Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Не помню, что еще она мне наговорила. Наверное, я просто перестала ее слушать. Единственное, о чем я могла думать в тот момент, – это о том, что муж спрашивал у Паолы ее мнение в вопросах, которые не пожелал обсудить со мной. Краем уха я слышала, что он интересовался ее мыслями даже о Катулле! А мне он ни разу не говорил, что она приходит в stamperia! Я представила, как она торчит там, словно заразная болезнь, и меня буквально затрясло от ненависти.

Значит, у него уже вошло в привычку держать меня в неведении. У него есть от меня секреты. А ведь я не осмеливаюсь высказывать свое мнение в его присутствии. У меня есть только моя подруга Катерина и мой добрый еврей, только с ними я могу поговорить, а теперь Паола настаивает, чтобы я прогнала и его, причем только из‑за того, что натворила его жена. Ну скажите, разве это справедливо?

Очевидно, Паола и мой муж замыслили свести меня с ума. И пока я не окажусь на campo dei morti[206], они будут играть с моим усталым мозгом, играть… А ведь что-то уже оторвалось и носится, как безумное, у меня в голове.

* * *

Николо Малипьеро узнал об аресте Сосии в самый неподходящий момент. Он пытался влезть на пирамиду из столов, выстроенную над туалетным столиком, расписанным в ее честь. У него получилась эдакая импровизированная виселица, петлю которой он неумело соорудил из пояса своего домашнего халата. Она была привязана к рожку люстры, с которой он обычными ножницами срезал почти все подвески, и теперь внизу валялись осколки разбитого стекла. Обезглавленная люстра раскачивалась из стороны в сторону, жалобно позвякивая уцелевшими арабесками, пока Николо просовывал веревку сквозь ее рожки, нацелившись на крепкий крюк в потолке.

Причиной подобного поведения стало то, что, по случайному совпадению, сегодня утром он получил письмо от Сосии, в котором она сообщала, что более он для нее не существует. А если он перестал существовать для нее, то не желал прозябать и в каком-либо ином качестве.

Он не желал предаваться воспоминаниям, равно как и размышлять о вещах, на которые она его подвигла.

– Будь мужчиной. Если ты этого не сделаешь, то больше меня не увидишь, – заявила она ему в ту ночь, улыбаясь в неверном пламени свечей, а парни весело скалились, стоя за ее спиной.

Когда ему доставили конверт, он нащупал в бумажной обертке ключ от своей студии. «Вот, значит, как, – подумал он. – Она вернула мне ключ. И ради этого я отрекся от своей чести и покрыл себя позором».

Николо обмяк в кресле, сунув ладони под мышки. Он не мог поднять глаза. Они были опущены долу, как у Мадонны, ведь он не находил в себе сил взглянуть на жалкий спектакль, который разыгрывала перед ним жизнь. Время от времени он выдергивал из подмышки то одну вспотевшую горячую ладонь, то другую, и слабо взмахивал ими в знак безысходного отчаяния. Он смотрел себе под ноги, на пространство между краем кровати и полом. Затем он принялся расхаживать по своим апартаментам с таким видом, словно на плечи и грудь ему давила тяжелая сбруя, увлекавшая его из одной комнаты в другую. Ему было страшно сидеть на одном месте; он боялся, что боль настигнет его.

Почти все утро у него ушло на то, чтобы построить пирамиду из мебели. Не имея привычки к физическому труду, он очень устал, устал по-венециански, то есть фактически превратился в живого мертвеца. К несчастью, его пирамида возвышалась чуть в стороне от крюка с петлей, которая теперь покачивалась позади него, задевая его шею. Он потянулся руками и принялся вслепую нашаривать веревку. Наконец, со свойственной ему неуклюжестью, он нащупал кисточку от пояса, которая зацепилась ему за ухо, прежде чем он сумел стащить ее ниже, обдирая нежную кожу лица золотым плетением.

Его слуга почтительно постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Его сопровождали двое Signori di Notte, которые низко поклонились, прежде чем поднять глаза на Николо Малипьеро, стоявшего высоко над ними с побагровевшей физиономией, петлей вокруг шеи и одной ногой, болтавшейся в воздухе.

– Мое почтение, господин, – заговорил старший из них. – Вас приглашают пройти с нами во Дворец дожей. Avogadori хотели бы обсудить с вами одно небольшое дельце, если ваша милость ничего не имеет против.

Глава третья

…Не то бока завядшие и дрябленькие руки – Дождешься сраму! – жгучая тебе распишет плетка, И, как корабль, застигнутый жестокой бурей в море, Тогда ты под рукой моей заскачешь против воли!

– Обвиняемая, встать!

– Вы – еврейка Сосия Симеон из Далмации?

– Да.

– Вы – супруга врача Рабино Симеона, тоже еврея, проживающего в Сан-Тровазо?

– Да.

– Можете сесть.

– Второй обвиняемый, встать.

– Вы – вельможа и аристократ Николо Малипьеро, проживающий в Сан-Самуэле?

– Да.

– Вы приходитесь сыном Альвизе Малипьеро, также проживающему в Сан-Самуэле?

– Да.

– В этот день, 15 декабря 1472 года от Рождества Христова, вы оба обвиняетесь в совершении преступлений против Светлейшей республики Венеция. Вы обвиняетесь в прелюбодеянии, нарушении расовых уложений и в сделках с дьяволом. Последнее является нарушением закона от 28 октября 1422 года, который запрещает колдовство любого рода.

Avogadori нашего Comune[207] рассмотрели этот вопрос в свете осведомлений, собранных Signori di Notte. Мы изучили дневник заключенного, Николо Малипьеро, и показания свидетеля, некоего Ианно Спипполети, который видел, как вы совокупляетесь. Кроме того, мы располагаем свидетельскими показаниями монахини монастыря Сант-Анджело ди Конторта, сестры Джентилии Угуччионе.

Сосия Симеон, вы обвиняетесь в том, что соблазнительными речами, жестами и видом, а также с помощью листьев salvia[208], бобов и освященных масел породили в груди Николо Малипьеро дьявольское желание познать ваше тело плотским образом в постели, на сундуке, у ствола дерева, на campo dei morti нескольких церквей, в гондоле и множестве других мест.

Вас обвиняют в том, что двадцатого марта нынешнего года вы, Сосия Симеон, изготовили снадобье из сердца петуха, вина, воды и собственной менструальной крови, смешанной с некоторыми цветами, эзотерические свойства которых известны лишь ведьмам. Это снадобье вы поместили в железный сосуд и стали варить его на огне, пока оно не превратилось в рассыпчатый кекс. В ту же ночь или вскоре после нее вы убедили Николо Малипьеро отведать этого кекса, в результате чего он воспылал к вам безумной любовью. После этого его совокупления с вами стали частыми и продолжительными.

Далее мы утверждаем, что во время одного из оных совокуплений вы собрали пыль с его пупка и смешали ее со своей собственной. Затем вы растворили эту смесь в кубке с красным вином и заставили Николо Малипьеро отпить из него. Вы и сами сделали глоток. Начиная с этого дня, частота ваших с ним совокуплений, и без того неистовых, увеличилась в два раза.

Если бы государство своевременно не вмешалось, дабы спасти его, вы, совершенно очевидно, внушили бы ему чудовищное намерение оставить свою благородную супругу и жениться на вас, чтобы породить на свет скандальных и возмутительных бастардов, чье социальное положение было бы двусмысленным.

Мы утверждаем, что вы обладаете тайными дьявольскими умениями создавать запахи для соблазнения плоти, что подтверждается большой буквой «S», вытатуированной у вас на спине. Вы потребовали от Николо Малипьеро унизить и опозорить себя у ваших ног такими способами, каковые мы не осмелимся назвать в этом месте, причем вы пожелали, дабы он непрерывно шептал молитву «Отче наш», совершая это. Таким способом вы сделали его безумное вожделение к вам еще сильнее, равно как и вынудили его отнестись с возмутительным презрением к Господу и Светлейшей республике Венеция.

вернуться

206

Здесь: кладбище (итал.).

вернуться

207

Муниципалитет, городской совет (итал.).

вернуться

208

Шалфей лекарственный (итал.).

115
{"b":"547704","o":1}