У длинного документа было одно преимущество: мне оставалось лишь прочесть его Яковлеву по–русски, а после оставить ему копию на английском, Это подтвердило бы, что я явился в качестве официальном, а не занимался самодеятельностью. После чего мы могли бы приступить к настоящему разговору.

Яковлев признал, что референдум мог бы положить начало процессу выхода, если бы литовцы в свое время пошли на это. А сейчас, чтобы это получилось, литовцам пришлось бы восстановить то положение, какое имелось до декларации независимости. Яковлев обвинил их в игнорировании всего многообразия связей, развившихся с остальной частью Советского Союза, и в искажении истории. Пусть секретный протокол к нацистско–советскому пакту незаконен, решение литовцев войти в Советский Союз в 1940 году имеет законную силу, и нынешнее литовское руководство не в силах отбросить это прочь простой декларацией.

Литовская акция, добавил он, дав волю чувствам, это «подарок консервативным силам», способный пустить под откос перестройку Требования пустить в ход силу растут, сообщил Яковлев, как и требования, чтобы литовцы расплачивались твердой валютой за все направляемые им товары. Тем не менее, уверил он меня, торговля будет продолжаться в рублях, поскольку от расчетов в конвертируемой валюте пострадало бы население в целом.

Я сказал ему, что не вижу никакого смысла спорить о юридическом статусе Литвы, поскольку каждому из нас известна позиция другого. Однако, как представляется, снижение напряженности в Литве отвечает интересам как Советского Союза, так и Литвы, Ясно, что никакой диалог не получится, если одна из сторон станет заранее требовать, чтобы другая сдалась. Но именно к тому и клонят советские руководители. Мудро или нет поступили литовцы, провозгласив независимость тогда, когда им захотелось, в данном случае не главное: ясно, что они не могут пересмотреть это решение только для того, чтобы переговоры начались.

Яковлев просто повторил, что референдум был бы приемлем только в том случае, если литовцы восстановят status quo ante и «прекратят свои беззаконные действия».

Поскольку в качестве аргумента против независимости Яковлев упомянул тесные экономические связи, я обратил внимание, что независимость не обязательно ведет к разрыву имеющихся связей. Пусть он вспомнит время, проведенное в Канаде: вот, пожалуйста, страна, которая, обретя независимость, сохранила самые тесные экономические и человеческие связи с Великобританией, частью которой некогда являлась,

На это Яковлев ничего не ответил, лишь пробурчал, что попытки «запугать друг друга» никуда не годятся. Когда Советский Союз подвергал критике недавние действия США в Панаме и на Филиппинах, он никогда не давал понять, что это отразится на советско–американских отношениях. «Угрозы» США в связи с Литвой были бы «контрпродуктивны».

Говоря, что репрессии в Литве сделают невозможным продолжение развития наших отношений, ответил я, мы не используем это как угрозу. Просто разъясняем политический факт жизни. Мы сочли бы себя нерадивыми, не сумей сделать этого и оставив нашу позицию неверно истолкованной.

В беседе мы прошли полный круг, и было ясно, что Яковлеву поручено не выказывать никаких «уступок». Я завершил встречу, заметив на прощание, что нынешняя тактика Москвы не решит проблему Когда это поймет Горбачев, возможно, он осознает, что референдум позволил бы ему политически обосновать переговоры об условиях независимости.

————

Литовский призрак витал над встречами, которые на следующей неделе Шеварднадзе провел в Вашингтоне, однако в обсуждениях этого вопроса никакого прогресса достигнуто не было. Его визит, вместе с тем, достиг основной цели: была согласована дата следующей встречи на высшем уровне. На этот раз Горбачеву предстояло приехать в Соединенные Штаты в конце мая — начале июня. Меня это соглашение радовало. Оно не только отвечало моему убеждению, что ежегодные саммиты являются полезной практикой, но и, помимо этого, стимулировало Горбачева делать все возможное, дабы избежать весной насилия в Литве и других прибалтийских государствах. У него не могло быть никаких сомнений, что кровопролитие там неизбежно приведет к отмене его запланированной встречи с президентом Бушем.

————

Вскоре после нашего возвращения в Москву 9 апреля, мы подготовили визит делегации семи американских сенаторов во главе с Джорджем Митчеллом, лидером демократического большинства в Сенате. Встреча делегации с Горбачевым дала еще одну возможность прояснить его отношение к данному вопросу.

Горбачев начал встречу долгими рассуждениями о важности перестройки и о трудностях, с которыми она сталкивается. Прямо о Литве он ничего не сказал, но, завершая свою вступительную речь, заметил, что был «удивлен реакцией Конгресса США на некоторые события у нас». Он определенно имел в виду принятые Конгрессом резолюции в поддержку Литвы.

Сенатор Митчелл поинтересовался перспективами соглашения по СНВ и спросил его об отношении к Литве. Горбачев коротко коснулся СНВ, заметив, что скоро предстоит визит государственного секретаря Бейкера, в ходе которого, выразил он надежду, оставшиеся вопросы будут сняты, хотя Соединенные Штаты все же, похоже, выискивают кое–какие односторонние преимущества. Затем он перешел к Литве и, невзирая на им самим сделанную в начале оговорку, что об этом в последнее время столько сказано, что трудно понять, что еще можно добавить, чуть ли не час потратил на изложение своих взглядов.

Мы терпеливы, уверял Горбачев. Раз они независимы, нам бы взять их да отсечь, начав относиться к Литве как к чужой стране. Вот тогда бы там испытали истинные тяготы в управлении. Однако по–настоящему проблемой является сам Ландсбергис, а вовсе не литовский народ, а мы не хотим, чтобы народ страдал.

Как и Яковлев, Горбачев настойчиво твердил, что любые переговоры о литовской независимости могут начаться только после того, как литовцы «восстановят положение, существовавшее до 10 марта», то есть до провозглашения независимости. Даже если такое произойдет, заметил Горбачев, переговоры скорее всего будут продолжительными и трудными, поскольку в Литве живут более 800,000 нелитовцев и многие уедут. Затем он добавил: если бы люди понимали, чем обернутся эти переговоры, они не поддержали бы «отделенцев».

Что касается самого Горбачева, то на него оказывают громаднейшее давление, призывая решить эту проблему. Люди обвиняют его в нерешительности и слабости, но он убежден, что сложившееся положение требует сдержанности и терпения. Тем не менее, он не может исключить жесткие меры и введение президентского правления, если ситуация того потребует.

Последняя фраза привлекла наше внимание. В ней, похоже, утверждалось обратное тому, что говорили Шеварднадзе и другие о неизменной решимости не прибегать к силе. Впрочем, Горбачев настойчиво продолжал свой монолог, не давая времени для вопросов или замечаний. Его особенно задели действия Конгресса США, так что он не собирался упускать возможность поделиться советом с группой видных сенаторов.

Конгрессу США, сказал Горбачев, не следует создавать впечатление, будто он вмешивается в эти вопросы, или брать на себя роль учителя, что может лишь нанести обиду. Кроме того, и другие страны, не только Советский Союз, беспокоит прецедент, каким станет выход Литвы из Советского Союза: такие федерации, как Бразилия, Индия, Канада и Югославия, все они, заявил Горбачев, могут оказаться затронуты.

Самого Горбачева, похоже, заносило все дальше и дальше от действительности, и я заволновался, уж не запутывается ли он окончательно. Похоже, он приготовился закругляться, но напоследок не удержался от еще нескольких колкостей.

— Не все зависит от нас, — заметил он, опять имея в виду, что исправляться придется литовцам. — Я им говорил, когда был в Литве, если они считают, что дело только в том, чтоб руки поднять и проголосовать, то они заблуждаются, Дело обстоит куда серьезнее. Впрочем, многие ищут способ заменить нынешнее руководство, так что, возможно, надежда есть. Между прочим, они наведывались к послу Мэтлоку перед тем как провозгласить свою независимость и, может, снова это сделают. Им, кажется, нужен его совет, вот только не знаю я, что он им говорит.