Весьма непростым было положение большевиков в самой России, где им приходилось оперативно принимать решения по ряду сложных практических вопросов, оказавшихся на повестке дня после отступления русской армии из западных районов империи на восток. Одним из них был вопрос об участии рабочих в военно-промышленных комитетах (ВПК). Как известно, при комитетах планировалось создать «рабочие группы», которые должны были помогать улаживать трудовые конфликты на оборонных предприятиях и повышать их производительность. Эту новую для России кампанию особенно поддерживали представители европеизированной и более современно мыслящей «молодой» российской буржуазии (А.И. Гучков, П.П. Рябушинский, А.И. Коновалов, М.И. Терещенко и др.), выступавшие за «союз капитала и труда», превращение рабочих в настоящих «граждан» и их социальное партнерство с предпринимателями.
Поскольку новую кампанию предполагалось начать с открытых выборов сразу двух «рабочих групп» в столице (в Центральном и Петроградском областном ВПК), МВД тоже решило несколько изменить свою привычную, откровенно антирабочую тактику и разрешить проведение выборов в столице более демократическим, чем обычно, путем: сначала избрать на отдельных предприятиях, где были заняты не менее 500 рабочих, уполномоченных от них, а на втором этапе 27 сентября 1915 г. на общегородском собрании последних выбрать сами «рабочие группы», отказавшись вдобавок от массовых превентивных арестов неугодных рабочих кандидатов. Что касается революционных партий, то их тактика в сложившейся ситуации была вполне предсказуема: «оборонцы» из числа правых меньшевиков, правых эсеров и части беспартийных готовы были положительно откликнуться на призывы властей и буржуазии, но при этом несколько поторговаться за определенную политическую «компенсацию» своего соглашения с ними. Большевики же, левые меньшевики и левые эсеры, а также другая часть беспартийных с самого начала стояли за полный бойкот ВПК, рассчитывая при этом в ходе выборов довести свои взгляды на войну и на политику правительства до сознания широких рабочих масс.
Большевики и их столичное руководство — Петербургский (ПК, его принципиально не переименовывали в Петроградский) комитет РСДРП исходили из того, что пролетариат никак не заинтересован в происходящей войне, не доверяет ни правительству, ни буржуазии и целиком отвергает внутреннюю и внешнюю политику царизма. К самому концу августа была выработана и конкретная тактика большевистского ПК РСДРП, хотя в ней чувствовалось явное забегание вперед в оценке общей сложившейся в России ситуации как якобы уже революционной (чего на деле не было), а также в рекомендации рабочим массам некоторых действий ультрарадикального характера (всеобщая забастовка, захват фабрик, заводов, госучреждений и железных дорог, создание Советов рабочих депутатов, Временного революционного правительства и созыв Учредительного собрания). Автором подобного плана был член ПК С.Я. Багдатьев{1703}, но тут в дело вмешались другие его товарищи, так что наиболее нелепо выглядевшие осенью 1915 г. «ультрареволюционные» пункты указанной программы 27 сентября из нее уже исчезли. Сама же бойкотистская тактика большевиков по отношению к «рабочим группам» ВПК Лениным в целом была поддержана{1704}.
В меньшевистском лагере мнения о возможности участия рабочих в ВПК разделились: интернационалисты-мартовцы были против этого, «оборонцы» плехановского и более умеренного потресовского типа выступали «за», а думская фракция Чхеидзе, прямо не советуя рабочим участвовать в этой кампании, рассчитывала все же использовать ее в агитационных целях и превратить «рабочие группы» в определенное легальное прикрытие для РСДРП.
На ряде крупных заводов столицы, и прежде всего на Путиловском, большевики сумели провести в состав уполномоченных своих кандидатов. Но были в столице и такие явные «оборонцы», которые уже на первой стадии выборов продемонстрировали, с одной стороны, свои вновь ожившие к осени 1915 г. патриотические настроения, а с другой — стремление способствовать через ВПК организации и политическому просвещению еще недостаточно развитых и организованных рабочих масс. Буквально накануне общего собрания 27 сентября меньшевики и эсеры-«оборонцы» тоже выработали общую совместную декларацию, где говорилось, что рабочим нужно спасать Россию от военного разгрома и гибели, передав для этого власть в руки самого народа. При этом ради успеха предвыборной агитации они, как и большевики, охотно акцентировали внимание рабочих на своем якобы политическом радикализме, требуя демократических свобод, созыва Учредительного собрания, 8-часового рабочего дня, земли для крестьян и права всех наций на самоопределение.
Собрание 27 сентября продолжалось более 12 часов, проходило довольно неорганизованно (ряд выборщиков досрочно ушли по домам) и закончилось при голосовании итогового документа победой большевиков, левых эсеров и части беспартийных над сторонниками участия в ВПК с результатом 90:81.{1705} Большевистский итоговый документ, принятый большинством выборщиков 27 сентября, по-ленински отвергал деление участников мировой войны на агрессоров и их жертв, поскольку все они несут свою долю ответственности за это преступление господствующих классов перед своими народами, причем главный враг каждого народа, как считал Ленин, находится в его собственной стране. В России это царизм, крепостники-помещики и империалистическая буржуазия, и долг русского народа — бороться с этим врагом. Диктовать же условия мира пролетариат сможет лишь в том случае, если власть будет уже в его руках. Поэтому лозунг «Долой войну!» должен быть дополнен лозунгом «Да здравствует социальная революция!», хотя в России нужно прежде еще добиться установления демократической республики. Но об участии рабочих в ВПК даже речи быть не может{1706}.
Однако меньшевики добились признания результатов собрания 27 сентября недействительными, поскольку среди «выборщиков» оказались двое «посторонних» (два рабочих с Путиловского завода передали свои права членам большевистского П.К. Багдатьеву и В.Н. Залежскому). Поэтому через месяц состоялось повторное общегородское собрание, принесшее на этот раз успех меньшевикам, так как большевики демонстративно покинули его, заклеймив своих соперников кличкой изменников рабочему делу. Большевикам и левым эсерам удалось также сорвать затем выборы «рабочих групп» в ряде крупных городов страны — Харькове, Нижнем Новгороде, Саратове, Баку, Тифлисе, Твери, Екатеринославе, еще раз продемонстрировав свои антивоенные и антибуржуазные убеждения.
Однако даже в масштабах Петрограда, не говоря уже о России в целом, большинство рабочих шло тогда не за сторонниками Ленина, а за «оборонцами» из числа меньшевиков и эсеров. Уже в 1915 г. рабочее движение в России начало оправляться от спада второй половины 1914 г., а 1916 г. принес новый подъем стачечной активности, затем ознаменовался началом крупных выступлений в Средней Азии и Казахстане и октябрьским взрывом протестного движения рабочих, особенно в Петрограде. Продовольственные затруднения в стране, включая и столицу, все больнее били по карману рабочих, небольшой рост зарплаты которых во время войны сильно отставал от роста цен.
Все активнее становилась и деятельность партии большевиков, хотя в самой России им очень не хватало опытных революционных кадров. Что касается Ленина, то он использовал вынужденное пребывание в эмиграции для систематической научной работы в области экономической теории и философии, продолжая, прежде всего, непрерывно заниматься и текущей политикой. Много времени отдавал он также поддержанию связей с деятелями социалистического движения в странах Западной Европы: в сентябре 1915 г. Ленин вместе со своим постоянным спутником в эмиграции, членом ЦК большевиков Г.Е. Зиновьевым участвовал в Швейцарии в Циммервальдской конференции европейских социалистов-пацифистов, выступавших за скорейшее заключение мира без аннексий и контрибуций, но не торопившихся вслед за Лениным создавать новый, III Интернационал. В апреле 1916 г. Ленин несколько усилил свои позиции, но еще не смог возглавить работу участников следующей конференции циммервальдцев в Кинтале (Швейцария).
