — тело сына останется непогребенным: «Сыну моему, опозорившему свой славный род, отказываю в погребении. Под страхом смерти запрещаю оплакивать его и совершать поминальные обряды над телом. Труп его — бросить на съедение птицам и диким животным. Такова моя воля».

— Необъяснимое проклятие за гранью понимания.

— Однако нашелся человек, посмевший ослушаться этого безумного приказа. Прекрасная Хайналка, любящая сестра, сжалилась над прахом своего брата. Собрав все свое мужество, она бросила вызов лорду-отцу, сказав с непреклонной твердостью: «Я больше предана мертвому, чем живому, и эту верность — я буду хранить вечно!» Прошептав такие слова, девушка бросила горсть земли на тело погибшего брата.

— В ярости ее мстительный отец заживо похоронил Хайналку в фамильном склепе. Он был могущественным лордом, а лорды не любят, когда им перечат. Даже собственные дочери. Однако его гордыня сыграла с ним злую шутку: лорд прогневал сразу двух богов — одного, когда оставил мертвого в мире живых, второго — заточив живую в мире мертвых.

— Это и есть твое проклятие, — прохрипела ведьма. — Быть запертым между двух миров: миром живых и миром мертвых. Послушай меня, кадавр. Каждый должен следовать своей природе. Ты — зверь! Человека, который когда-то жил в тебе — больше нет! Ты — хищник, вампир! Питайся, или умри — третьего не дано!

— Ты не знаешь меня, ведьма, — в ярости бросил Йерек, одним резким движением вставая на ноги.

— Мы — ваши люди, кадавр. И ты прекрасно это знаешь. Мы знаем тебя лучше, чем ты сам.

— Приведи ему девушку Ведас, — старуха повернулась ко все еще сидящему на земле стригану. — Вскрой ей горло. Пусть кровь сама даст на все ответ. Он не сможет сопротивляться зову горячей, сладкой влаги, дарующей жизнь. Это его природа. Он — зверь!

— Я не зверь, ведьма, — презрительно ответил старухе Волк и, развернувшись, стремительно пошел прочь от костра.

Йерек ненавидел себя за то, каким монстром он стал. Но еще больше, Крюгер ненавидел стриган — потому что, они напомнили ему об этом.

В ходе долгих странствий Морой и Арминий Вамбург забрались далеко от родных мест.

Охотники на ведьм шли по вечерним улицам славного города Нульна. Морой старательно кутался в воротник своего плаща, низко надвинув на глаза широкополую фетровую шляпу. Голова просто раскалывалась от адской боли, кровь дико стучала в висках. Глаза, словно налитые свинцом, с трудом различали окружающие предметы. Скользкая от дождя брусчатка мостовой ходила под его ногами, словно палуба морского судна, попавшего в небольшой шторм.

Вамбург молча шагал рядом. Его взгляд внимательно скользил по крышам домов в поисках намека на малейшее движение. Дождь осложнял задачу Арминия — стихия, разыгравшаяся рано утром, и не думала смирять свой гнев.

Но не отвратительная погода являлась причиной страданий Мороя. Инстинктивно, он чувствовал приближение опасности, отдававшейся пульсирующей болью во всем теле мужчины.

Черный корабль преследовал охотника, стал навязчивой идеей, захватившей его мозг. Морой собирал всю информацию, все слухи и сплетни, которые испуганные обыватели могли донести до его ушей. Суеверные люди считали, что черным кораблем управляет мертвецы, проклятые богами за свои злодеяния и обреченные вечно скитаться по волнам. Охотник не верил в эти россказни. Пираты-зомби были не более чем вымыслом, придуманной страшилкой, годной лишь на то, чтобы пугать маленьких детей.

Однако Морой доверял своим предчувствиям. Что бы это ни было, оно было близко. Инстинкт никогда не обманывал его: это был дар, или проклятие — дарованные ему небесами. Отличительная черта его профессии. Охота на тех, кто изменен темной магией, поражен гнилью Хаоса, или осквернен раковой опухолью зла — меняет человека.

Борьба со злом требовала особого оружия. В том числе — и вполне материального. Рука Мороя интуитивно нащупала шестизарядный арбалет, висевший на кожаном ремне, на поясе охотника: вместе они побывали во многих переделках. Не всегда существа, которых приходилось преследовать, доживали до законного суда, вынесения справедливого приговора и милосердного повешения. Гораздо чаще обстоятельства складывались так, что правосудие Зигмара претворялось в жизнь незамедлительно и без всяких сантиментов.

Некоторое время назад охотник подумывал заменить арбалет кремниевым пистолетом, однако многолетняя привычка взяла верх. Его вес, хорошо ощутимый в руках, чуть потертое ложе орехового дерева, мощные стальные дуги и упругая тетива — вселяли спокойную уверенность. Морой по опыту знал: если он попадет в переделку — оружие не подведет. В итоге — мысль о пистолете была отброшена.

Масляный фонарь в конце улицы, по которой шли охотники, прогорел, позволяя ночному сумраку окутать перекресток густой черной вуалью. Морой шагнул в темноту и… замер. Его обостренный до предела слух уловил что-то необычное. Один-единственный вздох — легкое дуновение воздуха в ночной тьме. Охотник быстро осмотрелся вокруг, в поисках источника звука.