Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ему написала мать настоятельница, спрашивая у него, не было ли у них в роду умственных расстройств или мозговой лихорадки. Бруно содрогнулся при мысли о том, что невоздержанность сестры в речах могла сделать достоянием гласности его отношения с Сосией или, еще хуже, те запретные чувства, которые она питала к нему самому. Он решил, что пока не узнает, как в точности обстоят дела, не станет появляться на Сант-Анджело.

Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что Джентилия никому не расскажет о том, как Сосия изуродовала картину: она обещала ему хранить молчание и ни за что на свете не нарушила бы слова.

– Пожалуйста, поезжай к ней, – попросил он Фелиса. – А потом расскажешь мне, что тебе удалось выяснить.

Итак, Фелис Феличиано отправился навестить Джентилию, и уже не в первый раз. Бруно нравилось, когда он приезжал к ней, а у него было много причин для того, чтобы сделать Бруно приятное.

Когда он прибыл в монастырь, она плела кружева, сидя на своем излюбленном месте во дворе и не обращая внимания на палящее солнце. Фелис заметил, что, пока они разговаривали, под пальцами Джентилии, которая не поднимала на него глаз, оживали коварные геральдические животные – орлы, грифоны и львы в коронах. Она не пожелала отвечать на его вопросы о своих отлучках из монастыря, ограничившись общими замечаниями о погоде и своем пищеварении.

Джентилия недолюбливала Фелиса и всегда с подозрением относилась к его частым визитам. Он никогда не говорил того, что заинтересовало бы ее, отпуская лишь критические замечания относительно красоты других монахинь и настойчиво расспрашивая ее о Бруно.

Она решила воспользоваться Фелисом так же, как он использовал ее, и постараться выкачать из него побольше сведений.

– Расскажи мне о Сосии Симеон, – требовательно попросила она, метнув на него быстрый взгляд, в котором, как она воображала, невинное любопытство смешивалось с рано развившейся проницательностью.

– Выходит, ты знакома с ней?

Она ответила ему короткими, рваными фразами:

– Немного. Она – куртизанка. Еврейка. Мой брат поддерживает с ней нечистоплотную связь. Я бы хотела, чтобы он порвал с ней. Она убивает его.

– Ах, Джентилия, ты оказываешь ей слишком много чести. Она – не настоящая куртизанка. Подлинную куртизанку отличает чувство стиля и регулярные клиенты. Она хорошо образованна и воспитанна, иногда сама пишет милые стишата. Она обязательно умеет поддерживать разговор и предлагает возвышенную пищу для души и тела.

У Джентилии отвисла челюсть. Она наклонилась к Фелису.

– Апартаменты куртизанки так же прекрасны, как и она сама. Они задрапированы шелками и золотой бахромой. Ее окружают только красивые вещи. Есть одна известная история о знаменитой венецианской куртизанке, принимавшей у себя чужеземного посланника. Проведя несколько удовлетворительных часов в ее обществе, он ощутил непреодолимое желание очистить рот, хорошенько сплюнув, и впал в отчаяние. В конце концов он позвал своего слугу и плюнул тому в лицо.

– Почему же он так поступил?

– Он объяснил, что в таком замечательном месте именно лицо его слуги показалось ему самым простым и примитивным. Все остальное было слишком красивым, чтобы осквернять его таким низким поступком, как плевок.

– О боже! – ахнула Джентилия.

Она слушала его с жадным, каким-то детским любопытством, словно он рассказывал ей занимательную сказку на ночь. А Фелис, от внимания которого не укрылось выражение, появившееся у нее на лице, с удвоенной энергией продолжал:

– Настоящие куртизанки торгуют красотой, продают фантазии в той же мере, что и собственное тело. Разумеется, ничто не мешало тому посланнику плюнуть на ковер, как он наверняка поступил бы в любом другом месте, но куртизанке удалось создать и поддерживать атмосферу такой исключительной утонченности, что он оказался совершенно оторван от реалий каждодневной жизни. Посланник остался этим весьма доволен, поскольку счел себя самым желанным и утонченным любовником; он решил, что крайне удачно выбрал спутницу на ночь. А куртизанка продемонстрировала свой недюжинный ум, поскольку продала ему не только свое тело, но именно ту иллюзию роскоши и исключительности, в которой он так нуждался.

Джентилия перебила его:

– Значит, Сосия, пусть даже она и не настоящая куртизанка, очень красива? Она умеет вести себя как куртизанка?

– Нет, Сосия совсем не такая и, насколько я понимаю, никогда не хотела быть такой. У нее имеются высокородные любовники – Малипьеро и, быть может, еще один или двое, но она презирает те ухищрения, к которым прибегают дорогие шлюхи. Лосьоны для удаления волос, щипчики для бровей и бигуди, ароматизированные кремы – не для нее. Она не станет прихорашиваться ради того, чтобы привлечь мужчину. Она берет тех мужчин, которым нравится такой, какая она есть.

– Значит, она еще хуже проститутки? И заполучила в любовники самого Малипьеро?

– Это трудно объяснить, но в ней что-то есть. Например, Сосия даже в одежде ходит так, словно она – совершенно голая.

– Так же, как и ты? – заметила Джентилия.

Фелис, опешив, даже не нашелся что ответить. Джентилия же продолжала:

– Я ничего не могу понять. Почему Бруно унизился до того, что связался с нею? – Девушка яростно тряхнула головой. – Быть может, она ведьма, Фелис? Она гадает на бобах и пишет carte di voler bene?[163]

Фелис поразился: «Откуда ей известны такие вещи? Кое-что о ведьмах я ей, конечно, рассказывал, но никогда не вдавался в такие подробности».

– Ничего столь очевидного или практически осуществимого, дорогая моя. Если бы я попытался объяснить тебе, в чем тут дело, то сказал бы, что во всем повинен ее запах. Если это – магия, тогда Сосия – волшебница. Но она не верит во все эти фокусы-покусы колдуний и знахарок. Она презирает их. Она действует куда более скрытно и интригующе.

Пожалуй, он и так сказал слишком много. Джентилия, прищурившись, пристально смотрела на него.

«Значит, у нее побывал даже Фелис Феличиано, – подумала Джентилия, – в этом нечистом гнезде, которое Сосия устроила для того, чтобы соблазнять мужчин».

И тут в голову ей пришла одна идея; восхитительно плохая идея. Ей хотелось, чтобы Фелис ушел и она смогла обдумать ее без помехи. План действий следовало составить самой и держать его в строжайшей тайне.

Сделав вид, что ее охватил благочестивый пыл, она поинтересовалась:

– Так почему же Сосия не пойдет в Casa dei Catecumeni[164] и не даст обратить себя в истинную веру? Ведь наверняка и она может очиститься от грехов?

Ее вопрос произвел желаемый эффект. Фелис презрительно фыркнул и поднялся, чтобы уйти.

Однако перед этим Джентилия ухитрилась поцеловать его. Застав его врасплох, она неожиданно прижалась губами к его губам. Но даже когда она прижималась к нему, он старательно отворачивался. Вблизи ее глаза казались продолговатыми. Он не мог оторвать ее от себя. Подобных поцелуев ему испытывать еще не доводилось. Фелис перестал сопротивляться, наклонил голову под нужным углом и попробовал ее на вкус. Губы ее были сладкими и пахли святым елеем.

«Кровь у нее, должно быть, похожа на подливу – такая же медленная и тягучая, – подумал Фелис. – Она может быть опасна».

Он отстранился от девушки и поспешил к лодке, стремясь поскорее вдохнуть свежего морского воздуха.

* * *

Мой муж приносит домой почитать не только рукописи, но и книги других типографов, чтобы сравнить их шрифт со своим. В последние дни у него появилось новое увлечение – следить, кто из печатников отправился к Жансону, чтобы купить у него заготовки букв. Там, где в нашем доме раньше стояло разноцветное стекло, которое я покупала в Мурано, теперь лежат тяжелые темные тома и стопки бумаги. Я убираю книги в шкафы, не глядя на них, – таким образом я пытаюсь выказать предпочтение своему стеклу.

вернуться

163

Здесь: любовные заклинания (итал.).

вернуться

164

Здесь: дом оглашенных (итал.). Оглашенные или катехумены в христианстве – люди, не принявшие крещение, но уже наставляемые в основах веры (в церковнославянской филологии прилагательное «оглашенный» означает «желающий принять Святое Крещение и учащийся христианским догматам»).

83
{"b":"547704","o":1}