Возле них стоял стражник в форме, который собирал пошлину с тех, кто входил или выходил из города.

Остановившись возле ворот и ожидая, пока Карл и Хайнц заплатят, Конрад старался разглядеть, что находится за воротами. Наконец Карл кивнул ему, и все трое направились в город.

Стражник стоял, прислонившись к воротам, но когда мимо него хотел пройти Конрад, остановил его.

— Три пенса, — сказал он.

— За то, чтобы войти в город?

— Не-а, за то, что ты пользуешься дорогой.

— Но у меня нет трех пенсов.

— Жаль. Тогда я тебя не пущу. У нас только бароны проезжают бесплатно — остальные должны платить.

— На, — сказал Карл, порывшись в карманах. И протянул монеты стражнику.

Конрад изумился.

— Спасибо, — сказал он. — Спасибо. Я вам верну, обязательно. Я верну.

— Конечно, вернешь, — сказал Карл и пошел догонять Хайнца.

Стражник приоткрыл ворота, чтобы пропустить Конрада.

— Счастливо, — сказал он.

Город показался Конраду огромным, гораздо больше их деревни. Он еще ни разу не видел такого скопления людей. Сколько улиц, и все вымощены булыжником. Все такое большое, огромные дома, длинные улицы.

Шагая позади Карла и Хайнца, Конрад с удивлением оглядывался по сторонам.

Никто не обращал на него внимания. Вот когда в их деревню заходил кто-то незнакомый, об этом немедленно знали все, и все на него пялились. А здесь, похоже, путешественник — дело обычное. Да и жителей здесь столько, что они, похоже, и сами не знают, кто свой, а кто чужой.

Люди с разных концов города уж точно были чужаками друг другу.

Конрад заметил фургон, который проехал мимо него час назад. Сбоку на нем красовался рисунок — что-то похожее на башню, наверное, замок, решил Конрад. Лошадей уже увели, а сама повозка стояла возле домика, который мог быть только таверной. Она была гораздо больше, чем таверна Адольфа Бранденхаймера, и в гораздо лучшем состоянии.

Проведя на постоялом дворе всю жизнь, Конрад мог узнать таверну везде; тем более тут над входом висела яркая вывеска: намалеванная на деревянной доске кружка, доверху наполненная элем, что не оставляло сомнений в назначении этого заведения.

Конрад заметил, что подобные вывески висели на многих домах — у булочника, мясника, торговца овощами, кузнеца.

Его деревня была маленькой, у них все знали, кто в каком доме что продавал. Город же был таким огромным, что любой мог затеряться в лабиринте его улиц, и, конечно, требовались вывески, чтобы знать, где и что можно купить.

Конрад подумал, что его новые приятели зайдут в таверну, но нет, они шли все дальше, направляясь, по-видимому, к рыночной площади. Возле нее на углу оказалась еще одна таверна!

Конрад никак не мог понять, зачем нужны две пивные. Потом он решил так: наверное, одна не может вместить всех желающих освежиться.

Конрад и подумать не мог, что на свете бывают такие большие города. Вдали он разглядел поля, но они находились так далеко, что почти скрывались за высокими зданиями.

— Пришли, — раздался голос. — Хочешь выпить?

Конрад уже и думать забыл о своей встрече с незнакомцами. Хайнц куда-то пропал — наверное, уже зашел в таверну. Карл стоял в дверях; он и окликнул Конрада.

Конрад кивнул и хотел войти.

— Ты лучше спрячь нож, — сказал Карл. — А то вид у тебя не очень дружелюбный.

Конрад взглянул на свою правую руку — она сжимала кинжал. А он и не заметил, что всю дорогу так и шел с ним.

Входить через парадную дверь ему было очень непривычно. В таверне Бранденхаймера ему разрешали пользоваться только черным ходом. Конрад увидел грубые деревянные столы и табуретки, на полу свежую солому, почувствовал знакомый запах пива. Из кухни доносились ароматы жарящегося мяса и готовящегося эля.

Хайнц уже дожидался их возле высокого деревянного стола, рядом с которым на боку лежали три огромные бочки. Около одной из них стоял хозяин таверны и, открыв кран, наполнял оловянную кружку. Передав ее Хайнцу, он заметил Карла и принялся наполнять вторую.

Карл что-то сказал Хайнцу, и они посмотрели на Конрада, который все еще стоял в дверях. Карл протянул кружку ему.

— Иди сюда! — позвал он и поставил кружку на стол. — Я плачу, — сказал он хозяину.

Карл бросил на стол несколько монет, и хозяин начал наполнять третью кружку.

Конрад несмело вошел в таверну. Несколько посетителей, бросив на него беглый взгляд, вернулись к своему элю. Конрад подошел к столу, за которым сидели Карл и Хайнц, и взглянул на кружку с элем. Свою кружку.

Конраду не позволялось пить хозяйский эль, впрочем, это не мешало ему наверстывать упущенное, когда Бранденхаймера не было поблизости. Хозяин терпеть не мог, даже когда Конрад пил его воду.

— Кто это, Карл? Ваш новый приятель? — спросил хозяин таверны, ставя на стол большую кружку с элем и сгребая монеты.

— Да вот, в лесу встретили, — ответил Карл, прихлебывая пиво.

Конрад облизнул губы, взял кружку двумя руками и поднес ее ко рту.

— Никакой он нам не приятель, — сказал Хайнц, глядя на Конрада, и поставил свою кружку на стол.

— Точно, — сказал Карл и тоже поставил кружку.

Не успев сделать и глотка, Конрад понял, что сейчас произойдет. Еще он понял, что ничего не успеет сделать.

Но это его не остановило. Резким движением он плеснул эль в лицо Карлу и сразу отпрыгнул в сторону, пытаясь выхватить кинжал.

Но не успел. Хайнц схватил его за кисть, а Карл со всех сил ударил в живот. Конрад согнулся от боли.

Схватив его за волосы, Хайнц поднял его голову, а Карл приставил ему к горлу нож.

— Ну, уж нет! — выкрикнул Карл, стирая с лица пиво. — Никакой он нам не приятель.

— Это браконьер, — сказал Хайнц.

Конрад лежал на каменном полу, глядя, как за толстыми прутьями начинается рассвет, и в который раз думал, что с ним теперь будет.

Да, не следовало доверять Карлу и Хайнцу. Нужно было верить инстинкту, тогда бы он не оказался в этом погребе.

Он объяснял, что не знал о запрете ловить кроликов, спрашивал, что с ним собираются делать, но предатели не вступали с ним в разговор, сказали только, что его судьба решится завтра. Он даже слышал, как Карл обещал хозяину таверны заплатить, если тот продержит пленника у себя до утра.

В его деревне законом была воля Вильгельма Кастринга. Всякого, кто нарушил закон, тащили к нему. Преступника подвергали штрафу, били, заставляли бесплатно работать или надевали на него колодки — в зависимости от тяжести преступления.

Интересно, а как в этом городе наказывают за убийство кролика? Нет, двух кроликов. Если штрафуют, то денег у него нет. Он может только отработать. Может быть, его накажут кнутом. Ну, к этому-то он привык. Послышался звук отпираемого замка, и в погреб хлынул свет.

— Встать! — приказал чей-то голос.

Конрад встал и подошел к ступенькам, ведущим наверх. Там его ждали Хайнц и Карл, оба держали в руках ножи. У Карла был нож Конрада.

— Острый, — сказал он, заметив, что Конрад взглянул на свое оружие. — Браконьеру такой иметь не обязательно.

— Повернись! — сказал Хайнц. — Руки за спину!

Конрад почувствовал, что ему связывают за спиной руки.

— Что происходит? — спросил он. — Что вы собираетесь делать?

— Мы — ничего, — ответил Хайнц.

— Точно, — сказал Карл. — Делать будет кое-кто другой. — И он засмеялся.

Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.

Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.

— Кто это? — спросил один.

— Эй, что он сделал? — окликнул другой.

— Пойди да узнай! — огрызнулся Карл.

Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…

Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.