Явлинский был настолько расстроен хирургической операцией, проведенной республиками, что публично выразил сомнение в том, жив ли еще «пациент» (Союз), которого «он взялся лечить».

Несмотря на это, Договор об экономическом сообществе суверенных государств был подписан руководителями восьми республик 19 октября. В тот момент Украина и Молдова отказались его подписать, но сделали это двумя–тремя неделями позже. А Грузия и Азербайджан так к нему и не присоединились.

Подписанный под звуки фанфар и провозглашенный величайшим шагом вперед, этот экономический договор на самом деле был немногим больше обещания продолжать переговоры. Хотя он объявлял о создании экономического сообщества, требовалось еще два десятка дополнительных соглашений, прежде чем экономическое сообщество сможет стать реальностью. Важнейшие вопросы оставались открытыми: статус и полномочия учреждений экономического сообщества, устав банковского союза, права собственности, передвижение людей через границы и обслуживание внешних долгов. И эти вопросы, похоже, не скоро будут решены.

————

Ситуация с Договором об экономическом сообществе показала, что политический союз — более сложная проблема, чем экономическое сотрудничество, — примет очень свободную форму, если вообще будет возможен, Когда Ельцин в конце октября объявил свой план реформ без консультации с Горбачевым, многие решили, что это показывает его желание разрушить Союз, однако Ельцин продолжал утверждать, что он стоит за Союз. Более того: он удивил всех, когда на ноябрьском заседании Государственного совета объявил, что Россия не намерена создавать собственные вооруженные силы.

Заявление свое он сделал после доклада министра обороны Шапошникова, который предсказал, что если наметившиеся тенденции будут продолжаться, Советский Союз превратится в «конгломерацию противоборствующих княжеств».

Ельцин мерным откликнулся на заявление Шапошникова. Россия, сказал Ельцин, не намерена создавать собственную армию, как бы ни поступали другие республики. Он заявил менторским тоном, каким всегда пользовался, когда хотел что–то подчеркнуть: «Мы не будем ни первыми, ни вторыми, ни третьими, ни четвертыми, и это ответ России на опасения тех, кто считает, что она может кому–то угрожать». Затем, повторяя недавно сказанное Горбачевым, добавил: «Поскольку (несмотря на все трудности) мы пытаемся создать новое государство, Союз суверенных государств, оно безусловно должно иметь и единую армию, единые вооруженные силы».

Своим выступлением Ельцин не только поддержал позицию Горбачева относительно вооруженных сил, по и использовал ключевой термин Горбачева, заявив о создании «нового государства». Это означало, что Союз будет являться субъектом международного права с реальной властью, а не просто сообществом дли дискуссий и координации действий.

————

Ельцин — человек изменчивого нрава, и никто не мог быть уверен, как долго он будет придерживаться своих взглядов. Собственно гак оно и произошло, когда на заседании Государственного совета, собравшеюся 14 ноября в Ново—Огарево, где в апреле было заключено соглашение «Девять плюс один», он поднял вопрос о том, должен ли новый союз «быть государством».

При поддержке Шушкевича, по к удивлению остальных участников, считавших этот вопрос решенным, Ельцин выступил против создания «единого государства». Он предпочитал именовать это просто «конфедерацией». Горбачев и Назарбаев возразили, заявив, что согласны с созданием конфедеративного государства, но не некой бесформенной аморфной структуры; Горбачев попытался возродить слово «союз», но Ельцин и остальные не пожелали с этим согласиться.

Для тех, кто не особенно вдавался в тонкости политологии, эти дебаты могут показаться буквоедством. На самом же деле это было не так: речь шла о том, будет ли союз, который они создавали, государством с президентом и законодательным органом, которое будет направлять и принимать послов и являться членом международных организаций, или же оно будет международной организацией, местом собрания своих членов, возможно, с генеральным секретарем, который будет ведать бюрократическими делами, но без президента. Горбачев почувствовал, что земля колеблется у него под ногами, и он упорно настаивал на том, что любой жизнеспособный союз должен иметь атрибуты государственности. Когда Ельцин и Шушкевич отказались уступить, Горбачев произнес роковые слова:

Судя по записям Грачева, Ельцин классифицировал это заявление как «проявление эмоций», после чего Горбачев поднялся, повторил, что он не станет отвечать за аморфную организацию, затем вдруг повернулся к Ельцину и, явно намекая на Бурбулиса и «младотурок», сказал:

Ельцин ко всеобщему удивлению отступил, пробормотав: «Я не поддерживаю экстремистов. Давайте честно напишем — «конфедеративное государство».

В результате последовавшей за этим дискуссии группа пришла к решению, что новый союз будет именоваться «конфедеративное государство», но не будет иметь конституции — в основе его будет лежать договор, который они подпишут, плюс Декларация прав, принятая на Съезде народных депутатов в сентябре.

Перед самым концом заседания Шушкевич предложил снова встретиться дня подписания текста — это обяжет подписавших поддерживать его, когда он будет рассматриваться в соответствующих законодательных органах. Все согласились с тем, что договор может быть подписан до конца года, однако Назарбаев, имея в виду 20 августа, в шутку заметил: «На этот раздавайте не устанавливать даты заранее».

Участники совещания вышли из зала и были встречены ярким светом прожекторов телевидения и потерявшими терпение журналистами, не один час дожидавшимися их в другой комнате.

Горбачев предложил Ельцину выступить первым, и Ельцин объявил: «Трудно сказать, сколько государств вступят в союз, но после сегодняшнего обсуждения я твердо убежден, что Союз будет».

Назарбаев заявил, что Казахстан всегда был за союз, не за старый, конечно, но за такой «союз, который действительно существует сегодня, союз суверенных государств, независимых и равных». Он добавил, что только будущее покажет, будет ли этот союз «конфедерацией или чем–то другим».

Шушксвич выразил согласие с тем, что союз возможем, и три президента Средней Азии поддержали его заявление.

Отвечая на последовавшие вопросы, Ельцин немного прояснил то, к чему они пришли в результате обсуждения. Участники встречи согласились, сказал он, создать «союз суверенных государств — конфедеративное государство с функциями, которые будут по договору предоставлены ему государствами — членами».

Президенты республик подтвердили, что до подписания документа остается лишь обсудить его в соответствующих законодательных органах и, возможно, внести некоторые незначительные изменения.

————

Однако сам документ вызывал кучу вопросов. Так например, в одном пункте говорилось: «Союз суверенных государств выступает в международных отношениях как суверенное государство, субъект международного права и преемник Союза Советских Социалистических Республик». А в следующем пункте заявлялось, что «государства, входящие в Союз, являются полноправными субъектами международного права». Иными словами, у них будут свои министерства иностранных дел, свои аккредитованные дипломаты, они будут самостоятельными членами международных организаций, то есть будут иметь возможность вести сепаратную внешнюю политику, даже если она будет противоречить политике Союза. Трудно было представить себе, как это получится на практике.

Пункты, касающиеся вооруженных сил, тоже скорее вызывали дискуссии, а не устанавливали приоритеты. Республикам предоставлялось право создавать воинские подразделения, но их размеры и функции подлежали определению в подписываемых впоследствии «межгосударственных соглашениях». Союз суверенных государств сохраняет «единые вооруженные силы и централизованное командование стратегическими войсками, включая атомные ракетные войска». Учитывая, что в большинстве республик были сильны тенденции создания собственных министерств обороны и военных служб, было ясно, что никакого конкретного взаимопонимания не достигнуто, если не считать вопроса об ответственности за атомные войска. Так что споры по поводу размера и субординации национальных вооруженных сил должны были неизбежно возникнуть.