Ротванг обернулся и посмотрел в открытое детское личико. Он чувствовал себя так, словно его ударил в лицо кулак в латной перчатке. Разбойник поднял руку с мечом и отвел ее в сторону. Он надеялся, девочка поймет, что оружие не представляет для нее непосредственной угрозы. Однако он снова ничего не ответил. Нечто источающее тошнотворный запах выступило из темноты у него за спиной и положило тяжелую лапу ему на плечо…

Старая Женщина вторглась в разум Ротванга, погружаясь все глубже. Она нашла волка и выпустила его на волю.

Ротванг замахнулся мечом на леди Мелиссу. Йох решил, что его последний компаньон тоже свихнулся, и, схватив убийцу за плечо, развернул его лицом к себе.

Глаза Ротванга пожелтели, а нос вытянулся, превратившись в звериную морду. Тварь открыла рот, демонстрируя белые клыки. И все же это был Ротванг, судя по выщербленным передним зубам. Вот только внутри него пробуждался хищник.

Маленькая девочка попятилась и забралась на кровать. Обхватив столб, подпиравший балдахин, она наблюдала за происходящим.

Йох оперся о дверной косяк, чувствуя, как от искалеченного плеча по всему телу разливается пугающее онемение.

Ротванг атаковал, и бывший атаман метнулся в сторону. Однако когти чудовища скользнули по его волосам, оцарапав кожу.

Ротванг отбросил меч. Да и ножи, висевшие на поясе, были разбойнику больше ни к чему. Какой в них смысл, если его пальцы заканчивались острыми кинжалами.

Как странно устроена жизнь. Можно пять лет странствовать бок о бок с человеком и ничего не знать о нем.

У Йоха дрожали коленки. Одна его рука не двигалась. Он знал, что скоро умрет, и подумал, что мог бы избавить себя от мучений, подставив горло под клыки и когти Ротванга. Однако главарь шайки слишком долго боролся за выживание, чтобы избрать простой путь.

Его скимитар пропал, и кинжал тоже, но у него остались сапоги. А на сапогах — серебряные шпоры.

Серебро. Если Ротванг настоящий вервольф, он не переносит серебро.

Опустившись на четвереньки, Ротванг бросился на Йоха. Атаман ухватился левой рукой за верхний край двери и подтянулся, поджав ноги. Его плечо пронзила острая боль, но он продолжал висеть.

Ротванг, начавший прыжок, пролетел под ним. Йох ударил чудовище пятками, стараясь вогнать шпоры как можно глубже.

Тварь завыла как раненый волк и взметнулась на задние лапы. Йоха подкинуло вверх и прижало к перемычке над дверью. Атаман ударился головой о камень и почувствовал, как внутри у него что-то хрустнуло.

Затем он сорвался вниз, упав лицом на каменный пол. Ревущий монстр взгромоздился ему на плечи. Йох лягнул противника, надеясь, что серебряные шпоры нанесут оборотню хоть какой-то урон.

Тяжесть, придавливавшая его к земле, исчезла, и мужчина смог перевернуться на спину.

Мелисса неотрывно следила за ними, словно за щенками, резвившимися во дворе. Она хихикала и хлопала в ладоши. У маленькой девочки явно были серьезные проблемы с воспитанием.

Йох потянулся к сапогу и открутил одну из шпор. Зубчатое колесико завертелось, когда он взмахнул своим новым оружием.

Ротванг страдал. Его одежда порвалась, густая шерсть, покрывающая тело, пропиталась кровью.

Человек и монстр с трудом поднялись на ноги.

Ротванг шумно дышал. Кровь и слюна стекали по его уродливой морде. У оборотня были широкие плечи и несоразмерно длинные передние лапы.

Йох поднял шпору.

Ротванг бросился на него, и атаман, сделав выпад, раскроил лицо чудовища от глаза до пасти.

Острые когти погрузились в живот разбойника, и он отпрянул, оставив свое оружие в голове врага.

Йох прижимал края раны руками, стараясь удержать внутренности. Он почти ничего не чувствовал.

Это было плохо.

Ротванг прислонился к спинке кровати. Дрожь и судороги сопровождали обратное превращение в человека. По изрезанной морде оборотня струилась кровь.

Мелисса придвинулась и потрепала чудовище по плечу, пригладив быстро редеющую шерсть. Можно было подумать, что она ласкает котенка или собачку. Богатые. Их и людьми-то нельзя назвать.

Выражение детского личика изменилось.

Мелисса почти сочувственно смотрела на Ротванга, чьё волчье рычание переходило в страдальческие человеческие всхлипывания. Из щеки вервольфа все еще торчала шпора.

Девочка открыла изящный ротик, и Йох увидел, как блеснули ее неестественно длинные и острые зубы. В следующее мгновение малышка прильнула к шее Ротванга, прокусывая вену.

Кровь струей хлынула из раны, и Мелисса принялась жадно пить.

Старая Женщина пила кровь, отдающую волком, и чувствовала, как дух бандита покидает тело, из которого она выкачивала жизнь.

Он убивал других. Много раз он убивал, не зная милосердия. И то, что она делала, было справедливо.

Когда все закончилось и Ротванг был полностью опустошен, Мелисса открутила ему голову и переключила внимание на раненого мужчину.

— Эй, господин Йох, — спросила она, — вам больно?

Мелисса, Старая Женщина в теле ребенка, опустилась на колени рядом с главарем шайки и смотрела, как он умирает.

— Знаешь, ты был моим любимым разбойником, — доверительно сообщила она.

Йох больше не испытывал боли, но, судя по обильному кровотечению, которое не прекращалось, его дела были плохи.

— Сколько… тебе?…

Мелисса кокетливо убрала прядку волос с лица. У нее был необычный взгляд. И как Йох не заметил этого раньше? Глаза многоопытной старухи на невинном лице ребенка.

— Много, очень много, — ответила девочка. — Более одиннадцати столетий. Я так и не выросла.

Йоху стало зябко. Сперва замерзли его ноги, затем холод распространился выше.

— Твоя… семья?…

Кровопийца поглядела на него задумчиво и даже печально:

— Давно уже обратились в прах, я полагаю. Во всяком случае, моя человеческая родня. У меня есть темные сыновья, но сомневаюсь, что хоть один из них заплатил бы тебе выкуп.

Разбойника начало знобить. Секунды казались ему годами. Последние крупинки его жизни целую вечность падали сквозь узкое горло песочных часов. Это и есть смерть?

Замедление после крутого виража, бесконечно длившее мучительную боль. Или леди Мелисса Д'Акку называет это жизнью?

У него остался последний шанс. Серебро. Вампиры любят его не больше, чем вервольфы. Йох потянулся ко второму сапогу, но его распухшие, ослабевшие пальцы не желали слушаться. Он порезался. Кровопийца подняла один из ножей Ротванга, проворно срезала шпору и, не прикасаясь к ней, отбросила к противоположной стене комнаты. Когда она посмотрела на Йоха, в ее улыбке читалось сострадание победителя к побежденному. Теперь атаману оставалось только ждать наступления смерти.

Мелисса достала тонкий платочек и тщательно вытерла свой пунцовый ротик. Дитя и древнее создание, она была красива, но недосягаема для человеческого понимания.

— Поцелуй меня, — прошептал Йох.

Вампирша свернула ему шею и исполнила его последнее желание.

На следующее утро, когда солнце встало над замком Дракенфелс, маленькая человеческая фигурка направилась по горной тропинке вниз к дороге.

Леди Мелисса оставила тела там, где они лежали, обезглавив те из них, кровь которых она выпила. Разбойники не станут ее потомками. Она была гораздо более ответственной, чем некоторые бессмертные глупцы, которые оставляли после себя уйму безрассудных отпрысков.

Подхватив объемные, но легкие чемоданы, девочка спустилась к дороге и соорудила из своего багажа кресло с балдахином.

Солнечный свет немного резал ей глаза, но она не принадлежала к Истинно Мертвым кровососам, которые сгорели бы, не найдя укрытия до третьих петухов.

Когда солнце взобралось на небосвод, она устроилась поудобнее и приготовилась к долгому ожиданию. Путешественники редко ездили по дороге мимо Дракенфелса, но, в конце концов, кто-нибудь появиться.