Мы, сидя в Москве, с ужасом ловили сообщения об этих возмутительных событиях. Надо отдать должное Центральному телевидению за освещение происходившего, хотя дикторы чаще и больше говорили об актах жестокости, чем показывали их на экране, 21 января, просмотрев телевизионные новости, я набросал следующие соображения:
«После вчерашней военной акции Баку, как утверждают, спокоен, однако население бурлит. Какой–то генерал в интервью ТВ назвал положение «напряженным до предела». По официальным данным число убитых не превышает 100, но, похоже, все уверены, что их число гораздо больше. Обо всем об этом с великим тщанием было сообщено в «Семи днях», новой передаче «обзора событий за неделю» по воскресным вечерам. Би-Би-Си сообщила, что Нахичевань объявила о выходе из Советского Союза. Замечаю, что советская пресса не утверждает, будто обстановка там спокойная. Азербайджанский Национальный фронт призвал провести завтра всеобщую забастовку и митинги поминовения. Похоже, ясно, что комендантский час, если и соблюдается, то не всеми и не во всем.
Отсюда кажется, что у руководства не было другого выхода, как использовать войска и отдать приказ стрелять, если выступления и сопротивление будут продолжаться. Однако, представляется, акция может и не получиться быстрой, а если она затянется или если смертей будет чересчур много, это лишь усугубит страдания населения…
И еще одно ясно: правление партии на этой территории рухнуло. До такой степени, что, будь то порядок или беспорядок, ответственность за него возлагают на Национальный фронт или на Советскую Армию. Вот тебе и «ведущая роль».
Позже, читая заявление министра обороны Язова в «Известиях» от 26 января, я понял, что мое первоначальное впечатление о необходимости военного вмешательства, вероятно, было неверным. Как сообщил Язов, армия арестовала «около восьмидесяти» членов Национального фронта и неформальных организаций. Значит, первопричиной военного вмешательства было не спасение жизней, а устранение Национального фронта от власти! В самом деле, могли ведь и догадаться, что Национальный фронт прекратил бесчинства до вмешательства Советской Армии, поскольку он сам объявил чрезвычайное положение.
Спустя несколько дней я обсуждал эти вопросы с Андреем Гиренко, новым секретарем Центрального комитета партии, Прежде я встречался с ним в Крыму, где он возглавлял партийную организацию. Не так давно Гиренко был переведен в Москву в Секретариат партии и, когда начались бесчинства, направлен в Баку вместе с Евгением Примаковым. Они, по словам Гиренко, отправились в Баку 14 января, на следующий день после начала беспорядков, и попытались «найти политическое решение». Однако, как они выяснили, «здравые элементы» в азербайджанском Национальном фронте «уступили» во всем «террористам». 18 января Национальный фронт объявил чрезвычайное положение, а на следующее утро захватил все правительственные и партийные здания, На следующий день Москва объявила военное положение и послала войска.
Как и Язов, Гиренко подтвердил, что порядок был восстановлен до того, как вмешались советские войска, и что вмешательство было осуществлено, чтобы вернуть власть Коммунистической партии.
К такому заключению пришло большинство азербайджанцев и большинство советских мусульман. Друзья Национального фронта утверждали, что антиармянские погромы 13 января начали бездомные азербайджанцы, которых выдворили из Армении и которым негде было найти прибежище. Азербайджанские власти предприняли попытку избежать их расселения на постоянной основе, рассчитывая, что удастся организовать взаимное возвращение беженцев в Армению и Азербайджан. Когда начались погромы, власти оказались в параличе и Национальный фронт, по утверждениям его приверженцев, взял управление на себя и восстановил спокойствие.
Не все для меня в этом объяснении убедительно, поскольку Национальный фронт занял жесткую позицию по Нагорному Карабаху и тем самым способствовал созданию условий, приведших к погромам 13 января. Тем не менее, в ретроспективе кажется очевидным, что захват Баку Советской Армией увеличил, а не уменьшил количество смертей и что факторы политические перевешивали соображения гуманности, когда принималось это решение.
Решение устранить азербайджанский Национальный фронт силой дало повод для общенационального недовольства в республике, которое могло лишь подстегнуть будущие призывы к выходу из СССР. Вызвало оно и ряд серьезных побочных явлений в российском общественном мнении. В ряде крупных российских городов произошли демонстрации протеста против размещения советских войск в Баку; не потому что выражалась симпатия азербайджанскому Национальному фронту, а потому, что семьи призванных солдат не желали подвергать их опасности. Русские начали осознавать, что и они тоже могут стать жертвами этнического насилия. До сих пор погромы считались напастью, какая порой случалась с меньшинствами, с евреями, скажем, или с армянами. Когда же Советская Армия захватила Баку, семьи военных, проходивших службу в Азербайджане, пришлось эвакуировать оттуда, чтобы обеспечить их безопасность.
Военное вмешательство в качестве будущего средства «наведения порядка» в республиках выглядело все более и более сомнительным. Русский народ все меньше и меньше желал платить цену, назначавшуюся Советской империей.
Платформа для империалистов
У империи, впрочем, имелись защитники, и они стали объединяться, наблюдая — сперва с озабоченностью, а потом с ужасом — за крушением советских позиций в Восточной Европе, напористостью нерусских национальностей и ослаблением контроля из центра. В начале января 1990 года писатель Александр Проханов опубликовал в консервативном литературном еженедельнике «Литературная Россия» статью, ставшую призывным кличем и одновременно платформой для тех, кто хотел во что бы то ни стало сохранить империю. Проханов подверг нападкам Горбачева за подрыв основ советского единства, к которым он причислил социалистическую идеологию, политический контроль московского Центра и плановую экономику. Если все и дальше будет развиваться в том же направлении, предсказывал Проханов, то быть хаосу и гражданской войне, за которой последует иностранное вторжение.
Несмотря на то, что статья Проханова появилась в издании с небольшим тиражом, она привлекла к себе большое внимание, поскольку давала обоснование для политического союза русских с шовинистическим уклоном, большинство из которых эмоционально были привержены царскому строю и, стало быть, являлись антибольшевиками в принципе, с нынешним аппаратом Коммунистической партии, военщиной и полицией. Темой единения служила преданность империи, и, коль скоро коммунисты способны держать ее в целости, империалисты станут помогать коммунистам. Таков был подход, какому следовал Русский патриотический блок, образованный двенадцатью российскими «патриотическими движениями» в конце 1989 года для поддержки кандидатов–единомышленников на предстоявших республиканских выборах.
Я с тревогой читал статьи Проханова и официальные декларации Русского патриотического блока. Они подтверждали убеждение, которого я придерживался много лет: коммунизм, фашизм и империализм являются сходными политическими движениями, все они основаны на удержании силой власти одной группировки. Традиционно западные интеллектуалы как консервативного, так и либерального толка попадали под гипноз представления, будто фашизм это движение «правое», а коммунизм «левое», следовательно они противоположны. Многие западные интеллектуалы в 30–е годы отказывались осуждать сталинские чистки из страха, что это окажется на руку Гитлеру, и даже нацистско–советский пакт не смог выбить эту веру из их сознания. Среди французских интеллектуалов подобное отношение преобладало вплоть до вторжения в Венгрию в 1956 году и — кое для кого — до вторжения в Чехословакию в 1968 году «Консерваторы», между тем, зачастую оправдывали правых тиранов, поскольку считали их оплотом против коммунизма. На самом деле, любому тирану обычно было легче принять коммунистическую идеологию или уступить ей, нежели создать демократические институты, Воспринятая дихотомия «правых–левых» попросту искажала подлинную суть — высокомерие необузданной власти.
