Союзники, однако, демонстрировали растущее охлаждение к российским планам. 24 апреля английская сторона уведомила российских представителей, что она потеряла веру в способность их армии вести наступательные операции. Возможно, англичане пытались тем самым подтолкнуть русское правительство к более активным действиям. Как бы то ни было, план финансового «спасения» России, намеченный на Петроградской конференции, затрещал по швам. Если ранее англичане настаивали на том, чтобы Россия развивала у себя новые производства, то теперь они отказывались поставлять для них оборудование. Ясно, что снабжать Россию так, как было ранее, Великобритания уже не собиралась, да и вряд ли могла. Как результат, в марте и апреле было получено менее 2/3 английских кредитов, относительно которых имелась договоренность. Отказались англичане и от поставок тяжелой артиллерии. Фактически с 1 апреля Великобритания прекратила финансирование России, ограничившись выплатой остатков по предыдущим кредитам{2498}. В ответ от российского представителя ген. Э.К. Гермониуса последовало заявление, что Временное правительство вынуждено будет «прибегнуть к грустной необходимости изменения всего плана… военных действий на русском фронте»{2499}. Но подобные намеки уже не действовали, а потому Временному правительству пришлось искать новых поставщиков.
8 апреля министр финансов Временного правительства М.И. Терещенко сообщил П.Н. Милюкову о предложениях кредитов со стороны США. Однако ситуация была не простой: англичане не торопились пересматривать прежние соглашения до выяснения позиции американской стороны. В связи с вступлением Америки в войну в апреле 1917 г. Англия постаралась переложить на нее финансирование русских заказов за океаном{2500}. Однако российской стороне трудно было надеяться, что финансовая переориентация на США даст быстрый эффект уже в 1917 г.
Тем не менее российско-американские отношения активизировались. Американское правительство опередило союзников в признании Временного правительства, последовавшем 9 марта 1917 г., а 25 марта предложило кредит в 500 млн. долларов. При этом государственный секретарь США Р. Лансинг запрашивал посла в России Д. Френсиса, насколько необходима российскому правительству финансовая помощь и в какой форме оно желало бы ее получить. Российская сторона ухватилась за открывшуюся возможность. Ген. А.А. Михельсон, председатель Комиссии по распределению иностранной валюты, видел спасение России в получении американского займа в 1,5 млрд. долларов. По его мнению, этой суммы хватило бы на то, чтобы урегулировать финансовые отношения с Великобританией и оплатить все запланированные военные поставки за рубежом до 1918 г. В результате удалось договориться о займе в 500 млн. долларов, которые предполагалось истратить в США «без британского посредничества, как это было до сих пор». Американская сторона считала этот заем чрезвычайно выгодным. Посол Д. Френсис настаивал на срочной отправке в Россию 500 паровозов и 10 тыс. товарных вагонов. Кроме того, американцы рассчитывали на заказ фирме «Ремингтон» 1 млн. винтовок{2501}.
Однако этими заказами текущие потребности России не покрывались. М.И. Терещенко настаивал на получении 1500 паровозов и 30 тыс. вагонов. В июне начались переговоры о новом кредите. Но только к середине июля 1915 г. федеральное казначейство США открыло союзникам кредиты в сумме 1043 млн. долларов, из которых основную часть получили Великобритания (585 млн. долл.) и Франция (210 млн. долл.). При этом большую часть полученного кредита (55 млн. долл.) Россия должна была передать Великобритании в обеспечение договоров на железнодорожные материалы, а кроме того потратить часть денег на закупку финской валюты для платежей русским войскам в Финляндии. К этому времени Особое совещание по обороне приняло целую программу мер по привлечению американского капитала в горную и горнозаводскую промышленность России{2502}.
Следует заметить, что М.И. Терещенко, сменивший П.Н. Милюкова на посту главы МИДа, демонстрировал большую склонность к компромиссу и внутри страны, и за ее пределами. Со своей стороны союзники надеялись, что сам ход событий заставит Россию отказаться от прежних планов, и потому не возвращались к вопросу о «целях войны». Как бы то ни было, Терещенко смог не отступиться от договоренностей относительно «главного приза войны» черноморских проливов, не говоря уже о более мелких приобретениях{2503}.
Ориентация на США, казалось, усилила внешнеполитические позиции России. Однако последующие события еще больше поколебали веру в устойчивость российской власти. Сказывалась и более чем сдержанная позиция Великобритании. Английская сторона заговорила о «необходимости пересмотра» прежних программ поставок и даже выразила готовность принять часть заказов обратно (затем стала уклоняться от подобных перевозок под благовидными предлогами){2504}.
К 1 июля 1917 г. в портах США, Англии, Франции скопилось 400 тыс. тонн уже закупленных Россией грузов, английская сторона смогла предоставить для их перевозки чуть более половины необходимого тоннажа. Вместо 1,5 млн. тонн угля, обещанных на Петроградской конференции, англичане поставили только 800 тыс. тонн. Дело было не в нерасторопности англичан. Британской стороне было известно, что все порты России забиты грузами, которые вряд ли будут вывезены вглубь страны и на фронт до конца года. Союзники не без оснований склонялись к тому, что требования Временного правительства по кредитам и поставкам являются все более безрассудными{2505}.
Тем временем нужда Временного правительства в американских кредитах возрастала: до 1 января 1918 г. требовалось еще 733 млн. долларов, из которых почти пятую часть предполагалось истратить на посредничество и перевозки{2506}. В руки правительства должно было поступить 70 млн. долларов. Примечательно, что посол Френсис предлагал правительству США соглашаться на эти кредиты, «чтобы у России не было повода не продолжать войну». Риск обходился не слишком дорого: на долю России приходилась лишь десятая часть кредитов, отпущенных США союзникам{2507}.
18 августа 1917 г. М.И. Терещенко проинформировал российских послов в Париже, Лондоне, Вашингтоне о финансовом положении России. Он сообщил, что правительству предстояло изыскать до конца года 15 млрд. руб. Общая сумма государственного долга, составлявшая на 1 января 1917 г. 33,6 млрд. руб., к началу следующего года должна была вырасти до 60 млрд. При этом министр указывал на необходимость получения «нового крупного внешнего займа» как для заграничных расходов, так и для «удовлетворения потребностей внутри страны»{2508}.
Строго говоря, Временное правительство оказалось в безвыходном положении: без заграничных кредитов оно не могло существовать; кредиты могли поставляться только при условии заведомо безуспешного продолжения войны. 1 мая на совещании в Ставке М.В. Алексеев заявил, что союзники «с нами в настоящее время перестали, по-видимому, считаться»{2509}. Союзникам приходилось все же считаться с Россией, но она превращалась для них в обузу. Именно поэтому Временному правительству не удавалось ни получить в полной мере кредиты от США, ни заставить Великобританию выполнять финансовые обязательства.
