Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Раз долгой темной ночью Восставших мертвецов

К прекрасной Изабелле прокрался Морр в альков.

И с погребальной песней склонился он над ней,

Чтоб сломленную душу лобзать грубей, грубей.

Прекрасное испачкать, до срока иссушить,

Красавице зачахнуть, красавице не жить.

Останутся лишь кости, останется лишь плоть.

Предательство ухода любви не побороть.

А потом мелодия и умирающая леди вновь вернулись к жизни, воскрешенные прекрасной песней Дитмара. Но два образа никак не выходили из головы Скеллана. Трубадур наверняка не случайно упомянул на одном дыхании Восставших мертвецов и иссушающую болезнь.

— Надо поговорить с ним до исхода ночи, — сказал он негромко, наклонившись к уху Фишера. Тот кивнул — очевидно, от его внимания тоже не ускользнули странные строки. — И до того, как начнутся неприятности.

Стефан Фишер приподнял бровь.

— Кажется, нас одурачили; позже объясню.

Фишер снова кивнул.

Трубадур исполнил еще девять песен, прежде чем сделать перерыв и освежить голос стаканом подогретого вина Амоса. Скеллан и Фишер подошли к музыканту и тоже уселись возле очага.

— Не возражаешь? — поинтересовался Скеллан.

— Вовсе нет, иногда разделить выпивку с незнакомцем так же приятно, как разделить ее с другом.

— Воистину так, — согласился Скеллан. Как ласкает ухо речь человека, прилично владеющего рейкшпилем. В окружении сильванского говора он уже начал забывать, как звучит родной язык. — Должен признаться, одна из твоих песен захватила меня. Полагаю, ты сам написал ее. Я не слыхал ее прежде… «Лэ о прекрасной Изабелле», кажется, так?

— О да, хотя, боюсь, мой голос бледнеет перед красотой самой Изабеллы.

— Правда?

— Правда, мой новый друг. Изабелла фон Карштайн, хозяйка Дракенхофа. Чистейшая красота и грязнейшее сердце в мире. Увидеть прекрасную Изабеллу — значит потерять душу. Но какая же это дивная смерть!

— Интересно… — криво усмехнулся Скеллан. — Но я бы не стал считать романтическую душу менестреля надежным источником. Вы, бродяги, привыкли влюбляться ежедневно, в каждом новом городе в новую неземную красоту.

Дитмар рассмеялся:

— Вижу, ты знаешь нас. Но поверь, в данном случае то, что я сказал, и наполовину не дотягивает до истины. Ее красота способна остановить твое сердце, если она того пожелает, а желает этого она часто. Она самая могущественная женщина Сильвании, могущественная и безжалостная. Ни зубы Морра, ни сама смерть не могут победить ее. Изабелла властвует над смертью.

— Неужто? — Скеллан подался ближе, напряженно слушая. — Как так?

— Это не секрет, она умирала. Пала жертвой смертельной хвори, опустошающей страну. Она цеплялась за жизнь зубами и ногтями. Лекари и целители душ опустили руки. Недуг убивал ее. Совсем как других девушек нашего края. Болезнь не уважила ни ее красоты, ни ее власти. Для Морра она была всего лишь еще одной обыкновенной душой. Говорят, к ней даже приходили жрецы, чтобы исповедовать умирающую и отпустить ей грехи. И знаешь что? На следующее утро она поднялась со смертного ложа, лучась красотой и здоровьем. Она стала блистательней прежнего. Лихорадка и жар отступили. Это было чудо.

— Воистину. Я видел последствия этой болезни. Страшные последствия. Как и ты, я еще не сталкивался с выжившими.

— Изабелла фон Карштайн, — страстно произнес Дитмар. — У смерти нет власти над ней.

— Скажи мне… — Скеллану как будто только что пришла в голову одна мысль. — Ты упомянул в песне ночь Восставших мертвецов… — Повторяя прием Дитмара, Скеллан наклонился и понизил голос до заговорщицкого шепота. — Это имеет какое-то отношение к Wiederauferstanden?

— Культу Восставших мертвецов? — Если вопрос и был сюрпризом для трубадура, он умело замаскировал удивление. — Это же очевидно: последователи культа верят, что придет ночь, когда мертвые поднимутся, когда падет барьер между этим миром и следующим. Это они и называют ночью Восставших мертвецов. Изабелла фон Карштайн живет и дышит, тогда как все остальные, пораженные той же иссушающей хворью, гниют в земле. Она — путеводная звезда сектантов. Они увидели нечестивое чудо. Она умирала на руках жрецов и лекарей, все их умение и вера не могли спасти ее, и все же она поднялась с одра. Смерть не удержала ее. Она — все, о чем они мечтают, все, что обожают. Культ Восставших мертвецов поклоняется этой женщине. Для них Изабелла фон Карштайн воскресла. Поднялась из мертвых. Она бессмертна.

— Она их лидер?

— Что значит «лидер», друг мой? Одураченные болваны боготворят ее сердцем, телом и тем, что осталось от их почерневших душ, — горячо проговорил Дитмар. — Делает ли это ее их лидером? Возможно, но тогда, выходит, Зигмар — твой лидер?

— Я не чту никого из так называемых божеств. Дайте мне эля, дайте женщину с мягким упругим розовым телом, дайте меч — дайте то, что я смогу увидеть и потрогать собственными руками, — вот во что стоит верить. Спасибо, друг мой. Теперь, по крайней мере, я знаю, с чего начинать поиски. Дракенхоф.

— До него три недели нелегкого пути. Дороги в плачевном состоянии; старые графы никогда не вкладывали средств в то, что не приносит немедленного дохода, так что край наш, мягко говоря, суров. Я бы не стал тебе завидовать, но, возможно, один взгляд на прекрасную Изабеллу и стоит этого путешествия. — Дитмар подмигнул Скеллану, в глазах его заплясали озорные похотливые искры. — Если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Нас всегда гонит вперед именно это, разве не так? Мы марионетки, подчиняющиеся капризам наших сердец.

— Точно. И какие спектакли театра теней разыгрывают наши сердца! Ладно, пора мне зарабатывать на постой, а то Амос передумает и вышвырнет меня пинком под задницу. Приятно было поболтать с тобой, сосед. Желаю тебе найти в Дракенхофе то, что ты ищешь.

Музыкант играл до глубокой ночи.

В сумерках посетителей прибавилось, но нельзя было сказать, чтобы доходы заведения существенно возросли.

Где-то через час Скеллан наклонился к Фишеру и обронил:

— Я иду спать. Увидимся наверху, когда ты закончишь. Надо поговорить.

Фишер кивнул, одним глотком допил свой эль и отодвинул стул от стола. Следом за Скелланом он поднялся в скромную комнату над общим залом, которую они снимали. Здесь стояли лишь две кровати, кресло и зеркало в полный рост. Грубые половицы прикрывал ветхий половичок. Плюхнувшись на кровать, Скеллан объяснил ситуацию: Айгнер отправился в Дракенхоф, привлеченный злом, которое, если верить Дитмару, олицетворяла собой Изабелла фон Карштайн, а убийцы, подосланные Восставшими мертвецами, намерены позаботиться о том, чтобы охотники никогда не догнали жертву. Фишер выслушал друга, встал и передвинул кресло так, чтобы оно смотрело на дверь.

— Значит, они придут сегодня?

— Да, через пару часов.

— Устроим им сюрприз?

— Именно так.

— Ладно. Что бы ты сделал на их месте?

Фишер уже обдумал, как бы он сам поступил, будь он одним из наемников. Их главный враг сейчас — сон. Чем дольше тянется ночь, тем меньше шансов у охотников за ведьмами дожить до рассвета. Убийцы наверняка явятся в самый кромешный час.

— Я бы послал троих. Двое против двоих было бы не слишком надежно: хотя элемент внезапности против нас, у нас остался бы шанс выжить. Айгнер нас знает. Он наверняка заразил своей паранойей всю секту. Да, нужны трое — чтобы наверняка.

Скеллан оказался прав.

Они явились втроем. Убийцы тихо прошли по коридору и остановились у двери, прислушиваясь. Медленно повернулась ручка. Уловка друзей была проста, но в темноте эффективна. Взбитые подушки правдоподобно изображали спящих под одеялами людей. Обман не выдержал бы пристальной проверки, но это не имело значения. Для проверки времени не будет. Дверь открылась, несмазанные петли слегка заскрипели. В дверном проеме вырос черный силуэт.

Человек шагнул в комнату.

За ним крался еще один.

Он прошел на расстоянии вытянутой руки от того места, где стоял Скеллан, укрытый, как плащом, тенью распахнутой двери.

371
{"b":"550758","o":1}