Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Несмотря на огромную силу воли, Крюгер, все же, не мог полностью отказаться от крови. Он поддерживал свое существование, питаясь, в основном, крысами, полевыми мышами и прочей мелкой лесной живностью. Однажды, ему все-таки посчастливилось поймать молодого пятнистого оленя, которого он завалил, впившись зубами ему в горло. Мясо животных было не плохо, их кровь — еще лучше. Но ничто не могло сравниться с человеческой кровью — она была необходима ему как воздух. Вампир может полноценно существовать, только питаясь кровью людей. Такова уж природа их вида. И с этим — ничего не поделаешь.

Страдающий от голода, обессиленный и изможденный, Крюгер лежал на обочине лесной дороги, завернувшись в свои лохмотья, когда небольшой караван кочевников-стриган, появился на пустынной тропе. Головная повозка замедлила движение, поравнявшись с Крюгером.

— Эй, приятель, не подбросить ли тебя до ближайшей деревни, — окликнул вампира предводитель караванщиков.

Увидев, что Крюгер находится в замешательстве, возможно подозревая какую-нибудь ловушку, пожилой мужчина протянул ему руку:

— Ведас, Защитник Древних Традиций.

Татуировка на предплечье, которую заметил Крюгер, была удивительно похода на волчью голову Фон Карштайнов. Заметив взгляд Волка, лицо нового знакомого расплылось в ободряющей улыбке:

— Ты теперь в безопасности, кадавр.

Это было старое, давно забытое слово, буквально означавшее «мертвец».

Йерек ухватил протянутую ему руку и, с трудом, запрыгнул в повозку. Новые попутчики снабдили его одеждой и предложили подкрепиться, прекрасно зная, какую именно пищу он предпочитает.

Ведас был бродячим комедиантом, фокусником и лудильщиком в одном лице, поэтому, его небольшой караван был полон самых разнообразных вещей: сковородок, горшков, кастрюль, старых ботинок и другого подобного хлама. Кроме того, очень скоро выяснилось, что он любит благодарных слушателей. Ведас мог рассказывать свои истории дни и ночи напролет: это был бесконечный кладезь разнообразных сплетен, слухов, легенд и мифов, отделить правду от вымысла в которых — было абсолютно невозможно.

Тем не менее, во время своих странствий, Йерек был свидетелем многих из тех событий, что описывались в рассказах стригана. Благодаря людской глупости, Империя разрывалась на части. Ослепленные высокомерием и жаждой власти, люди считали себя высшими существами, созданными властвовать над другими созданиями, включая — своих соплеменников.

Караван Ведаса встречал на своем пути места грандиозных сражений и никому не известных стычек, и везде — падальщики собирали богатый урожай. Истории были удивительно похожи: какой-нибудь мелкий сеньор, ради мелочных амбиций, жертвовал жизнями своих подданных, посылая их в бой против другого, столь же «крупного» аристократа. Жизнь играла одну и ту же пьесу. Даже декорации оставались неизменными.

Наказание для проигравших было суровым. Тела казненных развешивались на столбах, устанавливаемых на площадях и вдоль дорог, служа постоянным напоминанием для живущих: восстанешь — умрешь. Однако, после десятилетий применения подобных методов, их устрашающий эффект заметно снизился. Простолюдины осмелели, но чем это было вызвано — ожесточением или глупостью, Крюгер не мог сказать.

В этой резне заключалась горькая ирония. То, что совершали люди с себе подобными, было гораздо ужаснее любых жестокостей Влада фон Карштайна. Они освободились от власти бессмертных лишь затем, чтобы самим утвердиться в качестве безжалостных тиранов. Какая жестокая ирония по отношению к павшим под стенами Альтдорфа!

Во время путешествия с караваном все новые и новые слухи доходили до ушей вампира. Один повторялся все чаще, по мере их приближения к Рейку: история о черном корабле, приносящем смерть. Дурная молва тянулась за ним, наполняя липким страхом города и села. Появление корабля сопровождалось многочисленными исчезновениями жителей городков, мимо которых он проплывал. Лишь немногие смельчаки отваживались высказывать свои предположения об этом порождении темных сил, да и то — шепотом, словно боясь накликать проклятье на свою голову.

Караван стриган вместе с Йереком постепенно приближался к Нульну.

Помимо торговцев, караван состоял из актеров, акробатов, жонглеров, фокусников. Путешествуя от городка к городку, стригане давали представления на ярмарках и рыночных площадях, развлекая жителей веселыми зрелищами.

Зная природную сущность Йерека, или, кадавра, как они его называли, новые знакомые относились к нему с почтением — являясь потомками жителей великого Стригоса, королевства, где когда-то люди мирно уживались с бессмертными вампирами; стригане оставались хранителями его древних традиций. Они преподнесли Крюгеру дары: нейзильберовую статуэтку ягуара, брошь из черного обсидиана, по легенде принадлежавшую богине богатства и плодородия, катайскую погребальную маску из желтого нефрита, вырезанную с таким искусством, что лицо казалось живым и, многое другое. Больше всего вампира впечатлила статуэтка — мельчайшие детали были переданы так точно и с таким мастерством, как будто живой хищник был просто уменьшен каким-то неведомым магом.

Хотя соседство новых спутников волновало и дразнило Крюгера, слишком уж явственным были запахи живой плоти, биение их сердец, бег крови по венам, Йерек был благодарен этой встрече — теперь его пернатые мучители держались на расстоянии.

Тихим, тёплым летним вечером, караван достиг, наконец, Нульна. Стригане разбили свой лагерь недалеко от городских стен среди многочисленных повозок других подобных странников. Городские ворота были уже закрыты — в ожидании утра торговцам, купцам и путешественникам приходилось устраиваться на ночлег прямо в чистом поле.

Здесь Йерек решил оставить своих попутчиков. Войти в город вампир предпочитал в одиночку — слишком уж утомительным для него стало соседство с человеческими созданиями. Кроме того, учитывая отношение остального населения Империи к стриганам, вероятность его разоблачения была крайне высока. А расставаться со своей бессмертной жизнью, проделав столь далекий путь, пока не входило в планы Крюгера.

Поздней ночью, соблюдая максимальную осторожность, Йерек покинул спящий лагерь и направился на разведку к возвышавшейся во мраке ночи громаде города. Тоненькая полоска молодого месяца, временами выглядывавшего из облаков, позволяла вампиру видеть достаточно, чтобы не плутать в темноте. В тоже время, этот призрачный, неверный свет был не настолько ярок, чтобы раскрыть присутствие Волка какому-нибудь случайному наблюдателю.

На половине пути Крюгер замедлил шаг и бросил изучающий взгляд на высокие массивные городские стены, стараясь запомнить маршрут и периодичность ночного дозора. Дальше, за крепостными стенами, виднелись покрытые черепицей городские крыши и купола храмов. Несмотря на свою славу культурной столицы, Нульн был типичным имперским городом. Покрытые пылью и грязью узкие мощеные улочки с теснящимися друг к другу домами, сложенными из того же серого известняка, что и крепостные стены. Высокие башни цитадели, украшенные изображениями гаргулий и химер, изрядно изъеденных временем и непогодой. Многочисленные мачты торговых судов, теснящихся в переполненной гавани. Грязь и суматоха портовых таверн, складов и борделей. Все это — «корона, сверкающая тысячей драгоценностей» — славный город Нульн.

Тишину ночи нарушил до боли знакомый звук — одинокий ворон, усевшийся среди ветвей в небольшой рощице, словно бы пророчил своим печальным карканьем грядущие несчастья и беды.

Крюгер внимательно присмотрелся к пернатому посланнику — легкая полуулыбка скользнула по губам вампира. «А ведь эта проклятая птица послана следить за мной», — подумал он. Эта мысль была настолько приятна, что Волк уверенным шагом продолжил свой путь, не удостаивая взглядом крылатого соглядатая, не смотря на раздававшийся за спиной пронзительный крик: «Маннфред идет! Маннфред идет! Он возвращается!!!»

Йерек впервые услышал это послание очень давно, еще в день разгрома армии нежити на Мрачных Болотах. С тех пор, Крюгеру слишком часто приходилось его слышать. К счастью для вампира, кровь животных, которую ему давали стригане, прогнала признаки зарождающегося безумия настолько, что Йерек был абсолютно уверен — птицы — это не плод его воспаленного воображения.

504
{"b":"550758","o":1}